– Скорее, прошу вас, – кто-то из слуг еле дождался, когда вслед за Марко высадится его спутница, и побежал вперед, показывая дорогу. – Капитан городской полиции, маркиз Калатрава, неожиданно слег, а наш комендантский врач уехал проведать сестру за город.
– Разве в замке нет больше докторов?
– То королевские врачи, они сейчас заняты королем Фердинандом. У его величества тоже, похоже, беда со здоровьем. Но пока они соберутся… А тут капитан велел позвать вас.
– Я не знаком с маркизом, – растерянно заметил Марко. Но тут же решил, что, возможно, капитану о нем говорил кто-то из состоятельных пациентов.
Вслед за слугой они вошли в душное помещение, где угадывалась в потемках кровать и скрюченное тело на ней. Джованна встала так, чтобы не видеть лица больного, но быть готовой подать Марко инструменты, если он попросит.
– Откройте окна, проветрите комнату, отодвиньте занавеси и принесите побольше свечей.
Не меньше десяти человек бросилось выполнять приказания врача.
Смертельной опасности Марко не увидел. Но явно что-то было с животом: больной не мог разогнуться.
– Вы что-то ели перед тем, как случился приступ? Лягте на спину, мне нужно осмотреть вас.
– Они изволили отобедать в компании капитана королевской стражи и Его Высочества.
– Короля Фердинанда?
– Нет, принца.
– Как себя чувствуют остальные едоки?
– Прекрасно, мы как раз справились о них перед вашим приездом.
На ощупь живот не был твердым.
– Сколько вы съели, мессер? – поинтересовался Марко. Мужчина не был полным, но желудок странно выпячивался.
– Изволили съесть фазана целиком, с овощами и сушеными фруктами, помимо иных блюд, – услужливо шепнул кто-то из слуг.
Джованна прикрыла рот ладонью, чтобы никто не видел, как она смеется.
Больной застонал.
– Есть ли гвоздика и корица?
– Найдем.
– Хорошо. И кипящую воду.
Вскоре на подносе торжественно принесли все, что просил Марко. Он взял один из сушеных бутонов гвоздики и положил в рот капитану.
– Разжуйте как следует.
А потом залил кипятком палочку корицы.
– Слава богу, это простое переедание. Видимо, капитан не привык к столь обильным трапезам. В следующий раз лучше воздержаться от целого фазана. Вам нужно выпить настой корицы, а когда станет полегче, пройтись по замку или городу. Свежий воздух вернет вам силы и поможет справиться с пищей.
– Я ваш должник, доктор, – слабо прошептал больной.
– Поправляйтесь, капитан.
Когда Марко и Джованна сели в экипаж, и он покинул высокие стены замка, Марко взял Джованну за руку и спросил:
– Как тебе показалась игра Провидения? Мы думали, как и кому сообщить об отравлениях, и вот случай подсылает решение. Капитан городской полиции – то, что нужно, милая моя.
Утром, пока Джованна, утомленная вечерней поездкой и долгой, неторопливой любовной игрой, спала, Марко занимался своими записями, раздумывая над тем, не поможет ли ему капитан в одном, еще более щекотливом деле – поиске подходящего трупа для вскрытия. Этот вопрос все больше волновал Марко: если он хочет продолжать заниматься наукой, вскрытия необходимы, но это настолько опасно, что нужно быть очень осторожным.
Сначала решить дело с отравлениями, а потом, если удастся сдружиться с капитаном, узнать у него о возможности получить тело, решил он.
Когда часы пробили одиннадцать часов, Марко вышел из дома, поймал экипаж и попросил отвезти его к первому по списку пациенту.
Джованна проснулась поздно, вызвала служанку, и та долго расчесывала ее длинные волосы, чтобы потом заплести и уложить в прическу.
– Я думаю пройтись на рынок, составишь компанию? – спросила Джованна, глядя на служанку в зеркало.
– Конечно, мона Франческа.
Но выйти из дома не получилось. Джованна услышала, как к дому подкатил экипаж, раздались громкие голоса, среди которых особенно выделялся крикливый женский.
Вскоре постучался слуга: некая пожилая дама просит принять ее.
Когда Джованна спустилась, грузная дама, обмахиваясь веером, поднялась ей навстречу. Дама показалась Джованне знакомой.
– Моего мужа сейчас нет дома, могу ли я помочь вам?
– О, это пустяки, дорогая. Я просто очень утомилась в душном экипаже, меня укачало и стало дурно.
Джованна попросила холодных напитков для гостьи.
– Нас не представили друг другу на приеме у герцогини де Адерно, – продолжала дама, приглаживая седые волосы, взмокшие от пота. – Но зовите меня просто Хуаной, мне не нравятся эти формальности. Позвольте немного прийти в себя, а потом мы тронемся в путь. Мой воспитанник остался в карете, – пояснила Хуана, заметив замешательство Джованны. – Не хотела смущать вас, подумала, что ваш муж наверняка не дома.
Джованне такая забота понравилась.
– В этом нет необходимости…
– Нет-нет, милая, не стоит. Я и так злоупотребляю вашим временем и вниманием. Этот чертенок тот еще ловелас, нечего ему делать в вашем доме.
– Тогда пусть ему отнесут напитки, – Джованна сделала знак слуге, и тот вышел.
– Помогите-ка мне подняться, – вдруг засуетилась дама.
Джованна подошла к ней, помогла встать, но тут старуха вдруг навалилась на нее, схватив за грудь.
– Простите, милая. Какая неловкость, в глазах потемнело.
Джованна терпеливо подождала, когда гостья отдышится.
– Может, посидите еще?
– Нет, милая, много дел. Я не буду слишком дерзка, если попрошу вас проводить меня до экипажа?
– Вовсе нет, я рада помочь. Но я волнуюсь за вас, вы неважно выглядите.
– Это все духота. Вроде зима, а все равно в экипажах напекает крышу.
Они вышли из дома и медленно двинулись к карете.
Джованна мельком бросила взгляд на экипаж, украшенный гербами, видимо, семьи Хуаны. Золотистая занавеска в окошке была слегка отодвинута.
Они бесконечно долго шли до кареты, лакей Хуаны перехватил хозяйку, открыл дверцу.
– Ну что же, милая, спасибо за помощь, – Хуана на прощание крепко пожала ей руку, Джованна даже удивилась, что в ней вдруг столько силы.
Лакей захлопнул дверцу, Джованна отступила и вдруг заметила, как задернулась занавеска в окошке.
Хуана довольно откинулась на подушки, лениво обмахивая себя веером.
Некоторое время в карете царило молчание. Человек, сидевший напротив Хуаны, был некрасив: нос худой, с горбинкой посередине, глаза темные, брови густые. Лицо оплывшее, черные волосы острижены до середины шеи, концы чуть подкручены наружу. Мужчине было за сорок лет, взгляд выдавал в нем жестокого, грубого человека, который привык добиваться своего. Но в то же время он был известен как покровитель искусств Неаполитанского королевства. У принца Альфонса было прирожденное чутье на талант и красоту.
