— Я знаю всё! Тем более, что вы наследница Сиязары, а значит, наверняка владеете магией.
— Тогда, Итан, вы не знаете ещё кое-чего! От этого как вы выразились процесса, нет лекарств, это природное явление и природная боль. Дети рождаются в муках. Ох! — вскрикнула Мариэль, схватившись за живот.
— Только я прошу вас, Итан, оставьте меня в покое хотя бы сегодня! Не смейте, даже близко находится, а то ваша дурацкая привычка держать меня на виду действует мне на нервы! — раздраженно сказала она.
— И всё равно я буду знать, что происходит! Учтите, я вижу даже сквозь стены! — ответил ван Мид. Но Мариэль показалось, что эти слова были обращены исключительно к азаронкам. Одра и Рола молча поджали губы и поспешили за ней.
* * *
Корабль Орланда возвращался в родные края. Седьмой лорд понял, что нет в мире такого уголка, где можно спрятаться от своих мыслей, от себя самого. Где бы он ни находился, в его жизни все равно оставалась она. Ни одна другая женщина даже слегка не могла затронуть его сердца. Орланд понял, что не сможет забыть Мариэль даже на краю земли. Он надеялся, что только время сможет ему помочь. Охийцы возвращались домой! Осенью воды океана были неспокойны. Сильный ветер подымал высокие волны и терзал паруса. В этот день с самого утра, Орланд смотрел на рваное в серых облаках небо и останавливал свой взгляд на едва видневшихся кусочках небесной синевы. Это был цвет её глаз! Он сердился на себя за то, что сегодня его мысли снова и снова возвращаются к ней, будто невидимая нить протянулась через огромное расстояние и привязала его мысли к той, которая украла его сердце. Её образ стоял прямо у него перед глазами, а когда он их закрывал, то неизменно слышал голос своей жены, в его душе боролись такие разные чувства. Орланд не мог понять, почему именно сегодня он испытывал такую острую боль и тоску. Ветер подул сильнее, разогнав обрывки серых туч, и ярко блеснуло солнце, посылая свои последние теплые лучи. Если бы он мог знать, что именно в этот момент, там, в Новом Азароне, родился его сын!
* * *
«Если бы он мог знать!», — подумала Мариэль, беря первый раз на руки своего малыша. Она с честью выдержала это испытание женской доли. На её счастье, здесь вдали от цивилизованного мира с его развитой медициной из которого они попали сюда, ребёнок родился легко, без осложнений, не причиняя ей сильных мучений. Повитухи, закончив своё дело и завернув младенца в чистое покрывало, подали его молодой маме.
— С ним всё в порядке? — взволновано спросила она.
— Конечно, госпожа! Вы же слышали, как он звонко кричал, этот парень настоящий крепыш! — ответили ей, явно довольные азаронки.
Мариэль осторожно прижала к себе шевелящийся теплый сверток и внимательно вгляделась в его детские черты. Впервые за девять месяцев она, наконец, увидела того, кого столько времени носила под сердцем. Малыш смотрел на неё, жмуря глазёнки и смешно хмурил свои еле заметные черные бровки, пыхтел крошечным носиком и недовольно поджимал малюсенькие губки. Она нежно погладила его по головке уже покрытой темными волосиками и поцеловала в нахмуренный лобик. Её сердце разлилось океаном обожания к этому маленькому созданию, к её сыну, к плоду её любви.
— Здравствуй, мой сыночек! — прошептала она, и слёзы умиления навернулись на глаза, — Как я счастлива, видеть тебя, держать на руках. Мой маленький ангел, как же ты похож на своего отца, даже сердишься как он. Пусть судьба будет милостива к тебе, пусть она подарит тебе крепкое здоровье, пускай купает тебя в радости и любви. Я назову тебя Теодор! Мой Тео! Малыш в знак согласия вытащил свой крошечный кулачок и принялся его аппетитно сосать.
— Смотрите-ка, госпожа! Только родился и уже требует есть, — засмеялась Рола.
В комнате вошел ван Мид. Он несколько минут рассматривал младенца и удовлетворенно вздохнул.
— Значит, родился мальчик, прекрасно, мои поздравления! Ещё одним мужчиной, ещё одним воином в Новом Азароне стало больше. Это хороший знак для азаронцев. Но вам надо будет родить ещё и девочку, чтобы линия династии Сиязары не прервалась. Как вы его назвали?
