Джованна разбудила его в тусклом свете начинающейся зари. Рауль почувствовал сквозь сон ее ласку, льнущее к нему тело, натренированное, сильное, жаждущее любви.
Желание Джованны читалось в каждом вдохе и выдохе, она не говорила ни слова, лишь когда он провел ладонью по ее обнаженной спине и спустился ниже, тихо застонала. Рауль ласкал ее, сдерживая себя, доводил до того, что она вцеплялась в его руки и спину в спазме удовольствия.
– Рауль! – наконец услышал он.
И тогда стал ей, она стала им, и в этом слиянии было жарко и невероятно хорошо.
– Джованна!
Ее имя, настоящее имя, впервые прозвучало в момент, когда он достиг высоты удовольствия, и Джованна сплелась с ним теснее. Это было необыкновенное чувство доверия, абсолютной отдачи, полной и глубокой расслабленности. И когда неожиданный новый приступ удовольствия вслед за только что прожитым настиг ее врасплох, она даже удивилась: разве такое возможно?
Когда, утомленные игрой, они впали в дрему, Джованна улыбалась сквозь сон. Наверно, стоило пройти все круги Ада, чтобы попасть в этот Рай. Если бы она вышла тогда за Рауля Торнабуони, разве была бы так бесконечно счастлива? Разве держала бы на руках его душу, вверив свою ему?
Нет…
Ее разбудил шелест занавесей, которые надувал легкий ветерок.
Джованна потянулась.
«Небесный ветер», – с улыбкой подумала она.
Накинув домашнее платье, босиком вышла на террасу. Плитка приятно холодила ступни. На горизонте со стороны океана розовело небо. Начинался новый день.
Она обвела счастливым взглядом спящий город, мысленно желая всем счастья. И увидела на террасе дома напротив Валентина. Они смотрели друг на друга, улыбались, и Джованна была уверена, что в его голове тоже звучит сказанное им когда-то:
«Рано утром ты выйдешь на балкон своего дома. Позади осталась ночь с прозрачными занавесями, взлетающими при легком ветре, с объятиями любимого. Твои босые ноги чувствуют прохладу плитки, устилающей балкон. Ты смотришь на дом напротив. И в слабом утреннем свете на балкон дома напротив выйду я. Я помашу тебе, и мы будем знать, что мы навсегда вместе. И ничто-ничто не разлучит нас».
Валентин помахал ей, Джованна ответила и расплакалась от счастья. Их мечта сбылась.
Вместо эпилога, или Послесловие
Желание Джованны Альба: «Как бы я хотела, чтобы ни одному из моих обидчиков власть не принесла счастья, и все они умерли не от старости!» – как ни странно, тоже сбылось.
И судьба ее мучителей была печальна.
Альфонс Второй в страхе ждал прибытия Карла Восьмого в Неаполь, но нервы короля не выдержали, он отрекся от престола в пользу сына в январе 1495 года и бежал на Сицилию, где укрылся в монастыре. Он умер на острове в том же году: поранил ногу во время прогулки, рана воспалилась, врачи ничего не смогли сделать, и он скончался от заражения крови. 22 февраля 1495 года Карл Восьмой вступил в Неаполь, не встретив сопротивления, под приветствия раболепной толпы. Вскоре он объявил себя королем неаполитанским и предался разврату и обжорству.
Тем временем Папа Александр Шестой, Родриго Борджиа, пропустивший Карла Восьмого через Папские земли, обратился к Священной Лиге с призывом изгнать французского короля из Италии. Все, кроме Флоренции, поддержали Папу. Савонарола не желал Карлу зла, поскольку считал его «бичом Божьим», созданным в наказание тиранам Италии.
Карл Восьмой, почуяв, как вокруг сужается кольцо противников, поспешил покинуть Неаполь. После стычки с наемниками во время отступления, его войска вернулись во Францию на кораблях. Через три года в своем замке Амбуаз король слишком быстро вошел в низкую дверь, ударился головой о косяк, после чего впал в кому и скончался через несколько часов.
Флоренция тем временем избавлялась от излишеств и языческой литературы, сжигая их на «кострах тщеславия». В этих кострах погибло много изданий «Декамерона», а также был сожжен портрет Джованны Альба, который перешел от Лоренцо к Джакомо. Тот бросил его в пламя, не задумываясь: он искренне верил, что очищает этот мир от ненужных вещей, не приносящих пользы беднякам. Вместе с музыкальными инструментами, картинами, книгами, бюстами, париками, румянами сгорело несколько работ Сандро Боттичелли.
Расправившись с врагом на юге, Папа Римский повернулся к северу. После бесплодных попыток задобрить Савонаролу кардинальской шапкой, пригласить его в Рим и убить по дороге Александр Шестой наконец отправил папское послание, запрещающее «некому Джироламо распространять ложные учения и проповедовать».
Сторонники Медичи набирали силы. Пьеро Медичи, после нескольких бесплодных попыток вернуться во Флоренцию, узнав, что гонфалоньером теперь избран его сторонник, набрал войско и двинулся к городу. Однако Флоренция закрыла ворота и выставила пушки, дав понять, насколько страстно желает его возвращения. Пьеро отступил. Вернувшись в Рим, он окончательно пустился во все тяжкие: спал допоздна, пьянствовал, утешался проститутками обоего пола, играл в карты. Он больше не помышлял о власти, а лишь прожигал свою жизнь. Шесть лет спустя лодка, на которой он пересекал реку, перевернулась, и Пьеро утонул. Кстати, предсказание Марсилио Фичино о его брате сбылось: Джованни Медичи впоследствии стал Папой Римским.
Сторонники Медичи после фиаско с возвращением Пьеро опустили головы, но «разгневанные» – аристократы, жаждавшие республиканского правления, напротив, возликовали. Они решили нанести решительный удар по Савонароле.
В апреле 1498 года монастырь Сан Марко был осажден разъяренной толпой. Савонарола был арестован и заключен в темницу. Следственная комиссия от Папы Римского из партии «разъяренных» проводила допросы и пытки самым жестоким образом, пока не заставила признаться, что все его пророчества – ложь.
Затем через месяц Савонарола был повешен на площади Синьории, его тело предано огню, а пепел рассеян над Арно.
Сандро Боттичелли исполнил свое обещание Джованне Альба. В его поздних работах есть очень много произведений, которые так или иначе говорят о насилии. Например: «История Виргинии», которую возжелал тиран, а отец убил, чтобы спасти честь девушки. Или «История Лукреции», которая подверглась насилию и заколола себя, не в силах снести бесчестье. Есть там и картины, которые намекают на борьбу женщины с обидчиком: «Юдифь, выходящая из шатра Олоферна» – девушка добровольно пошла в шатер захватчика, но убила его, спася весь свой город. Или «Клевета»: там на суд к правителю волочат мужчину, а в стороне стоит обнаженная женщина, показывая рукой наверх, словно прося суда справедливого и небесного, а не земного, подверженного влиянию со стороны. По сравнению с предыдущими периодами творчества, где красота женщин воспевалась не только в портретах, но и в картинах с богинями, мадоннами, поздний период достаточно мрачен. Но, наверно, всю свою скорбь и душевное потрясение художник выразил в одной работе, которая стоит в стороне от всего его остального творчества: «Изгой», или «Покинутая». На ней безутешно рыдает на ступенях у ворот города некая женщина. Вокруг разбросаны покрывала – элементы ее одежды. Она одинока, брошена, никто не заступился за нее. Картина производит угнетающее, давящее впечатление.
