Три. Три пуговицы на его пиджаке плавятся под разгоряченными пальцами, когда я ещё обладаю терпением расстегивать их по одной. Но три - это мой максимум. В конце концов, пальцы впиваются в эту грубую одежду и тянут её в стороны, желая избавиться от столь ненужного барьера. Я не первая дошла до ручки. Сначала его руки обожгли нежную кожу под моим платьем. Нравится? Да. Я чувствую немой ответ на этот незаданный вопрос, потому что подушечки пальцев нетерпеливо сжимаются на моей ноге и ползут вверх.
Четыре. Всего четыре тихих слова, сказанных с придыханием, когда я оказываюсь полноценно прижатой к кровати его телом. «Я всегда буду рядом». Я не знаю, когда столь искренне захотела этого. Я не знаю, почему сейчас готова сорваться на крик, если он хоть на секунду отпустит меня. Но я готова отдать всю себя, только бы он был рядом. Ближе. Ещё ближе. Чтобы снова нетерпеливо касаться его губ. Чтобы снова чувствовать прикосновение его рук. Чтобы стянуть теперь эту проклятую рубашку, а после с содроганием пальцев потянуться ниже. Я не хотела проигрывать в этой игре, ведь молния на моём платье уже нетерпеливо скрипнула. Да, платье было прекрасным... но любая красота со временем должна увянуть. Так пусть этот белоснежный цветок, сорванный с моего тела, торжественно вянет подле нашей кровати.
Пять. Пять обжигающих прикосновений его губ. Губы, щека, шея, манящая ямочка на ключице, грудь. Он не целовал меня. Он был художником, для которого моё обнаженное тело сейчас стало холстом. Губы вместо кисти, пять первых уверенных мазков. Они нужны, чтобы обозначить обязательные линии. Те, без которых никак нельзя приступить к созданию полноценной картины. И вот, замерев после пятого поцелуя у груди, достигнув той самой точки, когда можно страстно разбрызгать краску прямо в центре холста, он начинает полноценно творить. Я чувствую каждое прикосновение, каждый горячий поцелуй. Руки невольно сжимают ткань простыней, а с губ слетает первый стон. Я хочу, чтобы это продолжалось вечность.
Шесть. Ровно столько секунд ему требуется, чтобы рваными движениями напряженных, сильных рук стянуть с себя оставшуюся одежду. Его обнаженное тело, которое накрывает меня сверху, обжигает и восхищает. Я чувствую его нетерпение и готова ответить взаимностью. Впрочем, не уверена, что он готов сейчас спрашивать. Голова идёт кругом.
Семь. Я пропускаю семь прерывистых, горячих вздохов, когда ощущаю, как настойчиво, но нежно он заставляет меня забыть о любом праве на невинность. Сразу после я перестаю дышать. Грудь всё ещё вздымается и опускается, но не под требованием воздуха, а подчиняясь его горячим ладоням. Вверх и вниз. Чтобы оказаться прижатой к стене, а после снова рухнуть на кровать, но каждый раз ощущать его преступную, запретную близость.
Восемь. Я насчитала восемь его глухих стонов, схожих с тихим рыком хищника. Тогда я ещё была способна расслышать их за волной собственного удовольствия, которое срывалось с губ куда более громким проявлением горячих чувств. В очередной раз, когда моё тело подчиняется беспрекословному приказу подняться, что диктуют его сильные руки, и я оказываюсь прижата лицом к стене, я ощущаю, как он обжигает кожу на моей шее горячим поцелуем, доходя до желания оставить на ней полноценный багровый след. Словно бы с любовью клеймя меня своей собственностью. Мой разум уже не имеет возможности взбунтоваться, ведь его крики заглушает бешеный стук сердца. И именно в этот момент я слышу восьмой, последний стон возле своего уха. Он тянется волной блаженства, окутывая меня и заставляя посильнее выгнуться в спине. Всё для того, чтобы повернуть голову и поймать его губы своими. Хочу чувствовать твой вкус в этот момент, мой нетерпеливый хищник.
