Ее снова вырвало. Она не так себе представляла поход за головой маркиза Калатрава.
Вдруг все вокруг стало явственным до мелких деталей: сухая трава под ногами, ткань рукава, которым она вытерла рот. А потом, когда разогнулась, – огни на крепостной стене, огни лагеря впереди, лай собак, запах навоза, звезды на небе. Все вдруг обрело странное ощущение реальности – словно до сих пор она не чувствовала этот мир так отчетливо. А потом послышались шаги.
Уже? Они уже идут за ними, чтобы порешить?
Джованна крепко сжала рукоять меча и повернулась. Фернандо тоже стоял наготове, бледный как мрамор.
Джованне совсем не вовремя вспомнилась статуя ангела с лицом Валентина. Такое же белое, благородное лицо. Идеальное.
– Эй вы, птенчики, чего притихли? Не бойтесь, это я, Андреа.
Джованна прикусила дрожавшую нижнюю губу, постаралась остановить судорожное дергание челюсти и как можно тверже ответила:
– Мессер, мы вам благодарны за то, что вступились. Но, право, не стоило вставать на нашу сторону перед товарищами Гидо.
– Товарищами? – послышался его тихий смех. – Поэтому я и шел за вами, знал, что теперь в штаны наложите при любом шорохе. Гидо Придурка не любил никто, все боялись. У нас нет братской дружбы в отряде и взаимовыручки. Каждый сам за себя. Так что не беспокойтесь, воробышки, вас не заклюют. Гидо был быстрым на расправу, свирепым и мог зарезать без причины. Про него уже завтра забудут.
Андреа подошел совсем близко, и лунный свет осветил его. Джованне приходилось смотреть на него снизу вверх. Сальные волосы падали на лицо, густая борода скрывала его нижнюю часть, но глаза блестели весело.
– Однако нам теперь придется служить со всеми вместе.
– Бартоломео Коллеони, наш командир, отличный мужик, ему одному удается держать нашу свору в руках. Тебя он взял не просто так. Благородные у нас все перевелись. Долго не выдерживают. А ему нужна помощь. Вот он тебя и забрал к себе.
– А почему долго не выдерживают?
Андреа сверкнул глазами и улыбнулся:
– Потому что не ждут удара в спину.
– А ты почему заступился?
– Что-то мне подсказывает, что ты далеко пойдешь, Князь.
Откуда он узнал ее прозвище? Джованна хотела спросить, но Андреа вдруг развернулся и пошел обратно. До лагеря они добрались без приключений.
Следующее утро было им под настроение: мрачное и тоскливое. Серый туман укрывал холмы, небо было налито свинцом, грозился пойти дождь. За Князем прислали. Вместе со своим оруженосцем и пажом он предстал перед военным судом. За столом в качестве судий заседали коллатерали и Гидо де Фоглиано.
Юноша стоял перед ними, убрав руки за спину.
– Мессер Орсини, несмотря на свою юность, вы проявили себя на тренировках блестяще, и я надеялся вскоре увидеть вас в своем отряде, – заговорил де Фоглиано.
– Поверьте, это было и моей мечтой, – ровно ответил юноша.
– Убийство внутри войска жестоко наказуемо. Это лишает нас сразу двух воинов, как вы понимаете, – де Фоглиано покусал седой ус, рассматривая Валентина. – Но за вас заступается капитан Коллеони. И есть свидетели того, что погибший всячески задирал вас, пока вы пытались решить дело мирно. И я решил, что вы переходите под командование Коллеони. И да хранит вас Бог, юноша!
Вот и все.
Джованна простилась с надеждой спокойно добраться до отряда маркиза Калатрава. Теперь, если она прибудет туда целой, чтобы отомстить, это можно будет расценивать как чудо.
Пока они укладывали вещи и снимались со стоянки в своем прежнем отряде, пошел дождь. Николо промок до нитки, собирая сушившееся со вчерашнего дня белье, Фернандо был похож на большую мокрую злую мышь: пыхтел, отплевывался, ругался под нос, пока впрягал лошадь в фургон. Джузеппе, судя по его неизменно прекрасному настроению, так и не понял, во что втянула его Джованна. Немой спокойно собрал оставшиеся вещи, в фургоне спрятал все хрупкое в сундук и сел на козлы. Джованна тронула коня, фургон поехал за ней, благо отряд Коллеони стоял неподалеку: пока они доехали, колеса уже увязли в грязи два раза, Николо и Фернандо были все в коричневой глине, потому что выталкивали повозку из ям.
Дождь стекал по лицу потоками, волосы слиплись, потемнели. Джованна отплевывалась от воды, стараясь не обращать внимания на насмешки, которыми встретили ее маленькую команду сорвиголовы из нового отряда. Она мрачно посмотрела в сторону потешающихся под навесом солдат.
– Что, обосрались, птенчики? – хохотали они, глядя на забрызганных грязью Николо и Фернандо.
Испанец изо всех сил делал вид, что не слышит издевок, но от этого солдатам было только веселее.
– Эй, птенчик! Едва вывалился из гнезда – и сразу в кондотьеры, так не годится. Не оперился еще, на девчонку похож больше, чем на мужика. Ты, может, и меч-то в руках настоящий держать не можешь? Как там тебя? Княяяяяязь-грязь.
Джованна медленно повернула голову. Она не станет делать вид, как Фернандо, что не слышит насмешек. Нашла насмешника и балагура: душа небольшой компании, заливается соловьём, развлекает своих за ее счет. Остановила лошадь. И стала внимательно на него смотреть. Она и сама не знала, почему вдруг совершенно спокойно предпочла мокнуть под дождем и сверлить взглядом шутника. Он заливался еще пуще. А потом вдруг его приятели перестали смеяться. И его голосок без их поддерживающего смеха стал неестественно громким. Почему-то все вокруг замолчали, насмешник сорвался посреди шутки и тоже умолк.
Новичок сидел в седле чуть ссутулившись, упираясь одной рукой в ляжку, наклонившись в их сторону. По его шапочке и куртке бил дождь. В руках он сжимал поводья. Намокшие волосы казались длиннее и темнее. А зеленые глаза сверлили группу шутников, словно Князь запоминал лицо каждого, чтобы потом отплатить. На его лице не было ни обиды, ни ярости, напротив, в уголках мокрых губ словно намечалась легкая улыбка, и это сбивало с толку.
Андреа наблюдал, как поначалу переезд провинившихся в смерти Гидо была осмеян, а потом как Князь одним взглядом повернул все в свою пользу. Было что-то в этом холодном и полном спокойствия взгляде, что не давало покоя, царапало изнутри грудь наблюдателю, заставляло его быть начеку. Андреа и остальные прекрасно помнили невозмутимое лицо Князя в таверне, его быструю атаку и чем это закончилось для насмешника Гидо. И сейчас каждый словно почувствовал клинок юноши в своей плоти.
Когда тишина стала абсолютной, Князь выдержал ее несколько мгновений, а потом тронул лошадь дальше, не произнеся ни слова. Андреа передернул плечами: что-то было в этом мальчике, отчего на душе становилось неспокойно.
Впрочем, возможно, он это себе надумал. Все из-за цыганки, что пристала к нему парой дней раньше, настойчиво предлагая погадать.
Андреа в предсказания судьбы не верил, но, как выяснилось, не верил, пока не погадал. Слова цыганки крепко засели в голове. А все потому, что она перед этим довольно точно описала его самого.
