— Ты по-прежнему возглавляешь ее, Джон, — с нажимом сказал Бьюкенен. — Поэтому иди отсюда куда-нибудь и расследуй… что-нибудь. Аза безопасность девушки отвечаю я. Ты понимаешь, что это значит?
— Ах, теперь-то я понял! — Уинкотт ухмылялся. — Ты будешь ее защищать, да?
— Звони Брэдшоу.
Алек повернулся к Риган и по озадаченному выражению лица понял, что она слышала каждое слово, но пока не знает, как отнестись к этой перепалке. «Вдруг она решит что я не в своем уме, — подумал он. — Впрочем, разве не так обстоят дела? Надо быть круглым дураком, чтобы устроить такую сцену Уинкотту. Должно быть, приятель сто лет так не веселился. Ну и черт с ним». Сейчас Алеку было безразлично, кто и что о нем подумает. Главное — не подпустить к Риган этого Брэдшоу, который готов оттрахать все, что носит юбку.
— Во сколько нам нужно выходить? — ворчливо спросил он у девушки.
— Я хотела бы приехать в клуб пораньше…
— Понятно. Назови время, когда я должен стоять в полной боевой готовности подле твоей двери.
— Семь тридцать.
Алек пошел к выходу. Уинкотт решил проводить его до двери в коридор.
— Есть что новое по этому делу? — спросил Бьюкенен. — Хоть какие-то гипотезы?
— Мы проверили почти всех, кто хоть как-то связан или знаком с Риган. Ну й Шилдса с его подручными в первую очередь. Ничего. Скажу больше — они попросили спрятать их подальше. Шилдс буквально трясется от страха.
— А кроме него, кто-нибудь еще годится на роль подозреваемого?
— Пока нет. Наиболее многообещающим кажется Питер Моррис. Помнишь, Риган отказала ему в возобновлении гранта? Так вот, мы копаем, но пока ничего определенного нет.
— А что насчет бывших сотрудников? Возможно, кто-то был уволен и решил свести счеты?
— Алек, я знаю, что невозможность непосредственно участвовать в расследовании приводит тебя в бешенство. Даю слово, как только появится хоть что-то, любой намек на прогресс, — я немедленно дам тебе знать.
— Хорошо. А теперь ответь: вы отрабатываете версию уволенного сотрудника?
— Да. Ее брат Эйден составил для нас список. Детективы продолжали беседовать вполне мирно. Риган, которая терзала телефон, пытаясь дозвониться до нужного ей Человека, изо всех сил прислушивалась к разговору. Алек заметил это и подмигнул ей. Потом он ушел, а девушка осталась сидеть, удивляясь — отчего так бешено колотится сердце.
«Я веду себя как дурочка, — вздохнула она. — Да что там, у меня никогда не хватит смелости признаться даже лучшим подругам. Признаться… в теплых чувствах к детективу Бьюкенену. Софи сразу же начнет подталкивать к решительным действиям… а к этому-то я как раз и не готова. А Корди… она скорее всего скажет, что раз Алек недостижим — телохранитель и все такое, — то он является идеальным объектом для фантазий. Что поделать, это такой человек; у него есть важная работа, и он непременно выполнит ее, причем выполнит хорошо. А потом уйдет, не оглядываясь и не испытывая сомнений и сожалений».
Риган проверила автоответчик и с облегчением вздохнула: обе подруги позвонили и оставили сообщения — они уже вернулись в Чикаго и прибудут на благотворительный банкет вовремя. Послание Софи оказалось длиннее: она сказала, что придет не одна и что у нее куча новостей для Риган по поводу их расследования.
Корди оставила два сообщения. В первом говорилось, что она придет на прием одна, возьмет такси, а домой вернется на машине Софи и что она будет ждать Риган в холле, подле входа в бальный зал. Второе послание целиком посвящалось описанию сногсшибательного синего — сапфирового — платья, в котором Корди собиралась блеснуть сегодня вечером. В конце Риган предлагалось перестать разыгрывать орлеанскую девственницу и надеть платье «С».
