– У нас нет достаточных оснований для этого, – процедил Корнев. – Юлия – известная актриса, ее задержание наделает много ненужного шума.
Зверев поморщился и сказал:
– Так и есть. К тому же Гурьев и Коро пока не знают, что мы вышли на их след. Это хорошо. Пусть пока они остаются в неведении.
– Это я понял, а что же все-таки с отпечатками? – спросил Костин.
– Раз они тебя так волнуют, то почему бы тебе не заняться ими, Вениамин? – сказал Зверев.
– Я, конечно, не против.
– Тогда решено! Действуй, парень, мы в тебе не сомневаемся. Уверен, что ни гигант Пыжик, ни прочие ручные мишки Юлии Коро тебя не испугают.
Веня хмыкнул, расправил плечи и заявил:
– Моряки иногда дрейфуют, но никогда не дрейфят! Дайте мне пару дней, и дело в шляпе! Не позднее чем послезавтра у нас будут отпечатки Юлии.
– Так уж и не позднее? – с ухмылкой полюбопытствовал Зверев.
– Сказал послезавтра, значит, послезавтра!
– Ну, хорошо! Надеюсь, ты понимаешь, что достать пальчики Юлии нужно так, чтобы она ни о чем не догадалась?
– Разумеется, понимаю. Все будет сделано в лучшем виде. Можете в этом не сомневаться, товарищ капитан!
Часть пятая
Циркачка
Глава 1
Из кабинета Корнева Костин вышел уверенной матросской походкой, однако тут же поник. Несмотря на всю браваду, которую он продемонстрировал в присутствии начальника милиции, Веня прекрасно понимал, что достать за два дня отпечатки пальцев Юлии Коро, причем так, чтобы она об этом не догадалась, будет не так уж и просто.
Старший лейтенант вышел из управления, засел в курилке и стал ломать голову, решать, как же ему выполнить то, что он так уверенно и опрометчиво пообещал. Он достал пачку, вынул из нее папиросу, сунул в зубы, но так и не прикурил. Чертова зажигалка исправно щелкала, но огонек на ее конце не появлялся. Веня потряс зажигалку и понял, что в ней кончился бензин.
Тут в курилку заявился старшина из транспортного отдела Ватутин и протянул ему спички. Однако тот лишь отмахнулся и отвернулся в сторону. Ватутин пожал плечами и больше не доставал молодого опера.
Так Веня просидел не меньше часа. Он думал, и ему было нужно сосредоточиться.
Однако здесь на лавке, рядом с газоном, засаженным тюльпанами, примулами и анемонами, тишины, необходимой для этого, разумеется, не было и быть не могло. В курилку постоянно приходили люди. Они дымили, разговаривали, о чем-то спорили и смеялись, чем чертовски досаждали Вене.
Когда очередная партия заядлых курильщиков расселась на лавочках, опер тихо выругался и направился к трамвайной остановке. До конца рабочего дня оставалось еще несколько часов, но Веня вовсе не боялся, что получит нагоняй от начальника. Он получил задачу и теперь должен был ее выполнить. Теперь уже никого не касается, как это будет сделано.
В трамвае, в который старший лейтенант втиснулся не без труда, тоже стоял немыслимый галдеж. Все что-то обсуждали, спорили и просили передать денежку за билетик.
Веня вышел на своей остановке, отправился в продуктовый магазин, купил на ужин буханку белого хлеба и бутылку молока. Уничтожив все это в течение нескольких минут, он улегся на кровать и наконец-то на какое-то время ощутил долгожданную тишину. Мысли кружились хороводом, но ни одной достойной идеи ему в голову так и не пришло.
Когда за стеной послышались голоса, Веня был готов завыть, прямо как голодный волк-одиночка. Тонкие стены коммуналки, в которой он обитал, не особо оберегали жильцов от постороннего шума. Веня замотался в одеяло, накрыл голову подушкой и сам не заметил, как уснул.
Проснувшись утром, Костин ощутил боль в висках. Он дважды хлопнул себя по лбу, но от этого мыслей в голове не прибавилось.
«Будь, что будет! Адрес я знаю, а там уж как бог пошлет», – подумал парень, умылся, наспех оделся и вышел из дома.
Несмотря на раннее утро, солнце припекало вовсю. Добравшись до нужной остановки, Веня вышел из трамвая и направился к сереньким пятиэтажкам, выстроившимся в ряд невдалеке.
Миновав подворотню, Веня оказался в глухом и мрачном дворике, выстланном неровной брусчаткой. С трех сторон громоздились жилые дома из силикатного кирпича, с четвертой открывался пустырь, поросший боярышником и густыми кустами облепихи.
Скрипнула дверь соседнего подъезда. Из нее выбежали две девочки лет пяти-шести и бросились к песочнице. Одна из них достала из кармана совок и стала оживленно рыть ямки. Вторая при помощи жестяного ведерка с не меньшим рвением принялась лепить куличики и класть на них камешки, окурки и пробки от винных бутылок, которые валялись по всему двору.
Косматая шелудивая псина устроилась под скамейкой и мирно дремала в теньке.
Веня миновал двор, спустился под очередную арку и увидел следующий двор, который не особо отличался от предыдущего. Здесь тоже было неуютно. Песочницы не наблюдалось, зато по центру двора одиноко торчали погнутые детские качели. На веревках висело свежевыстиранное белье.
На скамейке у подъезда сидели два неряшливо одетых мужичка и играли в картишки. Один, рябой, с впалыми щеками и изъеденным оспой лицом, смачно потягивал самокрутку и неистово морщил лоб. Второй, с металлической фиксой во рту, о чем-то возбужденно вещал и то и дело прикладывался к бутылке.
Веня подошел к ним, небрежно опустился на скамейку и заявил:
– Здорово, мужики! Во что шпилите? В секу или в буру?
Рябой мужичок дернулся, повернулся к Вене и ответил:
– Да мы так, в подкидного режемся.
– Возьмете третьего? – Веня вновь решил сыграть под блатного.
Картежники переглянулись.
Рябой дядька пожал плечами и сказал:
– Так мы же не на интерес играем.
– Что за игра без интереса? А ну решайтесь! Если очкуете, можно по маленькому! – Веня схапал с лавки колоду, вырвал карты из рук игроков и со знанием дела безупречно выполнил американскую тасовку, которая была по зубам только профессионалам этого дела. – Так что, играем?
Фиксатый тип вырвал у Вени карты, сложил их в стопку, убрал в карман и заявил:
– Наигрались мы уже. Нам домой пора.
Веня откинулся на спинку скамейки и положил на нее руки.
– Вроде большие дядьки, а струхнули? – сказал Костин, сплюнул через плечо, высморкался в пальцы и стал с интересом озираться по сторонам.
Когда мужики поднялись и хотели уйти, он презрительно бросил им вслед:
– Ну и жидкий народец пошел!
Дядечка с фиксой резко повернулся, надул щеки, сжал кулаки и спросил:
– Это ты о ком?
– Да о вас обоих!
