Когда я вернулась домой в четверг, то снова нашла пакет на своем коврике. Он был большой и тяжелый, и я с трудом подняла его на стол в гостиной.
Я небрежно сбросила куртку и шарф в прихожей, а затем, заламывая в предвкушении пальцы, принялась открывать пакет. Мне не терпелось увидеть, что Кейден придумал на этот раз.
И он не разочаровал.
Мои нервные движения замедлились, когда я поняла, что находится внутри коробки. Очень осторожно я потянула и отодвинула в сторону кусочки пенополистирола.
Это были фоторамки. Фоторамки разных размеров и цветов с красочными узорами и из различных материалов. Но красота была не в самих рамках, а в фотографиях, которые в них находились.
Там нашлись селфи, которые я сделала с Доун, а также фотографии Доун, Скотта и меня. На одном я сую язык в ухо Скотта, а Доун двумя пальцами растягивает рот и прищувается.
Скотт сделал восторженное лицо, как будто ему было приятно ощущать мой язык в ухе. Это была самая сумасшедшая фотка, которую мы когда-либо делали, и одного взгляда на нее было достаточно, чтобы заставить меня улыбаться.
Потом я вытащила еще три рамки. В первой была черно-белая фотография Кейдена, Спенсера и меня, сделанная Моникой. Я лежала на спине, свесив голову на край дивана и вытянув ноги. Что именно я тогда делала, я уже не помню, но, хотя мое положение могло быть не особенно комфортным, выглядела я вполне счастливой. Кейден, напротив, смотрел на меня со сдвинутымм бровями и сложенными на груди руками, а Спенсер улыбался в камеру и, казалось, был единственным, кто знал, что в тот момент нас фотографировали.
Вторая фотография была наша с Кейденом. Я не знаю точно, кто это сделал, но кто-то высунул язык, и Кейден рассмеялся. Фотограф нажал на кнопку фотика в нужный момент. С приятным теплом в животе я рассматривала морщинки от смеха на лице Кейдена.
В третьей рамке было фото, сделанное мной и Кейденом в Портленде. Каждый из нас держал перед лицом обложку виниловой пластинки, чтобы создать иллюзию, что лицо на обложке наше собственное. Я еще помню, как сильно мы смеялись за этими пластинками. Этот день я хотела бы запомнить навсегда. Я осторожно провела пальцами по изображению.
Только после этого я достала из коробки самую большую рамку. Она была массивной и тяжелой, тогда я перевернула ее и положила на колени. Затаив дыхание я рассматривала фото. Оно было сделано сзади, когда я сидела на нашей любимой смотровой площадке и смотрела вдаль. Мои волосы были откинуты ветром в сторону, небо на заднем плане представляло собой смесь красного, фиолетового и оранжевого цветов. Я откинулась на руки, была расслаблена и выглядела свободной.
Кейден отредактировал фотографию. Несмотря на то, что на мне был серый свитер, весь мой силуэт отчетливо выделялся на размытом фоне.
Прямо надо мной изогнутыми буквами он написал:
«Свобода».
У меня перехватило дыхание. Кейден запечатлел на снимке то чувство, которое я испытывала каждый раз, когда мы оказывались на горе. А я даже не заметила. Он, должно быть, знал, как много значили для меня мгновения там, наверху.
Мои глаза горели, как у сумасшедшей, в то же время я смеялась, потому что была так счастлива. Этот подарок был таким продуманным, и дорогим, и великолепным, что я не могла не взглянуть на каждую из фотографий еще раз. Я гладила отдельные рамки и больше всего хотела бы повесить их все на стену.
Но сначала я хотела позвонить Кейдену. Инстинктивно я схватилась за телефон и набрала его номер.
– Пузырик. – Мне нравилось, когда он называл меня так. Хотя это прозвище было совершенно дурацким, оно каждый раз заставляло меня улыбаться и вызывало трепет.
– Спасибо за фотографии. Они прекрасны. – Мой голос звучал так же, как я себя чувствовала. Взволнованный. Счастливый.
– Ты плачешь, – заметил Кейден, и мне показалось, что он усмехнулся. – Я все-таки хотел заставить тебя улыбнуться. Это хороший или плохой знак?
Теперь надо было смеяться.
– На сто процентов хороший. Правда ты не можешь выставить меня за дверь с этими фоторамками, а потом заставить вешать их в одиночку. Как думаешь?
Я слышала, как он шелестит на заднем плане. Что-то громко грохнуло, и Кейден выругался.
– Я встал так быстро, что споткнулся.
Смеясь, я вытерла влажные уголки глаз.
– Я травмировался, и тебе ничего не приходит в голову, кроме как смеяться, – ворчал Кейден, но я слышала, что он рад моему звонку. – Я заеду к тебе через десять минут?
Это прозвучало как вопрос, и я несколько раз кивнула, пока не поняла, что он не может без меня.
– Я с нетерпением жду тебя, – сказала я от чистого сердца.
Когда раздался звонок, мне пришлось зажмуриться, чтобы не побежать сразу к двери. Я все еще была взбудоражена, когда открыла ему.
Кейден криво улыбнулся и поднял ящик с инструментами. Он прошел мимо меня прямо в гостиную, где тут же огляделся.
– Итак, – начал он. – Где должна появиться фотостена?
Я медленно последовала за ним.
На самом деле мне хотелось наброситься на него, утащить в свою спальню и целовать, пока он не перестанет дышать.
– Пузырик? – Его голос вырвал меня из мыслей, и я с пылающими румянцем щеками взглянула на него.
– Что?
– Ты не слышишь.
– Прости.
– Тут вроде? – повторил он свой вопрос и ринулся к стене прямо за диваном. Теперь я смогу смотреть на фотографии каждый день, как и друзья, когда придут в гости. При этом… что делать, если новый сосед или соседка по комнате будут чувствовать себя некомфортно? В конце концов, это фотографии только нашего круга друзей.
– Не знаю, – нерешительно сказала я. – Может быть, лучше в спальне?
– Ты не хочешь вешать их в спальне, и я не понесу их туда, – решительно ответил Кейден.
– Откуда ты знаешь?
– Я знаю тебя, – пробормотал он, вынимая из ящика с инструментами рулетку. Он измерил ширину и высоту стены. Он повернулся ко мне и замер. – Я думаю, мы повесим их немного выше. Иначе головой ударишься, если захочешь опереться. Что думаешь?
Я кивнула несколько раз. Это казалось логичным.
– Ты уже знаешь, в каком порядке хочешь их развесить?
Я рассматривала фотографии и пыталась прокрутить в голове несколько вариантов.
– Я думаю, вразброс, хаотично, а не в ряд.
Кейден кивнул.
– Ты примерь их, пока я ищу подходящие гвозди.
Я последовала его совету и разложила фотографии на полу.
Большая так выделялась, она обязательно должна быть посередине. Фотографии друзей я совместила с фотографиями Кейдена, Спенсера и меня, и, хотя у меня было несколько вариантов, я в конечном итоге нашла решение, которое мне понравилось больше всего.
