Докторша сдвинула брови и заявила:
– Что-то непохоже, что вы страдаете от заболеваний сердца.
– Страдаю! Да еще как! Это началось в ту самую минуту, когда я вас увидел.
– Ого! А вы не слишком круто берете? – Да уж, такого она явно не ожидала.
Тем не менее Веня решил не сдаваться:
– Ничуть! Подождите. Терапевты ведь тоже лечат сердечные болезни. Да-да, не отнекивайтесь. Так когда и куда я могу прийти к вам на прием.
– Всегда пожалуйста! В поликлинику, через регистратуру, кабинет номер триста три, третий этаж! Не забудьте халатик надеть.
Веня сделал удивленное лицо и осведомился:
– А может, лучше не на третьем этаже, а, скажем, в парке Пушкина? Вы во сколько работать заканчиваете?
– Я дежурю в ночь, так что, как и сказала, кабинет триста три, через регистратуру. – Женщина сверкнула глазами и добавила: – Если честно, то я предпочла бы, чтобы в случае болезни вы нашли себе другого врача!
Парень понял, что его попытка завязать по-настоящему тесное знакомство с этой суровой красавицей окончательно провалилась. Был бы на его месте Зверев, он бы так не опростоволосился.
Когда его случайная попутчица скрылась за дверью, Веня выругался и направился в сторону главного входа.
Глава 2
Парень вошел в здание и приблизился к окошку, возле которого на стекле висела табличка с надписью: «Мы рады вас приветствовать». Он увидел дородную женщину неопределенных лет с двойным подбородком и бородавкой на носу, сидевшую за столом. Особой радости при встрече с Веней эта сотрудница регистратуры явно не испытывала. Выщипанные брови, ярко накрашенные губы, кудряшки, выкрашенные басмой.
– Вы к кому? – холодно поинтересовалась эта особа.
– К Звереву. Его к вам с огнестрелом привезли.
Женщина презрительно фыркнула и осведомилась:
– К этому ненормальному?
Веня сдвинул брови и строго поинтересовался:
– Почему же это он ненормальный?
– Да потому, что его только вчера прооперировали, он у нас лежачим отмечен, а сам шляется туда-сюда. Больной, понимаешь ли! Курить постоянно на улицу бегает. Я ему поначалу не позволяла, так он Галочке Шаньшиной из неврологического отделения глазки состроил, и эта дуреха его через запасной выход пускать стала. А если кто из начальства заметит, что у нас пациенты там ходят как дома, так мне же и попадет. Не Галочке, а мне, понимаешь?
– Понимаю, – сказал Веня и согласно кивнул.
– Вот и я говорю. А этот твой Зверев не только к Галочке клинышки подбивает. Он почитай уже всех наших молоденьких медсестер охаживает! И это с такой-то рожей!
– А что у него с рожей?
– Так его всего в синяках привезли, да еще и с пулей в боку. Я на него глянула, сразу подумала, что не жилец, а он всего час после операции лежал, а потом давай по коридорам ошиваться.
Веня усмехнулся.
Увидев это, женщина тут же воспылала праведным гневом и заявила:
– Чего хихикаешь? Вижу, ты и сам из таких.
– Из каких же это?
– Да я как тебя увидела, сразу все поняла! Физиономия-то у тебя уголовная. А приятель твой уж точно бандит. А что? Зверев этот самый попал сюда посреди ночи с пулевым ранением, рожа вся разбитая!
Веня сунул было руку во внутренний карман, но замер. Раз Зверев до сих пор не сообщил местной администрации о том, что он из органов, то, может, и ему не стоит этого делать? Вместо удостоверения парень вынул из кармана пачку папирос и спички.
«Раз уж я бандит, то не буду разочаровывать дамочку», – решил он, тут же вошел в роль, звучно цокнул языком и оскалился.
– Курить на улице! – грозно прорычала регистраторша.
– Все понял, мамаша.
– Какая я тебе мамаша? Мне и сорока нет.
«А ты тоже врать горазда», – подумал Веня.
– Так кем тебе этот психический приходится? – осведомилась женщина.
Веня хмыкнул, достал из коробка спичку, сунул ее в зубы и ответил:
– Я ему этот – как его? – внучатый племянник. Решил я, стало быть, родственничка дорогого проверить. А ты что, против?
Женщина надула щеки и подалась вперед. Вене показалось, что еще чуть-чуть, и стол, за которым сидела эта строгая дамочка, треснет пополам от тяжести ее массивной груди.
– Ты ему такой же племянник, как баран козе деверь! Шагай на второй этаж. Там твой дружок лежит в четырнадцатой палате. – Женщина сняла с вешалки белый халат и бросила его Вене. – Надевай вот, только не испачкай.
– Благодарствую, мамаша. Бывай, не кашляй! – сказал парень, снова цокнул языком и прошмыгнул мимо блюстительницы больничного порядка, покрасневшей от напряжения.
Четырнадцатая палата оказалась довольно просторным, вытянутым помещением со свежевыкрашенными дощатыми полами и высоким потолком. Плотные шторы были задернуты. Под потолком висела люстра с тканевым абажуром и бахромой.
В палате лежали мужчина лет сорока пяти с загипсованной ногой, тощий парень с перевязанной головой, синяками под обоими глазами и плюгавенький дедок, на первый взгляд не имевший никаких повреждений. Четвертая койка пустовала.
Сохраняя образ, избранный им, вскинул руку в знак приветствия, кивнул в сторону пустующей койки и буркнул:
– А где этот?
– Василич тебе нужен? – поинтересовался парень с перевязанной головой. – Так он у нас на месте не сидит, бродит где-нибудь по коридорам. Ты садись, подожди. Он может скоро сюда явится.
– Или же нет, – проворчал дедок. – Этого шатуна можно до морковкина заговенья ждать.
Мужик с загипсованной ногой привстал, потянулся за костылями сел на краю кровати.
– Куда это ты собрался, Устиныч? – спросил его тощий парень.
Тот отмахнулся, встал, опираясь на костыли, проковылял к окну и с ухмылкой проговорил:
– Вон он, соседушка наш, в курилке на лавочке сидит, опять к Галке из неврологии клинья подбивает.
Веня шагнул к окну и увидел Зверева и темноволосую медсестричку с перманентной завивкой, вздернутым носиком и огромными, горящими от возбуждения глазами. Василич был одет в синюю больничную пижаму. Лицо его отливало бледностью, нижняя губа опухла, под левым глазом красовался здоровенный синяк.
Парень вспомнил слова регистраторши и ухмыльнулся.
«Будь у меня такая харя, я бы тоже не стал кичиться тем, что служу в органах», – подумал он.
– Ты, мил человек, поспешил бы, если его изловить хочешь, – продолжал Устиныч. – Наш Василич ведь может на свое место и не вернуться, еще куда-нибудь упорхнуть. Такой вот он у нас, на месте его не удержишь. Вот вчера, например, принесли нам обед, а он…
