В конце октября природоохранная прокуратура и Следственный комитет начали проявлять интерес к проблеме косаток и белух в Средней и законности их отлова. Связано это было прежде всего с попытками получить разрешения на их вывоз в Китай, так как еще летом Генпрокуратура завела уголовное дело против компаний, которые ловили косаток в «культурно-просветительских целях», а потом продавали их за рубеж. Эта практика продолжалась много лет – из-за расплывчатости формулировок в законе было довольно трудно доказать, что такая схема нелегальна. Весной 2018 года Минсельхоз выпустил приказ, в котором очевидным образом было прописано, что пойманные в «культурно-просветительских целях» китообразные должны использоваться в этих целях именно той организацией, которая их поймала. Компании-ловцы быстренько подготовили план культурно-просветительской деятельности, приложили его к пакету документов на получение квот, и все прошло как по маслу – во всяком случае, ровно до того момента, как они попытались оформить разрешения на вывоз животных за рубеж.
Кроме того, в начале октября неожиданно выяснилось, что еще весной плотоядную косатку включили в новую редакцию Красной книги Камчатки. Это стало результатом долгой и кропотливой подрывной деятельности, которую вела на Камчатке наша коллега Татьяна Шулежко. Пока мы пытались бороться с ВНИРО в Москве, она на местных камчатских конференциях точно так же дискутировала с КамчатНИРО, не признававшим разделение косаток на экотипы. Эти дискуссии имели неожиданный эффект – так как аргументы Татьяны звучали намного более убедительно, чем контраргументы, то ей удалось включить плотоядную косатку в список кандидатов в местную Красную книгу. Список висел в открытом доступе несколько месяцев, но никто из КамчатНИРО даже не догадался в него заглянуть и опротестовать, так что в итоге он был принят. Когда информация наконец выплыла и разъяренная директор КамчатНИРО позвонила шефу Татьяны – директору Камчатского филиала Тихоокеанского института географии, тот лишь развел руками и ответил фразой, по смыслу дублирующей известную цитату из «Автостопом по галактике»: «Маршрут был выставлен для всеобщего ознакомления в местном бюро планирования и висел там девять месяцев».
Отловщики об этом, конечно, не знали, иначе не стали бы отчитываться об отлове двух косаток на Западной Камчатке. На деле, как впоследствии выяснило следствие, все косатки были пойманы в Сахалинском заливе, где у ловцов была база. Но ОДУ изначально были разбиты на разные районы Охотского моря, поэтому пришлось пойти на подлог и записать в документах, что косатки пойманы на Камчатке, – и тут-то выяснилось, что к тому моменту они уже считались там краснокнижным видом.
В начале ноября внимание на базу в Средней наконец-то обратили журналисты. Началось все с того, что местная зоозащитница Нина Зырянова попыталась сделать снимки базы, а на нее напали охранники, хотя она находилась за пределами территории и ничего не нарушала. По следам этого события «Эковахта Сахалина» выпустила пресс-релиз, где базу в Средней впервые назвали «китовой тюрьмой». Пресс-релиз широко разошелся в СМИ, и с этого момента выражение «китовая тюрьма» прочно вошло в оборот. Несколько дней спустя оператор «Вести: Приморье» снял базу сверху на коптер, и в видеосюжете зрители увидели десятки белух, напиханных в плавучие вольеры, как селедки в банки. Косаток видно не было – их вольеры скрывали «парники» из полупрозрачных листов поликарбоната, но в сети также появились фотографии косаток, сделанные с соседнего мыса сквозь проем в «парнике».
Примерно в это же время к освещению проблемы подключилось российское отделение Гринписа. Все годы, пока шел безнаказанный отлов и экспорт косаток и борьба против них казалась бесперспективной, Гринпис был занят более важными и нужными делами, но, как только сахалинцы раскрутили эту историю, подали в суд и добились общественного резонанса, у Гринписа сразу же нашлось время и желание принять в ней участие. Что характерно, освещая этот процесс на своем сайте, Гринпис ни разу не упомянул «Эковахту», даже когда писал о победах в судах, выигранных этой организацией. Сообщения об успехах кампании против «китовой тюрьмы» начинались гордой фразой «Мы победили», без уточнений, что «мы» в данном случае – это не только и не столько Гринпис, сколько целая коалиция активистов.
10 ноября природоохранная прокуратура и Следственный комитет организовали на базе в Средней проверку с участием приглашенных экспертов – Сергея Рязанова и Лоры Белоиван. Было установлено, что в бухте содержатся 11 косаток и 90 белух, причем часть белух – вероятно, сеголетки (т. е. детеныши, родившиеся в этом году). По закону ловить китообразных в возрасте меньше одного года запрещено, что давало прокуратуре дополнительный рычаг в деле против компаний-отловщиков. Кроме того, на следующий день после проверки Лора опубликовала в «Новой газете» длинную эмоциональную статью, которая вызвала горячий отклик у любителей животных, следивших за развитием этой истории.
16 ноября на сайте приморского Следственного комитета появилась новость о возбуждении уголовного дела по факту незаконного вылова водных биологических ресурсов (под этим термином у чиновников проходят косатки и белухи). Тогда же Следственный комитет обратился в Совет по морским млекопитающим с просьбой прислать экспертов, которые смогут определить возраст содержащихся в Средней косаток и белух. Я тогда поехать не смогла, и в качестве эксперта по косаткам во Владивосток полетела Таня Ивкович, а по белухам – ветеринар Ольга Русскова из Санкт-Петербургского дельфинария. Во Владивостоке их встретил и сопровождал в Среднюю Сергей Рязанов. Они провели на базе несколько часов, наблюдая за животными и пытаясь определить их размеры. Когда косатка свободно плавает по вольеру, сделать это довольно трудно, так как над водой показывается лишь часть спины, а другие части тела либо не видны совсем, либо сильно искажаются из-за преломления света на поверхности. Таня и Сергей измерили расстояние между стойками ограждения и даже разметили в одном месте импровизированную линейку на мостках, на фоне которой удалось сфотографировать самую маленькую из косаток, – ловцы сообщили, что ее зовут Александра. Судя по этим фото, длина Александры составляла около трех метров. Такой длины обычно достигают детеныши в возрасте около года, но точнее сказать мы не могли – как и человеческие дети, маленькие косатки могут быть чуть крупнее или мельче в одном и том же возрасте.
Еще одной задачей этой поездки было собрать пробы кожи, чтобы с помощью генетического анализа определить, к какой популяции относятся косатки – к рыбоядной или к плотоядной. Это было важно прежде всего потому, что плотоядные косатки с весны были включены в камчатскую Красную книгу, и, если бы удалось доказать принадлежность к плотоядной популяции тех косаток, которые по документам были отловлены в водах Западной Камчатки, это стало бы серьезной уликой против отловщиков.
Получить пробы оказалось не так просто. В принципе для этого достаточно потереть косатку губкой для мытья посуды и затем собрать в маленькую пробирку оставшиеся на губке кусочки кожи. Но недавно пойманные, едва начавшие приручаться косатки не очень-то стремились подходить к незнакомым людям, нависавшим над ними с губками. Они нервозно плавали взад-вперед по вольеру, время от времени высовываясь из воды, чтобы оценить ситуацию. С одной стороны, это было хорошо – значит, животные еще достаточно дикие и у них хорошие шансы на возвращение в природу. С другой, пробы были нужны. В итоге получить их все-таки удалось – помог, пусть и с неохотой, один из тренеров.
