– Пушечного мяса не хватает? – ухмыльнулся один из командиров.
– Нас планируется перебросить на один из самых опасных участков, – подтвердил Коллеони.
Джованну так и подмывало спросить, будет ли на том участке маркиз Калатрава, но она промолчала.
– Очень уж они нами не дорожат, – цыкнул, сплюнув на земляной пол, один из конных рыцарей.
– Возможно, все придет к перемирию еще до того, как мы доберемся до земель Милана. Альфонс лишь хочет напомнить Людовико Сфорца его место, – заметил Коллеони.
Джованна вспоминала то немногое, что узнала о конфликте между Неаполем и Миланом во время похода. Между двумя государствами были очень тесные и родственные отношения. Их правители постоянно заключали браки, чтобы укрепить связь. Джан Галеаццо, герцог Миланский, был двоюродным братом Изабеллы Неаполитанской. Он унаследовал престол в семь лет после убийства отца и, по сути, ни дня не правил самостоятельно: сначала регентшей была его мать, а затем дядя, Людовико Сфорца. До женитьбы Галеаццо Людовико не испытывал никаких проблем с племянником: миловидный светловолосый юноша предпочитал проводить время в порочных увеселениях и на охоте, в увлечениях, которые его дядя всячески поощрял. Но когда Людовико понадобилось укрепить позиции герцогства, он выбрал племяннику в жены Изабеллу Неаполитанскую, и принцесса, появившись в Милане, попыталась забрать бразды правления мужем и герцогством из цепких рук Людовико. Тот, естественно, пытался отстранить ее. Принцесса, несмотря на то что родила меньше, чем за четыре года брака, двоих детей, не желала отступать. Муж ее не стремился к власти, а вот Изабелла, поощряемая отцом, к ней тяготела. Почувствовав угрозу со стороны Людовико Сфорца, она написала отцу. Альфонс взбесился и послал наемные войска в поддержку. Всего-то надо было прижать хвост Людовико, поэтому войска не торопились рваться вперед, надеясь на дипломатическое разрешение конфликта.
Все это Джованну касалось только потому, что она стремилась найти маркиза Калатрава. Ей было все равно, как будет развиваться конфликт. Ее цель – мерзавец, который убил человека, чтобы спасти шкуру своей любовницы.
Она решила действовать по обстоятельствам. Пока что нужно было добраться до войск. А там уже искать маркиза.
Глава 4. Задание
Плавание прошло спокойно, если не считать того, что ее однополчане, напившись, когда корабль проплывал мимо Корсики, выбросили за борт одного своего товарища. Он утонул.
Джованна держалась от всех подальше, страдая, что по нужде приходится ходить практически прилюдно: на носу корабля для этого были просто проделаны дыры. Она терпела порой до темноты, иногда использовала широкий кувшин, который ей нашел Джузеппе. Потом слуга выносил его в общее отхожее место. Каждый вечер она напоминала себе, зачем терпит все это. Желание отомстить не угасало со временем – напротив, долгое одиночество, невозможность довериться кому-либо и поговорить только больше напоминали о том времени, когда они с Марко делились всем. И ярость вспыхивала в ней с новой силой.
Генуя Джованну разочаровала. Точнее, она убедилась, что была бы несчастна в этом портовом многоязычном городе. Здесь все говорили на лигурийском наречии, она чувствовала, что была бы изолирована от остальных.
Прогулявшись до дома Торнабуони, Джованна убедилась, что семья действительно очень богата. По размерам особняк не уступал дворцу Медичи во Флоренции. Но выпорхнувшие из дома знатные молодые женщины шли с такими вытянутыми и высокомерными лицами, что Джованна сразу почувствовала к ним неприязнь. Одна из них загляделась на красивого кондотьера, но поспешила презрительно наморщить носик и отвернуться, когда тот чуть кивнул ей в знак приветствия. Женщины сели в экипаж, а следом за ними из дома выкатился толстый низенький мужчина, довольно молодой, богато, но безвкусно одетый. У него был крючковатый нос и маленький, почти не существующий подбородок. Судя по тому, что чепрак его лошади был украшен гербом Торнабуони, это был кто-то из их семейства.
Вряд ли это был ее бывший жених, ведь Валентин описывал ей достаточно привлекательного юношу, к тому же спортивного телосложения. Но если это был брат Рауля, то они могли быть похожи внешне. Джованну передернуло, когда она представила себе рядом с собой такого человека. И себя в этой семье.
На мгновение их взгляды пересеклись, и мужчина недовольно нахмурился. Джованна слегка коснулась берета рукой в знак приветствия и тронула лошадь.
Из Генуи отряд двинулся к границам Миланского герцогства. Поход был тяжелым из-за жары, страдали животные и люди, приходилось останавливаться днем, пережидая зной. Их сопровождали до границы с герцогством войска Республики, чтобы предотвратить мародерство, но местное население все равно было недовольно: войска часто вытаптывали поля, не желая растягиваться на узких дорогах. К тому же местность была холмистая, неудобная для передвижений, приходилось двигаться вдоль реки Скривия, чтобы добраться до реки По, а потом вдоль нее по более ровным землям пройти до Вогеры, где должны были находиться войска маркиза Калатрава.
Коллеони закупил достаточно продовольствия для того, чтобы пересечь земли Генуи, но жара порядком подпортила часть продуктов.
Каждый день приближал Джованну к мести. И она очень старалась не вмешиваться в ссоры, чтобы не погибнуть за несколько шагов до желанной цели. Но раздражение от жары и усталости все больше росло в отряде Коллеони. Стычки становились все более частыми несмотря на то, что провинившихся приказывали сечь до полусмерти. В отряде по-прежнему сохранялась группа преследователей Князя, среди которых негласным лидером оказался конник Каструцио дал Верне по прозвищу Висельник. Каструцио завидовал Князю из-за того, что Коллеони по-прежнему приближал к себе юношу несмотря на то, что Каструцио Висельник был гораздо более опытным воином и в компании Коллеони уже служил не один год. Он всячески подзуживал своих товарищей, те задирали Князя, а Князь по-прежнему спокойно и внимательно смотрел на насмешников, ничем не выдавая своей ярости или обиды. Приближаться к Князю побаивались, а насмехаться издалека и получать его презрительные, чуть заметные улыбки было не так интересно. Тогда принялись за пажа, оруженосца и слугу Князя. Фернандо терпел, стиснув зубы. Он понимал, что через него пытаются достать Князя. А вот Николо, как ему ни объясняли, вспыхивал, как сухой хворост, едва к нему подносили пламя насмешек.
Князь молча забирал мальчишку от насмешников, давая ему по шее, но все чаще серые глаза подростка горели от ярости. Каструцио высмеивал его изуродованное прыщами лицо, возраст, способности, проходился по его родственникам и родителям отборной бранью.
– Каструцио, ты так хорошо знаком с семьей Николо, кто с кем в каких позах сношался, может, ты его близкий родственник? – спросил Князь, в очередной раз вставая между пажом и кондотьером.
– Ах ты говна кусок! – Каструцио вытащил меч и выставил его вперед, удивляясь про себя, что Князь стоит неподвижно, хотя его правая рука и покоится на рукояти меча. Все вокруг заткнулись в ожидании интересной схватки. Но Каструцио медлил. Князь всегда двигался слишком быстро. Кто его знает, что он задумал.