— Теодор. Теперь самый главный для меня мужчина — это он. И сейчас пока меня не очень волнует, продолжиться династия или нет! — почему-то неожиданно резко для себя ответила Мариэль.
— Она продолжится! Придёт время, нужное время и вы зачнете даже от степного ветра, если рядом не будет мужчины, — спокойно улыбаясь, проговорил Итан.
Мариэль удивленно подняла брови и в упор посмотрела в эти немигающие серые глаза.
— Эта тема разговора меня раздражает, по-моему, вы выбрали не самое удачное время для такой беседы.
— Хорошо, я понял. Прошу прощения. Занимайтесь своим главным мужчиной. А почему он, а не ваш муж? — спросил он, отворачиваясь от неё в сторону.
— Ещё один неуместный вопрос, Итан! Это только мой сын! Ясно вам? Я хочу, чтобы мне принесли чистый пергамент и перо с чернилами, я составлю послание охийскому правителю. Первый лорд мой друг. Пусть наш гонец доставит письмо в Охию!
— Вы хотите поделиться с ним радостью? — с интересом спросил ван Мид.
— Именно так! Думаю, когда он узнает, непременно посетит нас.
— Я прикажу принести всё, что вы просили, и выберу гонца, — сверкнув стальной искрой в глазах ответил он, учтиво поклонился и вышел.
Когда маленький Тео уснул, Мариэль развернула перед собой свиток пергамента, занесла руку чтобы написать первые строки и замерла. — «Как можно выразить словами и передать на бумаге мои чувства? Это сообщение наверняка дойдет до Орланда и как он среагирует на это, трудно себе даже представить. Но скрывать рождение ребёнка я не могу, да и не хочу!».
Поэтому она написала следующие строки:
«Я приветствую первого лорда Охии и Вааса как своего друга и брата. Не знаю, как ты воспримешь это послание как первое лицо или как второе. Не стану скрывать, что очень скучаю по своим охийским друзьям! Почему вы не посещаете меня мне не ясно, но своё отсутствие я могу объяснить. Сегодня у меня родился сын! Это самое большое счастье в моей жизни и я хочу поделиться своей радостью с тобой. Ваша Мариэль!»
Утром Итан забрал у неё послание и пообещав немедленно отправить, поспешил уйти. Но в своей комнате он развернул его, взломав печать, пробежал по нему глазами и спрятал. По только ему известным причинам написанное Мариэль послание он отправил в конце зимы, через четыре месяца после рождения Теодора, скрыв это от неё. На все её вопросы об ответном послании он только пожимал плечами и отвечал:
— Наш гонец сразу же отвез письмо и возвратился ни с чем. Возможно, первый лорд посылал своё послание позже, но оно затерялось, всякое ведь может произойти с посыльным. А потом зима тоже играет важную роль. Или охийцы просто не захотели ничего отвечать, вдруг вы ошиблись в выборе друзей?
Мариэль только удрученно качала головой. Их молчание лишний раз доказывало, что охийцам и Орланду в частности нет никакого дела до неё и её ребёнка. Она полностью переключилась на заботу о сыне, предоставив ван Миду полную свободу в управлении Новым Азароном, с условием, что он будет постоянно держать её в курсе обо всём, что происходит на их землях. Он каждый день заходил и отчитывался перед ней обо всех текущих событиях в их городе. Только был ли он искренен, и была ли правда в его словах, Мариэль даже не задумывалась об этом, пока у неё не было причин не доверять военачальнику. Конечно, ей было интересно и хотелось знать всё о жизни азаронцев, но маленький Теодор занимал всё её время, а доверить его заботе кого-нибудь другого она не хотела. Поэтому она не могла сейчас посвятить себя своему народу, и была почти благодарна Итану за то, что он временно взял дела в свои руки. Хотя иногда он очень её удивлял и настораживал. Он мог совершенно бесшумно войти в её спальню и тихо наблюдать, как она кормит малыша, разговаривает с ним или играет. А когда она замечала присутствие ван Мида, он принимал бесстрастное выражение лица и совершенно спокойно вёл с ней беседу. В один из таких моментов она опять услышала его голос за своей спиной, дело было поздним вечером и она, лежа рядом с сыном на своей широкой кровати как обычно нежничала с ним, ласково делая ему массаж, как вдруг:
