Профессор Прокоп тем временем изо всех сил старалась описать еще один чуждый Кади мир:
– Позвольте задать вам быструю систему ориентиров. Существуют определенные вопросы, поставленные нашей вселенной, которые нельзя объяснить стандартной моделью физики элементарных частиц. Классический пример – почему гравитация столь слаба?
– Она слаба?
– Разумеется. Маленький магнит позволит скрепке преодолеть ее силу. Она несоразмерно слабее остальных трех элементарных сил, а именно… – Профессор бросила на Кади типично преподавательский взгляд.
– Вы спрашиваете меня? Понятия не имею.
Прокоп вскинула бровь:
– Вам повезло, что вы не моя студентка. Остальные три силы – это электромагнетизм, сильное ядерное взаимодействие и слабое ядерное взаимодействие. Когда мы рассматриваем несоизмеримую слабость гравитации, возникают фундаментальные вопросы, к примеру, является ли наш мир тем, чем нам кажется? Если коротко, то нет.
К ним вдруг подлетел чей-то футбольный мяч, который Прокоп ловко остановила ногой, даже в лакированных туфлях на низком каблуке.
– Мы познаем наш мир как имеющий три измерения: вперед-назад, вправо-влево и вверх-вниз. Видите? – Профессор продемонстрировала их мячом, даже подняв его на носке в конце. – Мы физиологически не способны воспринять нечто большее. Однако не существует теории, которая диктует существование лишь трех измерений. Вполне логично предположить, что есть и другие.
Быстрый удар с удивительной точностью отправил мяч обратно студентам. Некоторые зааплодировали, однако Прокоп, едва обратив на них внимание, продолжила шагать.
Завороженная Кади силилась следовать логике.
– Измерений больше трех?
– Да, несомненно. Эйнштейн представлял четвертым измерением время, и его теория относительности доказывала, что время и пространство неразрывно связаны, переплетены материей, которой он дал название «пространство-время». Теория струн обуславливает наличие девяти или десяти измерений. Скрытых измерений может быть даже больше, мы еще не знаем.
– Что вы имеете в виду под скрытыми измерениями? Как параллельная вселенная? – даже говоря это, Кади чувствовала себя по-идиотски.
– Параллельные вселенные… мы называем их теориями суперсимметрии, и у них был шанс, однако теперь они в немилости, – как ни в чем не бывало ответила Прокоп. – Текущей гипотезой считается искривленная геометрия, выражаясь термином моего коллеги.
– Как искривленная?
– Скрытые измерения способны быть любого размера и формы. Например, «компактифицированным» – втиснутым в окружность, чей диаметр в сантиметрах равен десяти в минус тридцать третьей степени или одной тысячной миллионной триллионной сантиметра. Или дополнительное измерение, бесконечное и растяжимое. Форма может быть изогнутой, свернутой, как катушка ниток, или внахлест, как кольца змеи.
– Замкнутой на себе? – Кади подумала о голосах, которые как будто исходили из прошлого. – Что может вызвать такое искажение?
– Исказить пространство-время может любая материя или энергия. Вам знакомы термины «темная материя» или «темная энергия»?
Кади содрогнулась и покачала головой; они звучали зловеще.
– Темная энергия – это энергия во вселенной, которую мы не видим, но знаем о ее существовании. Лишь примерно четыре процента вселенной, известной нам, – это поддающаяся наблюдению светлая материя. Остальные девяносто шесть – темная материя и темная энергия.
Невидимые силы.
– Так мы не видим практически ничего из того, что там на самом деле есть?
– Верно.
– Если мы неспособны различать эту материю или другие измерения, то как можем понять, что они существуют?
– Они оставляют следы в нашем трехмерном мире. Мы находим косвенные доказательства существования этих скрытых измерений и оттуда отталкиваемся, сродни тому, как тень дает нам сведения о размере и форме объекта или эхо подсказывает направление и расстояние звука. Я учу студентов воспринимать процесс как исследование места преступления, где можно собрать отпечатки, которые измерения оставляют в нашем мире. Это и исследовал проект вашего брата: изучение этих частиц, которые перемещаются в скрытых измерениях, но все же оставляют следы в нашем признанном трехмерном мире.
– Он пытался найти доказательства других измерений?
– Да, однако доказательства для физика – это нечто совсем отличное, чем для математика или детектива. Многие феномены, которые мы рассматриваем, трудно или невозможно измерить. Найти тот самый ответ тяжело, поэтому мы ищем наилучший. Вселенная всегда будет хранить тайны.
Они покинули Ярд и остановились у светофора, чтобы пересечь Масс-авеню. Теперь, вне теней вязов, Кади увидела, что выражение лица профессора Прокоп наконец расслабилось.
– Эрик был чудесным, – продолжала та. – Столько страсти. Он не боялся браться за большие идеи. Прочие студенты хотят браться лишь за те задачи, к которым заведомо сумеют найти решение. Их работа – средство достижения цели, вернее, отличной оценки. Ваш брат был иным. Он всей душой бросался к неразрешимым вопросам, исполненный истинного стремления к открытиям. Ни один из вызовов, которые я ему предлагала, не был для него слишком велик. Он подавал такие надежды.
– Так что же пошло не так?
Свет сменился зеленым, и Прокоп спешно пересекла авеню. В уголках ее губ снова залегло напряжение.
– Он забыл главное правило: говорить должны только доказательства и данные, вопросы должны задавать только цифры. Нельзя отправляться на охоту за другими измерениями. Они по определению изворотливы и неуловимы. Если будешь преследовать собственные интересы, отравишь весь процесс.
Кади поспешила следом.
– Вы думаете, он искал нечто конкретное?
– Я не знаю, что он искал. Он позабыл про изначальные цели проекта и отклонился от курса. Буквально на глазах труды, которые имели все шансы стать гениальными, превратились в посмешище. Я пыталась с ним говорить, но он отказывался слушать. Мою конструктивную критику он встречал с огромным подозрением, которое, как я позже поняла, диктовала его паранойя. Это не его вина, разумеется. Полагаю, болезнь взяла свое. Она сказывалась на всем. Поэтому мне пришлось освободить его от обязанностей лаборанта.
Они добрались до входа в метро, стеклянного купола со ступеньками и эскалатором под землю. Кади метнулась на него первой, чтобы задержать Прокоп еще немного. Спускаясь в темноту станции, Кади задала еще несколько вопросов:
– Что, если он пытался найти объяснение феноменам, которые с ним происходили?
– Происходили каким образом? Психологически?
– Или, не знаю, субанатомически? Что, если он подключался к другому измерению?
– Я не понимаю, о чем вы спрашиваете.
– Его заболевание. – Кади споткнулась, сходя с эскалатора спиной вперед. – У него случались приступы наваждений, паранойи, может, галлюцинаций, голосов. Ему диагностировали шизофрению. Но, может, он искал иной ответ.
