Мейсон покачал головой и сказал:
– Я бы хотел пригласить доктора Рено для дальнейшего
перекрестного допроса.
– Поднимитесь на возвышение, доктор Рено, – распорядился
судья Сайлер.
Мейсон медленно поднялся из-за стола, подошел к месту для
свидетелей и остановился, глядя на врача.
– Доктор, – заговорил он. – Вы осматривали Эдварда
Дейвенпорта утром в понедельник, двенадцатого числа?
– Я уже несколько раз это показал.
– И лечили его как пациента?
– Да, сэр.
– И он описал вам симптомы мышьякового отравления?
– Да, сэр.
– Но вы сами этих симптомов не наблюдали?
– Я наблюдал вторичные симптомы, которые можно увязать с
первичными, описанными им. Первичных симптомов, о которых он рассказал, я не
видел. Они к этому времени исчезли.
– Очень аккуратно отвечено, доктор, – похвалил Мейсон. –
Теперь разрешите задать вопрос, который может причинить вам некоторое
беспокойство. Видели ли вы Эдварда Дейвенпорта накануне, то есть в воскресенье,
одиннадцатого числа?
Доктор Рено огрызнулся:
– Это к делу не относится… Какое это может иметь отношение к
моим профессиональным действиям?
– Имеет самое непосредственное!.. Вы виделись с Эдвардом
Дейвенпортом в мотеле «Велчбург» здесь, во Фресно, где он проживал под именем
Фрэнка Л. Стэнтона. Не так ли, доктор?
– Я… должен ли я отвечать на такой вопрос, ваша честь? –
спросил доктор Рено.
Неожиданно вскочив на ноги, Вэндлинг произнес:
– Конечно должны.
– Я спрашиваю у суда, – нахмурился Рено.
– Вопрос вполне уместный. Отвечайте на него, – разрешил
судья.
– Я… да, я его видел.
– И обсуждали с ним некоторые вопросы?
– Ну… мы разговаривали.
– И обсудили с ним, как вы станете его лечить на следующий
день, в понедельник, двенадцатого числа, верно?
– Я отказываюсь пересказывать разговор, который состоялся
между мной и моим пациентом.
– Почему?
– Это врачебная тайна.
– Если речь идет о заболевании, которым страдает пациент.
– Моя беседа с мистером Дейвенпортом касалась определенных
симптомов.
– Мистер Дейвенпорт заявил вам о своем желании умереть, не
так ли?
– Я не собираюсь касаться моего разговора с мистером
Дейвенпортом!
– Мистер Дейвенпорт заплатил вам деньги за то, чтобы вы
помогли разыграть сцену его мнимой смерти. Вы договорились о вызове вас к нему
на следующее утро по поводу якобы сильного заболевания, где он и сообщит
симптомы мышьякового отравления. А вы поможете ему симулировать состояние
коллапса, явившееся вроде бы следствием такого отравления, чтобы ему удалось
«умереть» в то время, когда рядом будет находиться его жена. Разве это не
правда?
– Я не собираюсь отвечать на данный вопрос.
– Вы должны на него ответить, – нажимал Мейсон. – Он не
имеет никакого отношения к врачебной тайне.
Вэндлинг снова резко вскочил на ноги и заговорил:
– Если на этот вопрос будет дан положительный ответ, то
можно говорить о сговоре, о преступлении. Это вовсе не сведения, сообщенные
пациентом врачу, которые относятся к категории врачебной тайны, ваша честь.
– Безусловно! – согласился судья.
– В таком случае я не стану отвечать, меня могут тогда
обвинить в преступлении! – заявил доктор Рено.
– Так вы отказываетесь отвечать на этом основании? – уточнил
судья.
– Да, сэр.
– Необычная ситуация! – даже немного растерялся судья
Сайлер.
Мейсон бесстрастно продолжал:
– В соответствии с планом, разработанным вами с Дейвенпортом
и тщательно отрепетированным, вы сообщили о смерти пациента. Вы заперли на ключ
дверь в домике мотеля, но не стали немедленно вызывати полицию, предоставив Эду
Дейвенпорту возможность вылезти из окна и прыгнуть в машину, намеренно
припаркованную прямо возле этого окна, и отправиться на заранее условленную
встречу. В том месте его ожидал домик-прицеп. У Эда Дейвенпорта имелся от него
ключ. Там он переоделся в новую одежду, избавившись от приметной пижамы, в
которой сбежал из мотеля. Так?
– Отказываюсь отвечать.
– И, – продолжал Мейсон, – он сообщил вам о потраченных
деньгах из собственности жены, верно? Он пожаловался, что у нее невыносимая
родственница, которая постоянно настаивает на том, чтобы миссис Дейвенпорт
требовала отчета у мужа. Дело, по его словам, идет к этому, он пустил на ветер
многие тысячи долларов, остальные захватил с собой наличными, поэтому, если он
не исчезнет немедленно, его обнаружат и привлекут к ответственности. Не
рассказал ли он вам это и не просил ли о помощи?
– Я отказываюсь отвечать на основании моих конституционных
прав.
– А не сообщил ли он вам, как в свое время отравил Гортензию
Пакстон, а теперь власти заподозрили убийство, поэтому он опасается эксгумации
трупа? Он хочет, чтобы все считали его мертвым, когда это случится, и он вам
щедро заплатит за услуги?
– Отказываюсь отвечать.
– И, после того как Дейвенпорт вошел в прицеп, вы дали ему
виски с подмешанным в него цианистым калием. Вы знали, что у него с собой
чемодан, набитый долларами, которые он накопил, манипулируя личными средствами
жены. Вы дали ему выпить виски и…
– Нет, ничего подобного! Я… Вы ошибаетесь, я тут ни при чем!
– завопил доктор Рено. – Я не имел ни малейшего понятия, что находится в
чемоданах. А уж коли вы такой умный, вы бы лучше занялись другим участником
сговора, который собирался довезти его в прицепе до самой Невады!
– Как я понимаю, теперь вы говорите о Джейсоне Бекемейере,
частном детективе из Бейкерсфилда?
– Разумеется! – рявкнул Рено.
Мейсон повернулся к Вэндлингу и сказал:
– А теперь, мистер окружной прокурор, я полагаю, по
взаимному согласию мы продолжим дело: доктор Рено будет помещен в тюрьму, а
также выдан ордер на арест Джейсона Бекемейера. Думаю, к тому времени, когда мы
услышим полное заявление доктора Рено, мы выясним подробности этого дела.
Вэндлинг был уже на ногах:
– Обвинение желает выразить свою глубочайшую благодарность
мистеру Перри Мейсону за его блестящее сотрудничество в деле установления
истины, и на этот раз, если суд не против, я предлагаю прекратить дело против
обвиняемой Мирны Дейвенпорт.
