– Очевидно. Да.
– Именно этот особняк я и называю домом, а здание в
Парадайзе я именую конторой. Офисом.
– Понятно.
– Вскоре после того, как вы окончательно перебрались в этот
дом, вы заметили, что мистер Дейвенпорт частенько отсутствовал, не так ли?
– Я не знаю, куда вы клоните и чего стараетесь добиться, но
я отвечу вам совершенно откровенно: мы с Эдом Дейвенпортом не ладили. Но это не
имело ничего общего с его поездками. Он не любил меня точно так же, как я его.
Из этого никто не делал секрета, хотя я изо всех сил старалась быть с ним
любезной, но он считал, будто я настраиваю Мирну против него. Фактически я лишь
пыталась раскрыть Мирне глаза на то, что творилось.
– А что творилось?
– Он смешивал деньги Мирны со своими, не считаясь с ее
мнением и желанием, тратил их по собственному усмотрению, причем расчеты были
до того запутаны, что бедняжка даже не представляла, остался ли у нее вообще
хоть какой-то капитал. Когда мы стали интересоваться его недвижимой
собственностью, прибылью, которую он имеет от шахт, чем занимается, сколько
личных денег Мирны вложено в эти предприятия и в какие именно, каков размер ее
дивидендов, он либо замолкал, либо вскакивал с места и выбегал из комнаты. А вскоре
после этого отправлялся в очередную «деловую поездку». Ну а если пытались
по-настоящему его прижать, то слышали целый набор уклончивых ответов, из
которых ровным счетом ничего нельзя было понять. Я догадывалась о его делишках,
а он понимал, что я открыла его тайные мысли.
Сара Энзел воинственно хмурилась, глядя на Вэндлинга.
– Так вы знали о его делах?
– Конечно. Слава богу, не вчера родилась на свет.
– Каким образом вы могли знать?
– Очень просто: задавая ему вопросы и выслушивая ответы,
наблюдала за тем, как он ведет себя, и все такое.
– А он догадывался об этом?
– Разумеется. Я не делала из этого никакого секрета. То есть
я задавала ему совершенно откровенные вопросы, значение которых нельзя
истолковать иначе.
– В присутствии его жены?
– Естественно. Ведь я как раз и добивалась того, чтобы у нее
открылись глаза.
– И надо думать, вы разговаривали отдельно с его женой?
– Да, сэр.
– Советовали ей обратиться к адвокату?
– Да, и это тоже.
– Что еще?
– Советовала нанять частного детектива, чтобы установить за
ним наблюдение. Он шлялся по всей стране, просил Мирну уложить ему чемодан,
распоряжаясь таким тоном, будто она его служанка, и сообщал об отъезде на одну
из шахт. Не называя, разумеется, какую именно. Представляете, какая удобная
формулировка: «на одну из шахт»?
– У него их было несколько?
– Он приобрел их, прикарманив деньги Мирны. На денежки
Делано он сумел развернуться. Причем как ловко, знали бы вы! Все сделки были
так запутаны, что сам черт не смог бы в них разобраться!
– Он спекулировал на деньги жены?
– Разумеется, на чьи же еще! Своих денег у него не было. У
него была пара каких-то сомнительных шахт, которые ему удалось приобрести по
дешевке, поскольку они убыточные. А вот после того, как умер Уильям Делано, Эд
сразу превратился в крупного промышленника. Он получал огромные кредиты под
залог денег, принадлежавших жене. Он заставил ее получить колоссальную ссуду в
банке, а потом окунулся с головой в спекуляции ценными бумагами Мирны, чтобы
иметь свободные наличные деньги. Банковский же счет Мирны полностью исчерпан.
– Вам известно, как он осуществлял операции? Советовался ли
с миссис Дейвенпорт? Получал ли ее согласие?
– Нет, конечно. Он просто заставил ее положить все деньги на
общий счет, из которого она брала средства только на хозяйство да изредка себе
на платье или какой-то другой пустяк.
– Вы предупреждали миссис Дейвенпорт об этом?
– Разумеется!
– Таким образом, скажем, неделю назад у Мирны Дейвенпорт
были все основания не доверять своему мужу, ненавидеть его и желать убрать со
своей дороги, не так ли?
– Постойте, что это вы делаете? На каком основании вы
вкладываете мне в рот такие слова?
– Я всего лишь суммирую сказанное вами… Вы говорили миссис
Дейвенпорт, что муж растрачивает ее деньги?
– Да, много раз.
– И проводит время с другими женщинами?
– Я это подозревала.
– И запустил руку в унаследованное ею состояние, практически
присвоив его, и что в результате его финансовых махинаций она может вообще все
потерять?
– Ну, я употребляла не в точности эти слова.
– Но суть вашей речи была такова?
– Да, сэр.
– Примерно десять дней назад Эдвард Дейвенпорт объявил об
отъезде в свой офис в Парадайзе?
– Да, сэр.
– И попросил жену уложить его чемодан?
– Да, попросил.
– Про конфеты что-нибудь говорилось?
– Он попросил купить свежие конфеты, прежние съел почти все,
в коробке остались две или три штуки.
– Вам известно, как поступила миссис Дейвенпорт в отношении
конфет и укладки вещей в чемодан?
– Сама я этого не видела, но позднее узнала, что она купила
две коробки.
– И одна из этих коробок была положена мужу в чемодан?
– Полагаю, что так, своими глазами, разумеется, я этого не
видела.
– Вам что-нибудь известно о наличии у миссис Дейвенпорт
ядов?
– Она очень увлекается садом и сама приготавливала какие-то
смеси для опрыскивания цветов и деревьев. Пользовалась рецептами и советами из
справочника для садоводов-любителей.
– Был ли у нее мышьяк и цианистый калий?
– Не знаю.
– Вы когда-нибудь говорили с ней о ядах?
– Ну… да.
– И она сообщила вам, что у нее имеется мышьяк и цианистый
калий?
– Она сказала мне, у нее кое-что есть для опрыскивания.
– Сказала ли она вам, что у нее был мышьяк и цианистый
калий?
Мейсон заметил:
– Ваша честь, похоже, коллега предпринимает попытку
подвергнуть допросу собственного свидетеля.
– Она враждебно настроенный свидетель, – уточнил Вэндлинг.
– Возражение не принято, – заявил судья. – Совершенно
очевидно, миссис Энзел является враждебно настроенным свидетелем.
