— Много думать хорошеньким девушкам вредно! — заявил Данат, воспрянув духом, выяснив, что не он причина её печали. — Иначе ты хмуришься, морщишь лоб, поджимаешь губки, у тебя появляются складочки и к концу пути ты превратишься в сморщенную ворчливую старуху, а я в седого старика, так как не могу выносить твоего поникшего вида.
— С каких это пор? — невольно улыбнулась Мидэя, залюбовавшись синевой его глаз. — Не хотела бы я быть на месте вашей жены, ваша светлость, иметь красивого мужа — то ещё наказание.
Данат усмехнулся, придирчиво изогнув бровь:
— Странно, что мы об этом завели разговор. Ты ещё и над этим голову сушишь, девица? Твоему мужу тоже не позавидуешь. Строптивая зеленоглазая ведьма жена, с острым язычком и пламенем за пазухой. Врагу не пожелаешь. … Но порой из тебя прорывается такая ласка, — Данат потянулся к её губам, уже успев истосковаться по поцелуям с ней. — Слаще любого дикого мёда, что я готов терпеть твои выходки вечно, — он даже застонал от удовольствия тому, как пылко она ответила на его поцелуй. — Не останавливайся. Я уж извёлся весь. Будто целая вечность прошла.
Кровь забурлила, прилив к лицу, заставляя кожу пылать. И вот уже Мидэе жарко от того, что он всего лишь смотрит, чуть отстранившись:
— Так я, по-твоему, красив? — сдержав улыбку, осведомился он, не давая понять, шуточный у него настрой либо серьёзный. — А ещё ты как-то обмолвилась, что я умён. И видимо отважен? Напорист, изворотлив, силён?
Закусив губу, Мидэя кивнула.
— В постели со мной ты млеешь от удовольствия и готова назвать Фарас своим домом? И даже веришь, что я могу тебя защитить? Готова стать покорной и принадлежать лишь мне одному? — на все вопросы отчего-то зардевшись, Мидээя согласно кивала. — Вот и славно! Даже если бы ты ни с чем не согласилась, я всё равно уже всё решил!
— О чём это ты?
— Вскоре узнаешь, — из-за пушистых ресниц на неё смотрел загадочный взгляд. — Давай выбираться к костру. И не волнуйся, без магии люди тоже живут.
Сложили несколько костров, поставили один шатёр. Вольверины могли спать и под открытым небом. Да и опасались их рыцари Даната, терпя вынужденное соседство нелюдей. Во взглядах и позах читалось напряжение, разговоры были тихими, фразы короткими, без свойственных им грубых мужских шуточек друг над другом, восклицаний и смеха. Даже вольверины понимали, что виной тому не их тяжело раненный товарищ. Люди не принимали оборотней, оборотни презирали людей и одно общее сражение ничего не меняло. Одних сдерживал Данат, других усмирял Станис. Правда у вожака вольверинов была ещё одна проблема — его младший брат.
— Я здесь. Может, скажешь хоть слово упрёка иль благодарности? За день не удостоил меня ни одним взглядом, а я всё ещё твой вожак, если братства тебе мало, — с видом лопнувшего терпения, встал он напротив Ахилла.
— Я не просил меня спасать, — процедил Ахилл, его тёмные глаза смотрели в сторону. — И вовсе не ты здесь герой, — поднявшись на ноги, он демонстративно направился к хлопочущей над Лионелем Мидэе.
— Чем я могу помочь тебе, фрэя?
Мидэя словно ждала этого вопроса, тут же бросив в ответ:
— Будь на моей стороне, — её зелёные глаза встретились с волчьими, заглянули в глубь души древнего народа, протягивая ему хрупкую надежду союза. Ахилл долго не отводил от неё свой взгляд, тем самым заставляя нервничать наблюдающего за ними Даната.
— Будет битва?
— Морок уже наползает. Наместник тьмы уже учуял, что пламя живо, что последняя искра всё ещё не угасла и он пойдёт по моему следу, — подтвердила его догадки Мидэя. — Защищаться мало. Придётся драться. И ваши воины нам бы не помешали. Примирись с братом. Сейчас Станис к тебе прислушается. Без союзников светлый источник падёт.
— Ну, раз ты обещаешь мне стоящие драки я не против. Это всё, что мне сейчас нужно, — тряхнул головой вольверин и его длинные чёрные волосы упали ему на лицо. И тут же вздрогнул, когда тёплые пальцы Мидэи коснулись его щеки. Девушка задумчиво улыбаясь, с нежностью убрала его патлы за ухо, погладила по плечу и упёрлась ладонью ему в грудь.
— Бесшабашной голове и горячему сердцу нужны вовсе не стоны и кровь. Твоя душа, Ахилл, исцелиться лишь светом. Ведь только свет рождает любовь, во тьме её нет. Дерись за своё будущее, у тебя оно может быть удивительным, ты даже не подозреваешь, что может ждать тебя впереди.
— Сила дала тебе знать, что со мной случится? — встрепенулся Ахилл, до этого дня даже не надеющийся, что в грядущем ему есть место.
— Короткое видение. До того, как открыла туннель и потеряла все силы. Но не всё будущее определено, некоторые повороты зависят от нашего выбора.
— У меня нет права обсуждать столь щепетильный союз, но я встану на твою сторону, хранительница, — сверкнул ожившими глазами вольверин.
Без силы дара она чувствовала себя слабой и измотанной, ощущая связь с еле живым, трепещущимся в груди Лионеля священным пламенем, что уже говорило о том, что в мире и в душах живых созданий пока ещё побеждает тьма. Кто-то сунул ей в руки черепок с горячей похлёбкой, заботливо усаживая у костра на поваленное бревно. Мидэя подняла глаза — Данат.
И в тот же момент её затопило такой удивительной теплотой, будто её вдруг развернувшуюся душу взяли в большие добрые ладони. «Ему подарила жизнь необыкновенная женщина, она растила его, вплетая в него свет, поэтому Данат просто не может быть таким, каким его видят и знают другие»
— Спасибо, — прошептала Мидэя, сжав его руку. Но её глаза невольно сказали ему о большем, заставляя его сердце кувыркаться в груди.
Ещё ни одна женщина не смотрела на него таким … таким взглядом. А он перевидал много разных взглядов: похотливых, страстных, одержимых, даже влюблённых. Но так на него смотрела только Мидэя. И будь он проклят, если это не любовь. Ради таких её взглядов он готов нести её пламя во всякие земные уголки и неведомые подземелья. Она растворялась в его душе, согревая и принимая его, словно в мире не было ничего ценнее, чем он, лучше, чем он, желанней, чем он. Прощение, восхищение, нежность и какая-то вечная сила была в её взгляде.
— Гм, князь, а можно полюбопытствовать? — Винс положил конец волшебству, Данат отвлёкся от своих мыслей и взгляд прервался. — Мы тут забились с парнями в споре и теперь хотелось бы узнать, кто же из нас был ближе к истине и кому достанутся все золотые. Скажи, Данат, кого из дочерей Гратобора ты собирался выбрать себе в жёны?
Услышав вопрос, Данат заскрипел зубами, с силой сжав челюсти, а Мидэю этот вопрос заставил немного отпрянуть, вспомнить о похлёбке и сделать вид, что она проголодалась.
— Порой я сомневаюсь, друзья ли мы, — прорычал Данат. — Вам пустоголовым делать нечего? Какого рожна, Винс?! Я что похож на полоумного?!
Рыцари замялись, отвели глаза, кто-то начал дёргать плечом, кто-то закашлял.
— Да кто ж тебя разберёт, — выдал Винс, чем ещё больше разозлил Даната.
