Я села в машину и нетерпеливо сорвала немного неудачную завязку с бантиком и бумагу. Открыв ее, я не поверила своим глазам. На коленях у меня лежали компакт-диски. Бесчисленные компакт-диски, все из машины Кейдена. Я знала, как много они для него значили. Он как-то сказал, что никогда с ними не расстанется. Один за другим я брала их и рассматривала. О некоторых группах я узнала (и полюбила) только благодаря Кейдену, о других мы оба уже давно знали и были их большими поклонниками.
Я еле дышала. На каждом отдельном компакт-диске были по крайней мере одна или даже несколько песен, которые связывали меня и Кейдена. Просмотрев всю стопку, я нашла записку, на которой он перечислил наши песни. Но он добавил еще несколько названий в конце списка, которых я не знала: их я слушала по дороге в университет.
Но быстро поняла, что это не очень хорошая идея. Когда я наконец свернула на стоянку, то чуть ли не плакала.
Тексты были прекрасны и трогательны, и больше всего я хотела немедленно развернуться и отправиться к Кейдену. Я не знала, писать ему или нет. В конце концов, мы были… Мы не признались, что с нами происходило в данный момент. Вообще-то это подвешенное состояние должно было совершенно выбить меня из колеи, но, как ни странно, я чувствовала себя спокойно и уверенно, как никогда. С Кейденом я чувствовала себя настоящей, и, думая о текстах песен в его списке, я снова поверила в то, что со мной он был таким же.
В перерыве я пообедала вместе с Доун и Скоттом. Я рассказала им о визите Кейдена прошлым вечером, упустив слишком личные подробности, – я просто поведала, что он извинился и сказал, что хочет вернуть наши отношения.
– Хм, – хмыкнул Скотт, когда я закончила.
– Звучит слишком романтично и как-то не похоже на Кейдена, – задумчиво произнесла Доун. Похоже, ей было сложно связать Кейдена из моего рассказа с Кейденом, которого она знала.
– Он подарил мне свою кофеварку. Когда я собиралась в универ сегодня утром, она вдруг оказалась у моей двери. И он почистил мою машину. И положил мне на капот свои компакт-диски в подарочной упаковке с бантиком, – вырвалось у меня.
Доун подперла подбородок рукой.
– Так приятно, – мечтательно вздохнула она. – Как в кино.
– Не думаю, что тебе стоит расслабляться, Элли, – заявил Скотт, тряся вилкой перед моим носом. – Если бы Мика устроил такую фигню, то должен был бы прийти не с кофе и музыкой, а с чем-то серьезным.
Это охладило мой пыл. Если так подумать, в жестах Кейдена не было ничего особенного.
Кто-то похлопал меня по спине, и Доун шепнула:
– Не оборачивайся, Элли.
– Ты не можешь постоянно говорить такие вещи и верить, что я тебя слушаю. В следующий раз лучше намекни, что ты хочешь, или скажи Скотту, потому что, конечно, я буду…
Две руки опустились на мои плечи, и я застыла. Запрокинув голову, я посмотрела на веселое лицо Кейдена.
– Я слышал, ты опять дуешься, – хмуро сказал он.
– Что ты здесь делаешь? Разве у тебя сейчас не занятие по связам с общественностью? – вырвалось у меня, и тут же мне стало стыдно за это, будто я за ним слежу. Или контролирую.
Кейден почесал затылок.
– Я ходил к татуировщику.
– Ты что-то новое набил?
Он кивнул с хитро-зловещей улыбкой.
– Где? И что? – Я продолжила допрос. Как ни странно, при мысли о его татуировках мое сердце начало бешено колотиться.
– Ты действительно хочешь это знать, а? – Его глаза весело блеснули.
– Например, портрет лица Элли на твоей заднице? – спросил Скотт, и мы с Доун расхохотались.
– Нет. Хотя это неплохая идея…
– Не подкидывай ему глупых идей, – пробурчала я, обращаясь к Скотту.
Кейден тихо рассмеялся и снова склонился надо мной.
– Мне пора идти. Я просто хотел поскорее принести десерт.
Он поставил передо мной маленькую дымящуюся тарелочку, от которой исходил волшебный шоколадный запах. Я наклонилась ближе. Кейден действительно принес мне теплый брауни.
Исподлобья я посмотрела на Скотта, но он не смотрел на меня. Вместо этого он озадаченно уставился на пакет, который ему протянул Кейден. Наконец он нерешительно взял его, открыл и заглянул внутрь.
– Ты купил мне пончик? – спросил он растерянно.
– Ага. А для Доун, – сказал Кейден, пододвигая ей второй пакет через стол, – булочка с черникой.
– Я не люблю…
– Я знаю. Я соврал. Она с шоколадом. Мне пора, – прервал он ее. Тут же он наклонился вперед, и я напряглась. На секунду мне показалось, что он хочет меня поцеловать. Но он склонился надо мной и потянулся к уху. – Я никогда не налюбуюсь тобой, Элли. Ты прекрасна.
Он кивнул Скотту и Доун, прежде чем покинуть столовую.
– Я его прощаю, – подумала Доун, аппетитно откусывая свою булочку. Посыпка из шоколадной крошки прилипла к ее губам.
Скотт уставился на свой пончик, словно увидел там что-то живое.
– Я бы хотел его ненавидеть, но не смогу, ведь он приносит мне пончики.
Я поломала брауни на мелкие кусочки кофейной ложкой и положила один себе в рот. Потом указала на Скотта.
– Теперь ты знаешь, как у меня дела.
– Но что же нам теперь делать? – спросила Доун.
– Будем есть свои десерты? – Я радостно выдохнула. У брауни была жидкая шоколадная сердцевина. Кофе. Музыка. Шоколад. Единственное, что нужно было сделать Кейдену: он знал, как завоевать сердце женщины и ее друзей.
– Но это не значит, что поиск соседа по комнате закончен, правда же? – спросила Доун. – Я напомню, что мы уже повесили объявления повсюду.
И это правда. А на конец недели у нас был назначен открытый показ, на который мог прийти любой, кто захотел бы взглянуть на комнату в моей квартире.
– Одно другому не мешает. – Скотт одним пальцем выковыривал начинку из своего пончика, что было отвратительно и мило одновременно. Облизав палец, он поднял его вверх. – Только то, что эти двое объяснились, не означает, что им снова придется жить вместе. Может, эта независимость пойдет вам на пользу.
Он был совершенно прав. Дело Кейдена и меня не имело никакого отношения к нашим квартирам. Учитывая, что одна комната мне совсем не нужна, а арендная плата была выше моего запланированного бюджета. Поэтому я бы все равно искала соседа или соседку – независимо от того, насколько вкусным был наш десерт.
Оставшаяся неделя прошла аналогично. Утром я находила небольшой сюрприз на своем коврике, моя машина была почищена, и Кейден приносил мне и моим друзьям десерт. Вечером он звонил, чтобы спросить, как у меня дела и как прошел мой день. Он сдержал свое обещание и ежедневно заставлял меня улыбаться.
Никогда он не целовал меня и не прикасался ко мне больше дозволенного, что уже через день-два сводило меня с ума. Я так жаждала его близости, но именно я просила его о времени. Я по-прежнему была убеждена, что нам не следует спешить, но каждый его жест был таким ласковым, что я едва контролировала свои чувства. Когда он снова исчезал после коротких визитов в обеденный перерыв, мне каждый раз приходилось сдерживать себя, чтобы не побежать за ним.
