— Да я лучше умру, чем стану унижаться перед женщиной, да ещё и рабыней! Приготовьтесь умереть, падшие твари!
— Мне и не нужно твоё унижение. Только если меня попросить о помощи — моя сила откроется. Подумайте, ведь вы отец, а я хочу, чтобы мы с братом выжили. Мне нужна эта сделка. «Падшие твари» тоже умеют бороться. Если я не смогу, тогда вы убьёте нас не раздумывая, а если смогу — дадите нам свободу и принесёте извинения за все оскорбления! — В эту минуту Мариэль навсегда распрощалась со своей рассудительной моральной невинностью. В ней вскинулась воинствующая женщина, готовая защищаться и нападать.
Старый лорд остановился и задумался, его грудь тяжело вздымалась, он, прищурившись, смотрел на грозную Мариэль, ужасную и удивительную в тоже время. Солдаты, замерев, продолжали целиться.
— Как можно позволить рабыне лечить нашего будущего наследника? — выкрикнул кто-то из знати, — Она быстрее добьет его, ей нельзя верить. Как такая грязная оборванка может обладать силой?
— Ну, её можно приодеть, отмыть и причесать. Её так называемый брат станет нашим заложником, на тот случай, чтобы она не вздумала сбежать. А если она вдруг не сможет вылечить Вааса — казнить обоих. Вам решать, лорд Ламарк. — Вставил равнодушным тоном уже известный ей молодой лорд Орланд, — Но самый опасный человек, это лжец, а она солгала, что нема.
— Я не лгала! — Мариэль со злостью бросила взгляд в его сторону, обжигая его своей правдой, — Как я могла говорить, не зная вашего языка. Я выучила его за время рабства.
- Хорошо! — наконец, отозвался лорд Ламарк, — Самая большая ошибка, это потеря надежды, а ты её мне даёшь. Отпустим гордость. Я согласен. Как твоё имя?
— Меня зовут Мариэль.
— Я прошу тебя, Мариэль о помощи! — с важным высокомерным видом изрек старый отец. — Не откажи мне, спаси моего сына теми знаниями, которыми ты теперь владеешь. Я прошу тебя перед всеми, пусть они будут свидетелями моей просьбы и моего обещания. Если ты поднимешь его на ноги, то получишь, что хочешь, а если нет — тебя ждёт смерть.
— Я буду пытаться изо всех сил, но мне нужна свобода действий. Я должна буду искать травы и всё, что мне необходимо сама. Готовить тоже я должна сама. Мне не должны препятствовать уходить даже ночью, пусть никто не путается у меня под ногами. Мой брат будет у вас, как сказал этот….. человек в качестве заложника, но пусть мне будет позволено вылечить и его.
— Да будет так! — ответил старый лорд, кивнув седой головой, давая знак лучникам.
Мариэль в свою очередь протянула ему его кинжал:
— Вы и меня поймите. Ведь вы хотели убить самого близкого для меня человека во всём этом мире — моего брата.
Она склонилась над окровавленным лежащем в грязи Джоном:
— Джонни! Ты жив! Тебе я точно смогу помочь, сегодня же вечером тебе уже станет лучше. А если удача мне улыбнется, мы станем свободными. Терпи дорогой, терпи.
Мариэль разговаривала с братом на их родном языке. Джон стонал. С его спины содрали почти всю кожу.
— Пусть его отнесут и аккуратно положат на живот. И пусть это будет не холодный каменный пол, а лучше удобное ложе.
Лорд Ламарк распорядился, чтобы её просьбу тут же выполнили.
— Прежде чем заняться моим сыном, девушка, пусть сначала приведут тебя в достойный вид. Прошу, сначала помоги Ваасу, он умирает, а твой брат ещё потерпит, — властно произнес Ламарк, окидывая её беспокойным взглядом.
Она спешила.
«Это же надо, его сын при смерти, а этот старый чокнутый лорд переживает, чтобы я явилась к нему обязательно наряженная и причесанная»
Глава 4
Быстро искупавшись с мылом в холодной воде, воду она не позволила себе греть из-за срочности, Мариэль не глядя надела платье, что ей подали. Не чувствуя боли от выдираемых волос, она усердно расчесывала гребнем свои косы, которыми уже не занималась несколько месяцев и первый раз за это время взглянула на себя в зеркало. Теперь это было уже не чучело в лохмотьях. Она сильно похудела, и черты её лица заострились, но в новом голубом шелковом платье и с правильно уложенными волосами, она выглядела вполне нормально, на её взгляд.
«Так вот какое видение было у Ио. Вот и понадобилось знание» — подумала Мариэль, входя к Ваасу.
Единственное, чего она сейчас хотела, это чтобы он был ещё жив.
Будущий первый лорд лежал на окровавленных простынях абсолютно нагой. Дыхание его было еле слышно, пульс слабым. У него наблюдались очень сильные ожоги правой ноги, живота, груди, правой руки и части лица. Ваас был без сознания. Вид несчастного, испытавшего должно быть страшные муки, пронзил Мариэль состраданием. Девушка искренне, всем сердцем захотела облегчить его боль.
Мариэль встала перед ним на колени, раскинула руки в стороны и закрыла глаза. Про себя она повторяла слова, которым научилась у Ио, она призывала на помощь силу, она звала на помощь нужные травы, воду, глину, молоко и кровь животных. Это происходило с ней впервые. Мариэль почувствовала, как в неё вливается горячий неосязаемый поток силы, голова закружилась. Дальше она уже знала, что нужно делать. Как и обещал лорд, ей никто не мешал. Она выскочила из комнаты, прихватив на бегу какую-то шаль. Мариэль бежала к лугу, она искала травы снимающие боль и заживляющие раны.
«Сюда, иди сюда», — ощущала она их зов. Мариэль слышала голос растений, как ей и обещала хатская знахарка. Она собирала аккуратно всё, что ей было нужно в платок, нежно срывая травы и прося у них прощения. Набрав для начала, пять видов растений, бросилась бегом назад, времени было мало, с каждой минутой жизнь покидала Вааса.
Она просидела возле него целую ночь, не смыкая глаз, промывая его раны крепким отваром. Ей удалось дать ему немного попить очень сильного зелья, которое было так необходимо, чтобы привести его в чувство. А когда Ваас подал признаки жизни, Мариэль поила его уже другим отваром из трав, шепча заклинания.
Ваас потерял много жидкости из-за ожогов, вода ему была просто необходима для поддержания жизни в этом искалеченном теле. Охиец был ужасно слаб, но он послушно пил всё, что она подносила к его губам. Мариэль понимала, что борьба за его жизнь будет долгой, а выздоровление очень длительным. Только под утро она смогла пойти к брату.
— Прости, меня Джонни. Я обещала, что помогу тебе раньше, но не смогла. Сейчас ты выпьешь это, и я промою твои раны.
— Мариэль, это страшная боль, я не могу пошевелиться. Чертов лорд! Ненавижу охийцев! — процедил он, сжимая зубы.
— Потерпи, всё заживёт, а шрамы говорят украшают мужчину. Неизведанное опасно, Джон, это первое, что ты должен был себе уяснить, когда рвался в эту параллель. Теперь у нас с тобой вот такая вот жизнь — полная приключений, как ты и мечтал.
Мариэль заботливо смыла с него засохшую кровь, обработала уже схватившиеся раны и напоила отваром.
— Фу, какая гадость! Клопами воняет, а на вкус как керосин! — застонал тот, сплевывая остатки жидкости.