Риган вздохнула. Она не очень-то разбиралась в одежде, и винить в этом некого. А что касается платья, которое Корди целомудренно обозначила буквой «С»… Конечно, оно было весьма сексуальным. Сама Риган в жизни не купила бы ничего подобного, но в тот раз она поддалась на уговоры подруг, и теперь стало понятно, что они не отстанут до тех пор, пока она не согласится это злосчастное платье надеть.
Платье, если уж быть честной, было просто потрясающим. Нежная шелковистая материя ласкала кожу, глубокий цвет выдержанного бургундского вина подчеркивал нежность ее кожи. Покрой элегантно-прост — тонкие бретельки и V-образный вырез… в общем-то не слишком и глубокий… но вот только он все же был слишком глубок, чтобы Риган могла чувствовать себя комфортно.
Девушка повздыхала. Сомнения раздирали ее душу. Тогда она решила не спешить. В самом деле еще масса времени. Вот когда пора будет собираться, тогда она и решит, что надеть. До этого этапного момента предстоит переделать кучу важных дел.
Она отключила компьютер и покинула кабинет. Уинкотт уехал. Его сменил полицейский в форме, который проводил ее в спортзал. Полтора часа ушло на выполнение обычного набора упражнений для разминки плюс специальный комплекс для развития подвижности сустава, который составил для нее физиотерапевт. Риган устала, но недостаточно нервная энергия, накопившаяся внутри, требовала выхода. Она забинтовала ногу, чтобы снизить нагрузку на колено и встала на беговой трек. Обычно звук собственного ритмичного дыхания и шагов позволял ей сконцентрироваться и отвлечься от тревожных мыслей. Но сегодня этот прием не сработал.
Она бежала и думала о том, что случилось в ее жизни за последние две недели. Или, вернее, что случилось с ее жизнью. Ибо все встало с ног на голову. Куда бы она ни пошла, везде маячили широкие плечи и внимательные лица охранников. С ней рядом постоянно был Алек или полицейский в форме. Все вокруг словно застыли в напряженном ожидании. Уинкотт и Алек уверены, что псих — так Алек называл неведомого убийцу — попытается каким-то образом связаться с ней. Все две недели прошли в мучительном ожидании. Но пока ничего не случилось.
Риган держала лицо: все кругом были уверены, что она нервничает в пределах разумного. Ей удалось провести даже Генри. Никто не догадывался, что ей очень плохо и страшно, что нервы ее на пределе и единственный человек, который хоть немного мог ослабить напряжение, — Алек Бьюкенен. Почему-то Риган свято верила, что пока он рядом, все будет хорошо и она в безопасности.
Постоянный страх начинал сказываться на ней все больше: девушка потеряла аппетит, плохо спала и иной раз подолгу не могла сосредоточиться на работе. Ее терзали мрачные мысли: а Что, если убийца покинул страну? Или просто лег на дно — так это, кажется, называется? Сколько еще она будет жить под охраной полиции? Это не может длиться вечно. А что потом? Вдруг лейтенант Льюис в конце концов решит, что слишком много народу ничего не делает, охраняя мисс Мэдисон? Что с ней будет?
«Нужно спросить Алека: он наверняка знает, что будет дальше. Вот если сегодня выдадутся несколько свободных минут, я его обязательно спрошу».
А пока в ее гостиной удобно расположился все тот Же детектив Уинкотт. Он заскочил после работы, чтобы забрать списки уволенных сотрудников, и решил отпустить охрану и побыть с Риган до возвращения Алека. Его семья гостила у тещи, и дом был непривычно тих и пуст. Казалось бы, это здорово — можно побыть самому себе хозяином и как следует отдохнуть, но он вдруг обнаружил, что мысль о возвращении в пустой и тихий дом не вызывает у него радости.
