Доун безуспешно пыталась проткнуть лапшу вилкой, держа ее в левой руке. Затем она застонала в отчаянии.
– Ничего, связанного с университетом.
Мы со Скоттом выжидательно смотрели на нее. Она только враждебно уставилась на лапшу.
– А что тогда? – спросил Скотт.
– Кое-что другое, – сказала Доун. Она ударила вилкой по столу и пальцами сунула лапшу себе в рот.
Скотт фыркнул.
– Вот не будь такой загадо…
– Элли, – перебила его Доун и повернулась ко мне. – Как, собственно, поживает твой герой-любовник?
Я пожала плечами. Меня и так мучила совесть, что я еще не рассказала ей о вчерашнем инциденте. Я была близка к тому, чтобы позвонить ей, когда от беспокойства за Кейдена едва могла усидеть в квартире одна. Но Доун уже была вовлечена в нашу драму, и все это закончилось так себе. Я вовсе не хотела, чтобы из-за меня она сломала себе еще что-нибудь.
Поэтому я просто сказала:
– Все в порядке. – И она, казалось, поверила мне.
После обеда я не торопилась домой, слишком велик был мой страх не встретить там Кейдена. Некоторое время я сомневалась, сначала бесцельно прогуливалась по кампусу, потом зашла в библиотеку, где взяла специальную литературу, необходимую для моего эссе, и даже начала делать презентацию, которую требовалось показать только через несколько недель, – степень моего отчаяния действительно была тревожной. Когда библиотека закрылась, мне не оставалось ничего другого, как вернуться домой.
Мое сердце застучало, когда я увидела джип Кейдена, припаркованный на стоянке. На лестнице я перепрыгивала сразу через две ступеньки и буквально бросилась к двери.
Внезапно я остановилась. Кровь отхлынула от моего лица так быстро, что у меня закружилась голова, и я прислонилась к стене.
Посреди коридора стоял чемодан, рядом с ним еще коробки. Коробки для переезда, в которые были свалены вещи, казались мне чрезвычайно знакомыми. Например, мое покрывало грубой вязки. Или рамка с фотографией, которую мы с Доун сделали в день моего переезда.
Мое сердце остановилось. Потом резко подпрыгнуло и забилось, но только для того, чтобы тут же снова остановиться. Я покрылась холодным потом.
Мимо картонных коробок я проложила себе путь в квартиру. Дверь моей комнаты была открыта, что-то громко грохотало. Вскоре в дверном проеме появился Кейден, держа в руках еще одну картонную коробку. Не обращая на меня внимания, он прошел мимо и поставил коробку к двум другим в коридоре.
– Ч-ч-что… что ты делаешь? – прохрипела я. Мое горло словно сжалось.
Кейден проигнорировал меня и вернулся в комнату. Когда он пришел назад с моей прикроватной лампой, я встала у него на пути. Я почти задыхалась.
– Кейден, что ты делаешь? – спросила я, на этот раз значительно громче.
Теперь он посмотрел на меня. Его глаза были холодными и бесчувственными, поза – отталкивающей.
– Настоящим уведомляю тебя о выселении, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Немедленно.
Сначала до меня не дошел смысл его слов. Я только тогда поняла, что Кейден сказал, когда он попытался протиснуться мимо меня вместе с лампой. Я схватила его за руку и заставила повернуться ко мне.
– Что это? – Мой голос дрожал. Мне казалось, что кто-то выбивает землю у меня из-под ног. В любую секунду я могла упасть.
– Мы не заключали договор аренды. Если я говорю, что ты уходишь, то ты должна уйти. Так что забирай свои вещи и убирайся. – Равнодушный тон, которым он это сказал, заставил меня содрогнуться. Это был не мой Кейден. Это был холодный и лишенный чувств робот.
– Что с тобой? – прошептала я и обхватила его другой рукой. Он грубо стряхнул ее и поставил лампу. Когда он повернулся, чтобы вернуться в мою комнату, я преградила ему путь.
– Элли, – пробормотал он сквозь стиснутые зубы. Это было больше похоже на Кейдена.
– Я хочу знать, что такого сказал тебе твой брат, что ты думаешь вычеркнуть меня из своей жизни, – потребовала я, и хотя я была близка к тому, чтобы упасть в обморок, мой голос был тверд. – О чем вы спорили?
– Я не хочу об этом говорить.
– Ты можешь говорить со мной о чем угодно, Кейден. Именно так, как ты тогда предложил мне, – сказала я, на этот раз гораздо мягче. – Пожалуйста, не закрывайся.
Он посмотрел на меня. Его челюсть была напряжена, на виске пульсировала вена.
– Нет.
– Я думала, что это давно позади. Я думала, мы доверяем друг другу.
– Тут ты ошибаешься.
Я схватила его за плечи.
– Ты издеваешься надо мной, Кейден? Вчера ты говорил мне, как рад, что делаешь меня счастливой, а сегодня ты вышвыриваешь меня из квартиры без всякой на то причины?
– Это было ошибкой. Все это было огромной ошибкой. – Он сказал это так тихо, словно хотел убедить себя, что поступает правильно.
– Это не было ошибкой, – возразила я ему. Мне предстояло достучаться до него. – Это лучшее, что когда-либо случалось со мной, ты же чувствуешь то же самое, не так ли? Почему ты позволил кому-то убедить себя в обратном?
Он закрыл глаза и громко сглотнул.
Я водила руками по его плечам, шее и продолжала подниматься, пока не смогла погладить по щекам.
– Я не такая, как Кендра, – настойчиво заверила я его. – Я не исчезну.
Видимо, я сказала что-то не то. Кейден вздрогнул, а затем грубо схватил меня за запястья. Он оторвал мои руки от своего лица и сделал шаг назад.
– По поводу нас, – произнес он медленно, – это была самая большая ошибка в моей жизни.
Что-то сломалось во мне. Я начала хватать ртом воздух. Но Кейден еще не закончил.
– Держись от меня подальше, Элли. Я серьезно. Нет времени на это дерьмо прямо сейчас.
Мои руки покалывало, так отчаянно я чувствовала потребность дать ему пощечину. Но такую глупость я бы себе не позволила.
Вместо этого я почувствовала, что замыкаюсь.
Все было так же, как и тогда – боль и страх стали такими большими, такими подавляющими и невыносимыми, что у меня осталось ровно два варианта: я могла сломаться или засунуть свои чувства в самый дальний уголок своего сердца и не оставлять там ничего, кроме холода. Оглушить себя прежде, чем это сделает боль.
– Ты хочешь, чтобы я ушла? – спросила я. Мой голос был спокоен, ни следа печали или гнева, которые потрясли меня до глубины души.
Кейден кивнул один раз.
– Да.
– Ты действительно хочешь покончить с нами таким образом? Вышвырнув меня из квартиры? – поспешно спросила я. Требовалась определенность.
– Правила были известны с самого начала, Элли.
Мои зубы заскрипели, так сильно я их сжала.
