— Да в том и загадка, что мне теперь лишь твоё тело желанно. И даже отбивая твои нападки и колючие взгляды, я знаю, что когда мы останемся вдвоём — ты такая мягкая, нежная и податливая подаришь мне своё тепло. Без одежды ты мне просто ближе, — улыбнулся Данат. — И я уверен, что в такие моменты — я занимаю все твои мысли. Потому что я хочу, стать для тебя важнее всего на свете. … Даже когда ты одета.
Она и впрямь растеряла все свои мысли, отдавшись этим умелым рукам, сливаясь с ним в одно дыхание, отдавая ему своё тепло и вбирая ответный жар. Данат не скупился на пылкие ласки, равнодушный мужчина, которого влекло бы лишь девичье тело, вряд ли так бы отдавался. Так можно было упиваться только тем, кого любишь. Мидэя в точности этого не знала, она лишь догадывалась, по тому, как изменился князь в последнее время, стал заботливее хоть и вспыльчивей, и ласка не только просилась с кончиков его пальцев — она искрилась в его синих глазах. Её сердце плавилось, обволакивало его, впитывало, пока синеокий князь Фараса не обосновался в девичьем сердце окончательно, заняв собой все его уголки и воздвигнув там свой трон. Мидэя теряла от него голову и в одежде и без неё. Она и подумать не могла, что любовь это целые вихри, бушующие в душе, что тут же хочется и смеяться и плакать когда он рядом, и петь и кричать, треснуть его и тут же обнять и что это больше походило на лёгкое помешательство. Что любовь окрыляет, но вместе с этим ты паришь над бездной. Теперь Мидэя не сомневалась, князь запал ей в душу, занозил сердце, она и оглянуться не успела, как втрескалась в этого деспота по уши.
Глава 14
Они двинулись в путь с рассветом, но около полудня, когда на горизонте уже показался Ползущий лес, погода резко ухудшилась, поднявшийся ветер нагнал рыхлых чёрных туч, распотрошил их, и на путников обрушилась небывалая метель. Лошади не видели дальше своего носа, рыцари пригибаясь и чертыхаясь, пытались разглядеть дорогу.
Подоткнув одеяло из шкур, Мидэя склонилась над Лионелем, слушая его дыхание, телега подпрыгнула, ветер нещадно рвал крытую повозку, словно зарёкся её опрокинуть, согреться становилось всё труднее, но когда к её шее приставили тонкое лезвие — Мидэя от ужаса и вовсе заиндевела.
— Фрэя, ты пойдёшь с нами, — повелительно прозвучало на эльфийском.
В Ползущем лесу ветру разгуляю не хватало места, среди необъятных спящих вековых дубов и мохнатых елей притихла даже непогода и буря пошла стороной. Когда Данат отбросил полог повозки — он вдруг издал не то рык, не то вопль, на который сбежались все рыцари и даже вольверины.
— Дэя!!! Где она?! Где, я тебя спрашиваю, проклятая ты тварь! — выхватив меч, кинулся он на Станиса. — Куда вы их дели?!
— Остынь-ка, князь, — проворчал Станис. — И мозгами пораскинь. Нечестивое это дело слово своё нарушать и хранительницу воровать, вольверины так не поступают. … Так умыкнуть её могли только … эльфы, — скривился вожак. — Дело дрянь. Остроухие заносчивые паскудники, они следили за нами! И зная, что фрэя ослабла, решились действовать.
Данат рухнул на колени в снег как подкошенный, глядя перед собой невидящим взором, заполняясь до краёв отчаяньем и яростью.
— Как мне их найти!? — прокричал он.
— Сейчас они просто к себе не подпустят. Запутают тропы. Среди эльфийских мужчин есть сильные колдуны. Эльфы народ древний и горделивый, они не станут опускаться до общения с человеком, да и оборотнями они брезгуют, хотя меж нами мирный договор. Они не причинят хранительнице вреда, эльфам нужен животворящее пламя и они попытаются его у неё отобрать. А когда не получится отобрать — выпросить. Нужно обождать, девчонка не глупа, она с ними договорится, не бушуй за зря.
— Я не могу просто сидеть и ждать!!! — сходя с ума, гаркнул Данат, изменившись в лице.
— Не можеш — не жди, — развёл руками Станис. — Первородные, а эльфы тем паче, это вам не месящая болото рать, на которую можно наброситься да изрубить. Если они не желают — их не сыскать. Это под силу лишь ведьмакам, что окутаны тьмой, да некоторым ведуньям света, сёстрам пламени. Ступай в своё княжество, там тебя, небось, уже кто-то из этого сестринства дожидается. Может, что путное узнаешь.
— Она … не может пользоваться даром и творить эти свои магические выкрутасы, если меня не будет поблизости, — выдавил Данат, всё ещё потеряно глядя на пустую повозку. — Она без меня бессильна.
— У неё есть пламя, она не пропадёт.
— Если эльфы не пристали на сторону тьмы, — решил подать голос Ахилл. — Я отправлюсь на поиски эльфийского принца Авьена, будем надеяться, что это его рук дело, этот мороку в жизни не присягнёт. Ну, а если это не он забрал Мидэю, значит, его воины помогут нам её освободить. А людям и впрямь лучше вернуться в свои земли.
Ни прощаний, ни уважительных кивков и похлопыванию по плечу. Вольверины как никогда ощущали нависшую угрозу, с потерей пламени тьма становилась всё ближе и зловонней. Ахилл исчез в дебрях Ползущего леса, отряд Станиса сорвался на северо-восток, а рыцарям предстояло продвигаться на запад, на земли Эрии.
— Надо бы мчать домой, князь, — заметил Винс, глядя на неподвижного Даната. — Если заскочим ведуний — вытрясем из них всё, что они знают.
Не сказав больше ни слова, решительно забросив своё сильное тело в седло, Данат погнал лошадь что есть мочи, насколько позволяла погода и так некстати выпавший снег. Тревога из-за пропажи Мидэи, её отсутствие, сковало его сердце ранее незнакомой ему болью, повисла раскалённым камнем. Ни сна, ни голода, он рвался в Фарас как одержимый в надежде, что ведуньи дадут ему ответ. И только его рыцари, рискуя вызвать его гнев, взывали к его благоразумию, умоляя дать время на передышку им и взмыленным лошадям.
***
— Прошу простить за неудобства вызванные спешкой, — высокомерным тоном нараспев произнёс эльфийский принц, поднимаясь со своего трона, приветствуя Мидэю в своём любимом сиреневом зале. — Меня зовут Авьен, я …
— Я знаю, кто вы! — резко перебила его девушка. — Вероломный похититель, предводитель боевых эльфийских магов. Вы пронюхали о последней искре животворящего пламени и решили его выкрасть. Вот уж не знала, что гордый народ превратился в воришек!
— Вот уж не думал, что хранительница возложит миссию защиты пламени на волков и … — Авьен брезгливо поморщился, — людей. Последняя крупица света в руках невеж и разгильдяев. А может, всё дело в жарких объятьях синеглазого князя? — на лице принца застыло ироничное выражение. Не так-то просто было поколебать первородного мага. По виду невозможно было угадать возраст эльфа, этот народ жил по несколько сотен лет и долгие годы их молодость и красота не увядала, пленяя своей силой. На неё стоял и гордо взирал молодой, высокий, стройный мужчина, с длинными светлыми волосами, с тонкими почти нежными чертами лица, сверкая зелёными глазами. Осанка выдавала в нём особу королевской крови, а серебристый боевой посох — эльфийского мага. Но сейчас у неё не было ни времени, ни настроя восхищаться отпрыском древнего рода.