Девять. Девять последних движений после долгого танца страсти в разном ритме кажутся особенно быстрыми, точечными, прерывистыми. Я чувствую, что он на грани и готова уже в очередной раз предаться волне удовольствия вместе. Я знаю, что именно этот раз будет особенным. Запускаю дрожащие пальцы в его мокрые волосы, обвиваю шею руками, стараюсь быть ещё ближе. Желание раствориться в нём переходит любые границы. Кончики губ уже побаливают от постоянной нужды выпускать огонь страсти наружу протяжными стонами. Я не способна сейчас ни на что более, кроме как прижаться к нему всем телом и тихо шептать на ухо, как хочу, чтобы он ощутил весь спектр физического счастья, наслаждаясь мною.
Десять. С громким стоном он застыл на десять секунд, с силой прижимая меня к себе обеими руками. Его губы впились в мою шею, и я ощутила сквозь них нетерпеливое прикосновение зубов. Послевкусие. Оно медленной волной растекалось внутри, позволяя понять, что каждая моего клеточка тела сейчас абсолютно расслаблена. И лишь он, застывший подобно статуе, не даёт мне рухнуть вниз. На мгновение показалось, что он больше не дышит. Я едва открыла глаза, чтобы взглянуть на его лицо. Именно в этот момент он ожил и полноценно пал на кровать вместе со мной.
Сил хватило лишь для того, чтобы прижаться к его груди, пока он потянулся за одеялом, чтобы накрыть и спрятать наши остывающие тела. Глаза медленно начали вновь смыкаться, когда я заметила, как на его багровой коже постепенно проявляется чёрный знак меча, обвитого ветвями колючих кустов, поверх которых распускается бутон чёрной розы.
Брачный ритуал теперь окончательно завершен.
Но сейчас мне совершенно не было до этого дела...
***
Я проснулась от того, что даже сквозь плотные занавески пробился солнечный луч. Поначалу просто поморщившись и перевернувшись на другой бок, я собиралась продолжить спать и дальше, но резкая мысль о том, что мы находимся чуть ли не в военном положении, заставила распахнуть глаза. Осознавая, что в комнате слишком уж светло, я только через несколько секунд поняла, что в глаза мне светило никакое не солнце, а обычный свет магической лампы.
— Что? - я быстро приняла сидячее положение, загребая за собой одеяло. - Который сейчас час?
Карл в одних штанах стоял возле стола, вернее возле его остатков. Волосы некроманта были мокрыми, так что я сделала вывод, что он не просто проснулся раньше, но успел уже принять ванную.
— Я разбудил тебя? Прости. - он обернулся и улыбнулся, глядя на взъерошенное рыжее нечто, которым я сейчас являлась.
Сразу после Карл оставил попытки разглядеть что-то в деревянных щепках, подошёл ближе и сел на край кровати. Неожиданно для ещё сонной меня, он тут же подхватил мой подбородок, чтобы притянуть к себе и накрыть губы поцелуем.
Тут я и проснулась.
Резко дергаясь от некроманта назад и распахивая глаза, я не сразу сообразила, что происходит.
— Что-то не так? - Карл с удивлением наблюдал, как я попятилась по кровати, всё ещё загребая одеяло и прикрываясь им. - Ира, ты ведь помнишь, что мы...
— Да! - нервно гаркнула я. - Всё я помню. Но. зачем так неожиданно?
Смотря на свадебное платье, которое всё ещё лежало на полу, я начала приходить в себя и настраиваться на нужные мысли. Всё-таки это было немного запутано. Мы переспали, потому что у нас полноценные отношения или ради ритуала передачи силы? Если он меня поцеловал, наверное, первое. Но мы ведь этого не обсуждали. В общем, я была в растерянности.
