– По мнению некоторых критиков, главный герой, Жюльен, нарцисс или даже социопат. Вы согласны?
Гидеон, канадский француз, которого Кади терпеть не могла за естественное превосходство, поднял руку как всегда первым:
– Да, он использует людей, в особенности женщин, как инструмент. Он манипулирует, не испытывая угрызений совести. В нем нет сочувствия.
Пока он говорил, Кади безразлично, вполсилы делала пометки, но оживилась, когда подняла руку Ли.
– Я не согласна, – сказала она по-французски. – Он не социопат, но и не сентиментален, как другие персонажи. Он маленький, и он бедный. Единственное доступное ему средство продвижения – это смекалка. Жюльен не жесток, он хитер.
Кади фыркнула: «Уж ты-то понимаешь», – подумала она, и Ли вдруг посмотрела в ее сторону. Кади быстро уткнула взгляд в конспект.
Остаток занятия она мысленно репетировала, что скажет Ли, если столкнется с ней… когда столкнется. Она была недовольна, что эта девица ее пугала. По словам Никоса, Ли была одновременно умной и жесткой, и Кади ощутила это по одному острому взгляду. И все же она должна была побольше разузнать об этой девушке. Если Никос ошибся, она безвредна. А если он прав, напомнила себе Кади, то Ли уже причинила ей худшую боль, намеренно задев Эрика. В таком случае это Ли стоило бояться ее.
Как только пара закончилась, Ли захлопнула свою пустую тетрадь и вышла из аудитории. Кади одним движением схватила вещи и бросилась следом. Главный коридор Бойлстона был переполнен, и хотя поначалу Кади не спускала глаз с тугого пучка Ли, пробирающейся сквозь толпу, вскоре она потеряла цель из виду. Ей показалось, что она заметила каштановый затылок у стеклянных дверей входа, поэтому она пригнулась и протиснулась в них. Выскочив наружу, Кади торопливо спустилась по ступенькам во двор Бойлстона и остановилась. Ее взгляд обшаривал Ярд, полный студентов, торопившихся, как муравьи, по диагональным дорожкам через лужайку, тащивших набитые рюкзаки и сумки. Но Ли как сквозь землю провалилась. Кади тихонько выругалась.
Развернувшись, она едва не впечаталась прямиком в форменную грудь курсанта Дженнингс.
– Зачем ты приходила ко мне в комнату вчера? – спросила Ли, подбочениваясь.
Кади не ожидала, что придется защищаться:
– Что?
– Соседка сказала, что ко мне заходила рыжуха с французского, «Джули». Я знаю, что это была ты. Что вынюхивала у меня в комнате? Что-то украла?
– Нет. – Кади поняла, что ответ прозвучал тоном нашкодившего ребенка.
– Я узнаю, если ты солгала. – У Ли была манера задирать подбородок, так что Кади, которая была на пару дюймов выше, казалось, что на нее смотрят сверху вниз. – Не лезь больше к моим вещам.
Ли повернулась. Она успела сделать два шага, прежде чем вскипевший гнев вернул Кади мужество.
– Зачем ты фотографировала профессора Прокоп? – спросила она так громко, что несколько мимо проходящих студентов повернули головы.
Ли снова подошла ближе, оттесняя Кади.
– Не твое дело, – произнесла она, понизив голос.
Кади расправила плечи:
– А вот и мое. По-моему, ты за ней шпионишь, потому что она консультирует твоего прямого конкурента на премию Бауэра. Сейчас это Никос, мой друг, а до этого был мой брат, Эрик. Мне на самом деле плевать на твои грязные игры ради академической награды. Но меня волнует, если ты следила или донимала моего психически больного брата перед тем, как он покончил с собой. Думаю, администрация тоже с удовольствием заинтересуется этим делом.
Вышло даже лучше, чем она репетировала.
– Слушай, мне жаль, что твой брат умер. Но я его почти не знала. А если Никос Николаидес – твой друг, тебе стоит поискать другого.
– Я считаю, ты создала фейковый профиль Эрика в Фейсбуке.
Ли засмеялась:
– Ты чокнулась. Я не понимаю, о чем ты.
Но Кади заметила в глазах Ли вспышку страха.
– Профиль, на который ты ловила моего отца.
Когда Ли снова посмотрела на Кади, ее взгляд смягчился.
– Нам нужно поговорить.
Ли привела ее в кафе «Гато Рохо», расположенное неподалеку от языкового корпуса. Маленькая кофейня была заполнена студентами и научными сотрудниками, говорящими на разных языках. Эдакая Организация Объединенных Наций с чиа-латте.
Они не стали ничего заказывать. Ли села за угловой столик, спиной к стене, лицом к выходу. Сейчас она впервые казалась такой же нервной, как и Кади.
– Давай все проясним. Я не травила Эрика. Твой отец заплатил мне за взлом его профиля.
У Кади отвисла челюсть:
– Он тебе заплатил?!
– Я работаю в техподдержке кампуса. На нашем веб-сайте есть форма для заявки на небольшие айти работы. Предполагается, что это для студентов и выпускников, но я увидела заявку Эндрю Арчера, в которой говорилось, что он отец студента, за дополнительной информацией писать на почту. Признаюсь, я узнала фамилию, мне стало любопытно, вот и ответила. А хотел он, чтобы я открыла ему доступы к аккаунтам Эрика в соцсетях.
– Погоди, назад. – Кади зажмурилась изо всех сил. – Зачем моему отцу нанимать кого-то для взлома страниц собственного сына?
– Он сказал, что Эрик переживает трудные времена и закрывается от него и твоей мамы. И что администрация не будет с ним общаться на эту тему. – Ли пожала плечами: – Он отец. По его словам, он всего лишь хотел узнать больше о жизни сына. И считал, что Фейсбук – лучший способ это сделать. Но Эрик его заблокировал, и он не видел ничего.
– Значит, ты взломала его…
– Нет, я не взламывала. Я вообще не умею взламывать. Такие люди, как твой отец, смотрят фильмы и думают, что каждый азиатский ребенок может взломать «мэйнфрейм» за тридцать секунд с заднего сиденья фургона. И даже если бы я могла, он платил мне за подобное дерьмо недостаточно.
Ли, должно быть, заметила хмурый взгляд Кади.
– И к тому же я бы не стала так поступать с Эриком. Поэтому решила просто сделать второй профиль и добавить в друзья вашего отца. Беспроигрышный вариант: Эрик остается со своим личным пространством, а ваш отец уверен, что у него все в порядке.
– Но… все было не в порядке. – Кади вдруг увидела всю ситуацию в совершенно другом свете. – Эрику было плохо как никогда. Он делал мрачные посты, у него был кризис. Если бы отец увидел настоящую страницу, он бы мог вмешаться, сделать что-нибудь…
– Ты-то не сделала.
Фраза вышибила из Кади дух.
– Слушай, – продолжала Ли, не обращая внимания, что нанесла подлый, сокрушительный удар. – Все социальные сети в любом случае – полное дерьмо. Я старалась все сделать как можно более по справедливости к твоему брату.
Кади покачала головой:
– Тебе было все равно, что с ним случится. Ты хотела его уничтожить.
