У меня не было опыта общения с прессой, но я уже усвоила главное правило взаимодействия с репортерами, которые беспощадно закидывают тебя вопросами: не надо ничего отвечать. Единственное, что можно говорить: я испытываю радость, благодарность, трепет, а еще невероятное воодушевление, которое даже не описать словами.
Я изо всех сил изображала эти самые радость, благодарность и трепет. На сегодняшнем матче соберется почти сто тысяч гостей. Миллионы зрителей со всего света будут смотреть его по телевизору и болеть за команду. Мою команду.
— Вперед, «Одинокие звезды»! — воскликнула я. И хотела уже поднять стекло и даже коснулась кнопки пальцем, но тут от толпы отделилась фигура. И это был вовсе не журналист.
А мой отец.
Всю мою жизнь Рики Грэмбс в упор меня не замечал. Я не видела его больше года. Но стоило мне только унаследовать миллиарды…
И он тут как тут.
Отвернувшись от него и от папарацци, я закрыла окно.
— Эйв? — робко позвала меня Либби, когда наш бронированный джип нырнул в частный гараж под стадионом. Моя сестра всегда была оптимисткой и верила в лучшее в людях — даже в таких, как человек, который ни черта в этой жизни не сделал для нас обеих.
— Ты знала, что он тут появится? — спросила я, понизив голос.
— Нет! — воскликнула Либби. — Клянусь тебе! — Она прикусила нижнюю губу, размазав черную помаду. — Но, видимо, хочет поговорить.
Держу пари.
Тем временем Орен, возглавлявший мою службу безопасности, припарковал джип и спокойно сообщил в гарнитуру:
— Ситуация у северного входа. Провокаций не было, но нужен полный отчет.
Одно из преимуществ жизни миллиардера, у которого есть своя служба безопасности, собранная из бывших «зеленых беретов», — то, что твои шансы угодить в западню близки к нулю. Постаравшись заглушить чувства, которые всколыхнул во мне Рики, я вышла из машины и переступила порог одного из самых крупных стадионов мира.
— Ну что, за дело, — сказала я.
— Если что, наша фирма без проблем уладит ситуацию с вашим отцом, — сообщила Алиса, вынырнув из машины.
Все-таки хорошо быть единственным клиентом адвокатской конторы с многомиллиардными оборотами.
— Вы в порядке? — настойчиво спросила она. Она точно не из породы навязчиво заботливых людей. Скорее хочет оценить мое состояние, понять, справлюсь ли я с возложенной миссией.
— Да, — ответила я.
— Откуда вообще сомнения?
Этот голос — низкий, бархатистый — донесся до нас сзади, со стороны лифта. Я обернулась и впервые за неделю увидела Грэйсона Хоторна. У него были светлые волосы, льдисто-серые глаза и такие острые скулы, что вполне бы сошли за оружие. Пару недель назад я бы добавила, что таких самонадеянных, самодовольных нахалов я в жизни не встречала.
Но теперь и сама не знала, как описать Грэйсона Хоторна.
— С какой стати у Эйвери могли возникнуть проблемы? — сухо уточнил он, переступив порог лифта.
— Да просто у здания стоит мой нерадивый папашка, — тихо ответила я. — Но ничего страшного.
Грэйсон смерил меня пронзительным взглядом, а потом посмотрел на Орена.
— Он представляет угрозу?
Я всегда готов встать на твою защиту. Но все это… мы с тобой… Это исключено, Эйвери.
— Мне твоя защита не нужна, — резко бросила я Грэйсону. — Уж от Рики-то я и сама уберечься смогу, в этом я эксперт. — Я прошла мимо Грэйсона в лифт, из которого он только что появился.
Правило для тех, кого бросили: ни в коем случае не тоскуй по тому, кто ушел.
Спустя минуту двери лифта распахнулись, и мы — я, Алиса и Орен — оказались в ложе владельца. Я вышла и даже не стала оборачиваться в поисках Грэйсона. Раз он спустился на лифте, чтобы меня поприветствовать, значит, в ложу он уже заглядывал. Может, даже болтал тут с кем-нибудь. Без меня.
— Эйвери! А вот и ты! — На шее Зары Хоторн-Каллигарис поблескивала элегантная жемчужная нить. Но было в ее хищном оскале что-то, наводящее на мысль, что, если понадобится, она сможет убить человека этим своим изысканным украшением. — А я и не знала, что ты сегодня выйдешь в свет.
И собралась уже править бал без меня, — мысленно заключила я. Мне вспомнились слова Алисы — о союзниках, сильных фигурах, влиянии, которое можно купить приглашением в эту ложу.
Что ж, игра началась, как сказал бы Джеймсон.
Глава 4
Из ложи владельца открывался превосходный вид на середину поля, но до начала игры был еще час, и никто туда не смотрел. Ложа оказалась широкой и вытянутой, и чем дальше от сидений, тем сильнее она становилась похожа на модный бар или клуб. И сегодня центром притяжения стала я — диковинка, чудачка, бумажная кукла, разодетая по случаю. Казалось, целую вечность я пожимала руки, позировала фотографам, делала вид, что понимаю футбольные шуточки. Большого труда мне стоило не пялиться на поп-звезд, бывшего вице-президента, главу технологической корпорации, который за один поход в туалет, чтобы справить малую нужду, успевал заработать больше, чем многие люди за целую жизнь.
А когда я услышала обращение «Ваше Высочество» и поняла, что в ложе действительно присутствует особа голубых кровей, мой мозг и вовсе перестал функционировать.
Алиса почувствовала, что я уже на пределе.
— Игра вот-вот начнется, — сказала она, положив руку мне на плечо — должно быть, чтобы я не сбежала. — Пора вам занять свое место.
Я досидела где-то до середины, а потом и впрямь сбежала. Грэйсон меня перехватил. Не проронив ни слова, он кивнул в сторону и куда-то направился, уверенный, что я пойду следом.
Неожиданно для самой себя я повиновалась. Вскоре нам встретился второй лифт.
— Он ведет наверх, — пояснил Грэйсон. Решение пойти куда-то в обществе Грэйсона Хоторна могло привести к ошибке, но альтернатива пугала еще сильнее, так что я понадеялась на удачу.
Ехали мы в полной тишине. А потом двери лифта открылись, и мы оказались в маленькой комнатке. Тут было всего пять стульев — и все пустовали. А вид на поле отсюда открывался даже еще лучше, чем из ложи.
— Дед сидел в ложе, покуда хватало терпения, а потом ему надоедало, и он поднимался сюда, — пояснил Грэйсон. — С собой он не брал никого, кроме нас с братьями.
Я села на стул и обвела стадион взглядом. Он был полон народу. Энергетика толпы, хаос, оглушительный шум — все это потрясало. Но тут, наверху, было тихо.
— Я думал, ты на матч с Джеймсоном приедешь, — заметил Грэйсон. Он не сделал и движения в сторону стульев — точно боялся ко мне приближаться. — Все-таки вы столько времени проводите вместе.
Это наблюдение меня разозлило — сама не знаю почему.
