— Будущему воину вредит такое отношение! Вы избалуете его и получите жалкую неженку!
— О, боже мой! Итан, вы стали ходить бесшумно как тень, что весьма странно при вашей комплекции, и вы не стучите в дверь, как полагается. Я начинаю думать, что вы нарочно меня пугаете. А насчет жалкой неженки, это ещё не воин и не взрослый муж, а всего лишь маленький ребёнок. Если не в детстве, то когда же ещё можно получить родительскую ласку и любовь в такой мере? Жизнь ещё успеет преподнести ему неприятные сюрпризы в будущем. Так пусть же у него в памяти останется воспоминания о счастливом детстве и уверенность в том, что его мать будет любить его всегда! Несмотря ни на что! — Мариэль повернулась к Итану, и с возмущением глядя на него, высказала ему все на одном дыхании.
— А может быть ваша чрезмерная любовь к Тео связана с тем, что он его сын? — тихо со злыми нотками в голосе спросил он.
В первый раз Мариэль посмотрела на него с такой откровенной неприязнью и встретилась с таким же холодным чувством в его глазах. Её как будто сковал, обездвижил на мгновенье этот взгляд, вселяющий страх то сужающихся, то мгновенно расширяющихся черных зрачков. Сын тронул её своей маленькой ручонкой, и она как по волшебству стряхнула с себя это состояние. Мариэль ничего не ответила ван Миду, и он с чувством собственного достоинства поклонился и вышел. От его присутствия и от его слов в душе сразу появилась такая пугающая пустота.
Она снова стала видеть странные сны, вернее только один сон, но всё чаще. Один и тот же сон стал преследовать её каждую ночь. Мариэль видела своё отражение в зеркале, причём сама она молчала, а её отражение постоянно повторяло ей одни и те же странные слова, повторяло настойчиво. И после этих слов возникало ощущение, как будто её с силой бьют по голове, и Мариэль просыпалась в холодном поту. Значение этих слов она не понимала, а вслух боялась их произносить. Она чувствовала, как с каждым днём у неё растёт внутреннее беспокойство, напряженность и предчувствие беды. Причины этому она пока ещё не находила. И ещё. Она только сейчас заметила, что её сила исчезла.
Глава 17
В самом начале весны, когда Охия стряхнула с себя зимние оковы, и Ваас собрал совет лордов — ему доставили послание из Нового Азарона. Стоя, в коридоре он удивлённо развернул свиток и прочитал, потом медленно с недоумением свернул его обратно и остановился в нерешительности. Нил заметил странное состояние старшего брата и подошел к нему, продолжая улыбаться после разговора с друзьями:
— Ваас, такое впечатление как будто тебя из-за угла с ног до головы окатили ледяной водой! В чём дело? — спросил он.
Ваас неспеша, без слов протянул ему послание. Нил пробежал глазами по письму, сначала один раз, потом второй. На его красивое лицо легла мрачная тень, он в растерянности провел рукой по волосам.
— Если сделать не сложный расчет, получается, что это не ребёнок Орланда. Прошел ровно год с того момента как мы в последний раз видели её. Затем Орланд уплыл, а Мариэль от кого-то родила сына! От этого азаронского военачальника?!! — воскликнул он.
— Не знаю, что с ней творится! Сначала она приказывает своим воинам, охраняющим их границы никого из охийцев не пропускать, они передали, что их госпожа никого из Охии не хочет видеть! Теперь она посылает гонца и пишет что скучает, да ещё и делится со мной такой сомнительной радостью! Это определенно не сын седьмого лорда, гонец добирался до нас от силы неделю и Орланда точно не было в то время, когда можно было зачать этого ребёнка. Что она себе позволяет? Ведь она всё ещё его жена!!! Он не снесёт такого позора! — проговорил первый лорд, приходя в бешенство.
— Не будем ему говорить об этом! Скроем! Сделаем вид, будто ничего не произошло! — предложил расстроенный Нил.
— Нет, брат! Я не могу! Я должен сказать ему об этом, но не при всех, позови его!
Орланд появился через пять минут в сопровождении Нила, а Ваас всё стоял на том же месте как оглушенный. Он всё так же, не говоря ни слова, протянул послание Орланду. Седьмой лорд, чувствуя неладное, выхватил из его рук письмо и прочёл. Он замер, застыл как каменное изваяние. Затем его руки медленно опустились и выронили письмо, как будто груз этого послания был невыносимо тяжелым даже физически. Орланд прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Ваас и Нил никогда не видели его таким, они ошеломлённо смотрели на него и не находили слов, наблюдая как терзается и болит его душа. Когда Орланд открыл глаза, у него был вид живого мертвеца. Он отрицательно покачал головой на их попытку что-то сказать и, спотыкаясь, вышел на улицу.
— Вот что делает любовь! Такой человек как Орланд оказался совершенно разбитым! — проговорил, наконец, Ваас.
— Я даже не представлял себе, что он так любил её и до сих пор любит! Мариэль всё разрушила! Я не могу поверить, что она способна на такое! — закончил мысли брата вслух Нил.
* * *
Середина весны выдалась на редкость теплой. Мариэль каждый день по долгу гуляла с сыном на свежем воздухе. Всё больше и больше Теодор становился похожим на Орланда, внешне он был просто его копией, а также черты характера, жесты, мимика её малыша всё напоминала ей о муже. Даже то, как её сын смотрел на неё любящими глазами, и в этом она чувствовала взгляд Орланда. Тео обожал свою мать. Когда ему надоедало играть или он только что просыпался, малыш тянул к ней свои ручки, очаровательно улыбался и повторял один и тот же слог пока она не возьмет его на руки — «ма-ма-ма-ма-ма». Мариэль сдавалась и Тео хохоча, обнимал её за шею с видом победителя. А она больше не представляла себе жизни без него, без своего сына, этого удивительного создания в котором соединилась её частичка и частичка Орланда. Правда, иногда ей становилось так жаль седьмого лорда, что он не может испытывать той радости, которую испытывала она, глядя на сына — «Он сам так решил! Сам не захотел узнать о нём. Сам вычеркнул меня из своей жизни, значит, сам себя и наказал», — успокаивала она себя — «Уже год я не видела его, а брата полтора. И даже не представляю, увижу ли я их снова. Скоро мой день рождения, неужели Джон снова так и не появится? Ведь хаты обещали мне, что поищут его! Хаты … Я совершенно их не слышу, я совсем не ощущаю свою силу, не слышу голоса трав. Неужели я потеряла свой дар?»
Мариэль бродила в тени деревьев. Тео играл сидя в траве вместе с Сивиллом. Вот уже третий день ей на глаза попадался один азаронец, мужчина, стоя в стороне, подавал ей странные знаки руками, но подходить боялся. В конце концов, она не выдержала и всё-таки подошла к нему сама, только заговорив с ним, Мариэль поняла, что азаронец немой. Она старалась понять его жесты, но единственное что можно было понять это то, что он боится кого-то ужасного. Внезапно немой насторожился, развернулся и бросился бежать, оставляя Мариэль только разводить руками. Она вздохнула и вернулась к детям, Сивилл с любопытством взглянул на неё и спросил:
— Вы познакомились с Рамсом?
— Познакомилась, если это можно это так назвать. Что это за человек, Сивилл?
— Я всегда помнил его немым, но мой брат как-то сказал мне, что ему вырвал язык сам наместник, а за что не знаю. Вообще-то он всегда был спокойным, трудолюбивым. Он стал плотником во время нашего скитания, а теперь на него что-то нашло, Рамс стал похож на безумца. Вы хоть что-то поняли из того, что он мычал?
