Отлов шел в нескольких местах. Возле мыса Перовского на базе местного рыбопромышленника Александра Бронникова, учредителя «Афалины» и «Океанариума ДВ», бригада работала совместно с ВНИРО. Сотрудник ВНИРО координировал установку спутниковых меток на тех косаток, которые попали в замет, но были слишком взрослыми для продажи в океанариумы. Бронников поддерживал работы по спутниковому мечению, так как его интересовали данные о перемещениях косаток с той точки зрения, где их выгоднее ловить.
Южнее, на острове Чкалова, недалеко от устья Амура, косаток ловил ТИНРО-центр. В отличие от остальных организаций, квоты которым были выделены для культурно-просветительских целей, ТИНРО ловит по научным квотам, которые сам же и обосновывает. Тем не менее реальная цель отлова и «культурных», и «научных» косаток была одна – их ждали китайские океанариумы.
По данным Софьи Беляевой, в 2015 году ТИНРО-центр отловил для «научных» целей двух косаток, но одну из них, как утверждают представители центра, «пришлось выпустить из водного вольера в связи с агрессивным поведением особи». После обращения Софьи этим вопросом заинтересовалась природоохранная прокуратура, которая по результатам проведенной в сентябре – октябре 2015 года проверки выявила в деятельности ТИНРО нарушения закона. В отношении директора организации Бочарова и его заместителя Блинова было возбуждено уголовное дело на том основании, что они сначала организовали вылов этих двух косаток и доставку их в Среднюю, а уже потом объявили аукцион на право заключения госконтракта на их отлов и перевозку. Победителем аукциона была признана компания, учредителем которой являлся сотрудник ТИНРО, участвовавший в отлове и перевозке косаток; он и получил причитавшиеся по контракту 13 млн рублей. В 2019 году уголовное дело было передано в суд и тут же прекращено, поскольку обвиняемые признали вину, раскаялись и возместили ущерб – те самые 13 млн. Обоим также был назначен судебный штраф в 40 000 рублей.
В августе 2015 года проблема отлова китообразных впервые получила освещение в федеральной прессе – в «Комсомольской правде» вышла большая статья «Плач косатки» авторства Натальи Островской. Журналистка побывала на базах отловщиков, поговорила с владельцами фирм, членами бригад, а также с Ольгой Шпак и Дмитрием Глазовым. В итоге получилась очень подробная и качественная статья с детальным обзором устройства всего этого бизнеса.
Осенью 2015 года на базе передержки в бухте Средней содержалось семь косаток, одна из них принадлежала ТИНРО-центру, а остальные – все тем же четырем коммерческим фирмам: «Сочинский дельфинарий», «Белый кит», «Афалина» и «Океанариум ДВ». В декабре две косатки были вывезены в Китай. Пять оставшихся, по данным проверок, в апреле все еще содержались на базе. Что потом стало с пленниками, принадлежавшими коммерческим компаниям, так и осталось загадкой, а косатка ТИНРО-центра 22 июля 2016 года «прогрызла сеть вольера и ушла в море» – так было указано в ответе Находкинского отдела МВД на запрос Совета по морским млекопитающим со слов ветеринара базы. Это, конечно, неправда – прогрызть сеть своими коническими зубами косатка не может; кроме того, вольеры в Средней окружает еще одна общая сеть, так что выбраться оттуда не так-то просто.
К этому времени список кандидатов на включение в новую версию Красной книги наконец вышел за пределы секции экспертов ИПЭЭ и был доведен до сведения заинтересованных лиц и организаций, в число которых попал и ВНИРО. Институт немедленно прислал свои возражения против включения плотоядной косатки, так как существование такой популяции представлялось его специалистам необоснованным. Шансы косатки попасть в Красную книгу снова повисли на волоске. На этот раз положение спас мой коллега по кафедре зоологии позвоночных МГУ Николай Александрович Формозов, который на заседании в Минприроды привел убедительные доводы в пользу включения косатки в список. Было назначено еще одно заседание, на этот раз в ИПЭЭ, на котором представитель ВНИРО должен был договориться с секцией экспертов по млекопитающим и выработать компромиссную позицию. Договориться, однако, не удалось – представитель упорно держался точки зрения «экотипов не существует», а эксперты уверенно убеждали его в обратном с помощью аргументов, которые я доносила до них на протяжении последних лет. В итоге каждый остался при своем мнении, но косатку в списке все-таки оставили.
В ходе борьбы с отловами представители ВНИРО неоднократно обвиняли меня в принадлежности к «зеленым», но в 2016 году моя версия списка видов китообразных дошла до настоящих «зеленых» из российского отделения Гринписа. Все эти годы вылов косаток из малочисленной популяции не казался им заслуживающей внимания проблемой, а вот вывод из Красной книги такого вида, как беломордый дельфин, численность которого в Cеверной Атлантике составляет более 100 000 особей, оказался достаточно важным поводом, чтобы вызвать меня на воспитательную беседу в кафешку в центре Москвы. Мы долго пытались убедить друг друга – представитель Гринписа считал, что нельзя выводить из Красной книги никаких морских млекопитающих, так как краснокнижность может помочь в борьбе против освоения шельфа, я же упорствовала, что в Красной книге должны находиться только редкие виды, нуждающиеся в охране. В итоге мы разошлись, оставшись каждый при своем мнении. Через пару недель Гринпис выпустил пропагандистский ролик о том, что нефтяники лоббируют вывод исчезающих видов китообразных из Красной книги, чтобы облегчить себе освоение шельфа, хотя прекрасно знал, что это дело моих рук.
Несколько месяцев спустя состоялось очередное заседание секции экспертов по млекопитающим в ИПЭЭ. На этот раз там присутствовали обе недовольные мной стороны: Болтнев от ВНИРО, который считал меня продавшейся «зеленым», и представитель тех самых «зеленых» из Гринписа, который считал меня продавшейся нефтяникам. Глядя на них, я размышляла о том, что они гораздо больше похожи друг на друга, чем каждый из них на любого из присутствовавших там ученых. Гринписовец ругался и кричал, что его организация подаст на экспертов в суд, а Болтнев, хоть и вел себя несколько более прилично, продолжал сыпать все теми же сто раз опровергнутыми аргументами с таким видом, будто сообщал миру нечто новое и крайне важное. Несложно догадаться, что эффект от их претензий был ровно противоположным: секция дружно проголосовала за мою версию списка по всем фронтам – и в части включения, и в части исключения.
Мы собрались уже было праздновать победу, тем более что нам в очередной раз пообещали: финальная версия списка будет очень скоро подписана министром природных ресурсов. Но надежды вновь не оправдались – вместо этого Министерство реорганизовало состав комиссии по Красной книге, исключив оттуда множество экспертов-ученых и включив чиновников и представителей охотничьего лобби. С косатками это было никак не связано, причина была в том, что мои коллеги пытались внести в Красную книгу несколько редких и сокращающихся в численности охотничьих видов млекопитающих и птиц, а охотники были против и имели свои рычаги влияния в высших сферах. Тем не менее под шумок вместе с охотничьими видами на очередном обсуждении зарубили и косатку. Новый, существенно укороченный список был наконец утвержден Министерством в конце 2017 года, что привело меня в состояние глубокого уныния: все наши многолетние усилия оказались тщетны. Но на этом история с Красной книгой не закончилась – в результате совместных усилий Гринписа и WWF Министерство юстиции не зарегистрировало этот список, и его вернули на доработку. На некоторое время все застопорилось, и история получила продолжение лишь несколько лет спустя.
