Ее лицо стало бледным, белым, как лепестки жасмина. На мгновение он испугался, что перестарался с ее шеей. Но она удержалась на ногах, он только слышал ее быстрое дыхание.
– Вы всегда так потрясающе неуклюжи? – спросил он, чтобы отвлечь ее от головокружения.
Его камзол пах морем, порохом, чем-то сильным, мускусным, но притягательным. Словно запахом приключений и побед.
Джованна с трудом оттолкнула его от себя, пытаясь устоять на ногах. Хотела ответить что-то язвительное, он это видел, но не смогла. Ей было действительно нехорошо. Перед глазами все темнело.
Пират посадил ее снова на кровать.
– Ждите здесь.
Вышел за дверь и вернулся в сопровождении темнокожего человека неопределенного возраста в фиолетовой чалме и странной рубахе.
– Это Амар. Из Индии. Он будет присматривать за вами. Поскольку этот вопрос вас сильно беспокоит, – в голосе снова прозвучала насмешка, – Амара в детстве оскопили. Так что вы можете полностью довериться ему, лучше няньки на моем корабле не найти. Он предан мне, поверьте, и волоса не упадет с вашей головы. Можете идти?
Джованна слабо кивнула. Амар смотрел на нее, словно она была редкой бабочкой, порхавшей перед ним. Черный человек что-то сказал ему на мягком и звучном языке, Амар предложил ей свой локоть. Джованна с благодарностью вцепилась в него, преодолевая свинцовую тяжесть, нахлынувшую после разговора с ее похитителем.
– Ваша каюта находится напротив моей.
Они последовали за капитаном. В коридоре было темно, но сверху доносились голоса пиратов.
Черный человек распахнул дверь напротив. Комната была меньше его каюты, но весьма недурна для корабля.
– Должен вам сказать, мона Франческа, – задержал ее капитан, когда она хотела войти, – вы не на том корабле, что брал на абордаж каравеллу.
– Сколько времени я была без сознания?
– Около восьми часов. Мы… сделали пересадку на более удобный корабль, на котором вас точно не найдут. Моя кузина иногда путешествует в этой каюте. Уверен, Амар вам найдет платье. Ужин через три часа. В моей каюте.
И дверь закрылась.
Они с Амаром долго созерцали друг друга. Потом Джованна заговорила с ним на итальянском, но страж не понимал ее. Голова перестала кружиться, она отпустила локоть Амара.
Огляделась. Подошла к окну, отдернула портьеру – море. Свет проник в каюту, ее убежище, если верить похитителю. Джованна растерянно уставилась на лохматое чучело, маячившее перед ней, а потом с ужасом поняла, что смотрит на себя в зеркало. Индус словно понял ее испуг, коснулся руки, жестом предложил обернуться. Она увидела керамический расписной таз и кувшин. Кивнула. Амар помог ей умыться, подал полотенце. Затем подвел к зеркалу и жестом показал на гребни, лежавшие на столике. В жизни она не видела более прекрасных гребней. Выбрав один, она тщательно расчесала волосы, и они снова заблестели. Она отметила, что они сильно отросли, собрала их и заколола. Так-то лучше.
– Мемсааб…
Она обернулась. Индус открыл сундук и вытащил из него темно-синее платье. Чудеса на этом корабле не заканчивались. Она кивнула. Индус вытащил расписное керамическое корыто, поливал ей водой, пока она стыдливо пыталась обмыться, потом накинул на плечи простыню. После того, как она освежилась, голова перестала болеть, туман окончательно выветрился из тела. Джованна начала думать о предстоящем ужине с предводителем пиратов и капитаном корабля. Она должна быть готова, когда они вновь встретятся.
Вечер наступил быстро. Было слышно, как люди входят и выходят из капитанской каюты, иногда раздавался звон посуды. Джованна умирала от голода. Она пыталась все оставшееся до ужина время выяснить, на каком языке общаться с индусом, но в итоге они стали общаться знаками. Когда часы пробили восемь, индус снова сказал:
– Мемсааб…
Джованна поднялась. Расправила платье и вошла в капитанскую каюту. Комната преобразилась. Та часть, где стояла кровать, была занавешена тяжелыми портьерами. Оставшаяся часть комнаты приобретала более уютный вид. Со стола в центре были убраны карты, и стол накрыт на пятерых. Четверо мужчин уже стояли возле него, обсуждая что-то. Но при виде нее замолчали. Капитан жестом указал индусу на стул напротив своего. Индус поспешил отодвинуть его и предложить Джованне.
Она гордо и плавно прошла в каюту.
– Позвольте представить моего советника, боцмана, старшего помощника, – капитан по очереди указал на каждого из мужчин. Они неловко поклонились ей, Джованна кивнула и села на свое место. Вслед за ней сели и мужчины.
Некоторое время они молча созерцали пленницу. Советник с неприязнью, боцман – с удивлением, старший помощник – с замешательством. Они словно не знали, как реагировать на нее и что делать.
– Что ж, – нарушил гробовое молчание капитан, – полагаю, вы умираете от голода после всех пережитых приключений.
Джованна набросилась на еду с жадностью и аппетитом, стараясь, тем не менее, не показывать своего нетерпения. Еда была невероятно вкусной.
– Кок постарался в вашу честь, – заметил, смеясь, капитан.
– Эти неаполитанцы способны уморить голодом кого угодно, – поддакнул более сочувственно старший помощник.
Джованна подняла глаза от тарелки. Капитан смотрел на нее, словно на интересное и любопытное явление, которое ему взбрело в голову изучить повнимательней. Она ненавидела такой взгляд.
– А вы, – обратилась она к нему, – разве вы не из Неаполя?
Капитан слегка подался вперед:
– Я не принадлежу ни к какому месту. Кроме корабля.
– Но вы же собираетесь меня продать в Неаполе, разве не так?
За столом воцарилось молчание.
– С чего вы это взяли? – с расстановкой спросил капитан.
– Вы – пираты. Вы услышали о том, что меня ищут и обещана награда. Вы ведь из-за этого напали на корабль? Чтобы перехватить добычу?
Боцман попытался сгладить возрастающее за столом напряжение:
– Дитя мое, вы сильно перенервничали сегодня, мы и не думали, что найдем вас.
– Я думаю, вам лучше будет замолчать, – ледяным тоном произнес советник капитана.
– Ну почему же, Сандро, пусть продолжает. Должен сказать, умозаключения нашей гостьи не лишены смысла. Что подтверждает, что она полностью оправилась. Я могу поверить, что неаполитанский король объявил вас в розыск: право, вы не лишены шарма.
Теперь черный человек оставался в тени, и Джованна заставляла себя смотреть в эту черноту, не опускать взгляд.
– Только вынужден вас огорчить. Я не стану продавать вас в Неаполе.
Она была уверена, что он лжет. Никто больше не обещал за нее награду. Все Средиземноморье стояло на ушах в поисках преступницы. Разве что… разве что кто-то другой не заплатит за нее больше? Но кто?
