Изогнув бровь, я смотрю на него с широко раскрытыми глазами, не очень понимая, почему девочки, вообще, от меня что-то скрывали, ведь они были в курсе, что Лукас мною заинтересован.
— Ну, если совсем честно, — продолжает парень, улегшись рядом со мной и полностью расслабившись, — у нас небольшая договоренность с Селест.
Сексуальный британец складывает пальцы в щепотку, а я продолжаю смотреть на него сверху вниз, склонив голову набок. Он, раскинув руки, чувствует, уверена, абсолютное удобство в новом положении.
— Небольшая договоренность? — уточняю с любопытством, едва сдерживая улыбку.
Она прорывается наружу, и Лукас замечает это, поэтому и щипает несильно за бок. Слегка подпрыгнув, бью его по раскрытой ладони.
— Да, именно так, — с невероятной простотой отвечает обладатель лазурных глаз. — Я убедил ее ничего тебе не выкладывать, а сам пользовался любезно предоставленной ею информацией. Я плохой человек? — спрашивает он, повернув ко мне лицо и чуть скривив его.
Кивнув, поджимаю губы.
— Очень плохой. Но Селест удивила меня больше.
— Она и намека не дала, верно?
— Ни единого, — соглашаюсь с ним.
Внезапно он подхватывает меня за задницу, получив в ответ мой испуганный и азартный вскрик, и сажает на себя, приложив свои губы к моим губам. Теперь он целует меня не так смело, я бы даже сказала, в касаниях присутствует не скрытая робость. Но столько нежности от этого мужчины я ещё не получала, и не смогу солгать, что не нравится.
— Ты все ещё не ответил за свои слова перед моими подругами. Вы все втроем создали мне проблему. Снова, — строго объявляю, отодвигаясь.
Лукас разочарованно стонет, щурит глаза и пытается вновь притянуть меня к себе, но я непреклонна.
— Я ведь сказал, что это была просто шутка. Давай не будем ссориться? — Он предлагает это с такой легкостью, словно я предъявляю ему претензии по поводу неудачной покупки.
Блэнкеншип все-таки вскидывает на меня свой взгляд, и, встретившись с моим — основательным и взыскательным, — несладко вздыхает. Его плечи поникают в тот же миг. Кажется, лишь таким образом можно повлиять на ребячливость, которая время от времени появляется у Лукаса, а он воспринимает ее, как что-то само собой разумеющееся.
— Серьезно, Ева, — изрекает парень. — Я не думал, что все обернется не очень хорошо для тебя… Никто из нас не предпо…
Я не даю ему договорить.
— Не очень хорошо? — переспрашиваю и вскакиваю на ноги.
Мне не составляет труда быстро спуститься с помоста, и даже канаты, которые в прошлый раз были проблемой, сегодня преодолеваются без особой тягости. Лукас спрыгивает вслед за мной. Он, по всей вероятности, не понимает, что происходит, разводит руками, все задает и задает нецелесообразные вопросы, просто не зная, не осознавая, что дружба для меня очень важна. Или только парни, состоящие в одной компании, считаются авторитетными, а отношения женщин друг с другом уже не имеют никакого значения?
— Ты вообще в курсе, что мне наговорила Пьетра? Она считает, что я переспала с Маркусом. Думает, у меня есть связь с ее братом.
Лукас хмурит брови, приходя в бешенство, играя желваками.
Злость буквально исходит от него, и даже, кажется, ее запах легко улавливается.
— Чего? Она в своем уме?! — кивнув на меня подбородком, строго вопрошает он, будто виновата во всем я.
— Понятия не имею, но я позволила своим друзьям узнать правду, — отвечаю, быстро одеваясь. Лукас ловит меня за руку, поворачивая к себе. Посмотрев на него, я предупреждаю следующие возможные выпады в свой адрес:
— И я полагаю, что не должна оправдываться за этот свой выбор.
В глазах Блэнкеншипа зажигается что-то другое — что-то, похожее на понимание и сожаление.
— Ни в коем случае, — качнув головой, бормочет он, не спуская с меня глаз. — Ева, я знаю, что не заплатил за свою ошибку сполна, и не знаю, настанет ли такой день, когда ты расквитаешься со мной, но давай попробуем…
Мое настроение валяется где-то под нашими ногами, так низко уже упало, и я не в духе обсуждать то, что происходит между нами, но все равно отвечаю Лукасу:
— Отношения жертвы и палача? — спрашиваю, смотря на него в упор.
Под моим проницательным взглядом он теряется.
— Без понятия, — честно говорит Блэнкеншип. — Может, и так.
Но я уже не смогу выбросить тебя из своей жизни, а ты не сможешь игнорировать мое присутствие, потому что мы оба хотим друг друга, ты и сама это чувствуешь.
Все это Лукас горячо шепчет, плотно притесняя меня к себе, не давая мне и шагу сделать в сторону. Наша сегодняшняя встреча похожа на шторм. То мы, как волны врезаемся о скалы с невозможной силой, испытывая желание сорвать всю одежду к чертям, то мы, подобно успокоившейся, лишь на время, воде, преображаемся в промозглый холод и северный ветер. А потом все начинается заново, превращая наши не начавшиеся отношения в замкнутый круг. Я даже не знаю, куда может привести подобное общение.
— Я никогда не забуду, как впервые пересекся с тобой глазами. Тогда, на пляже. Я никогда не забуду, что тогда почувствовал. Ты засела у меня вот здесь, — пальцем свободной руки Лукас стучит по своему виску, поглядывая на мои губы. Он неосознанно проводит языком по своим, и оглядывает помещение, о чем-то размышляя. Потом парень резко поднимает голову обратно вверх.
— Поехали со мной в Лондон? — предлагает вдруг
Блэнкеншип.
Я выпадаю в осадок от такой абсолютно непредвиденной и скоропостижной инициативы. Мой рот автоматически трансформируется в букву «о», и мозг ещё несколько секунд обрабатывает «запрос», прежде чем я могу хоть что-то ответить Лукасу.
— О чем ты… говоришь? — усмехнувшись безрадостно и шокировано, я качаю головой.
Он хватается за меня двумя руками, пробирается ими неспешно наверх и кладет красивые ладони с длинными пальцами на мои скулы. Из чего следует, что я гляжу только на него, не смея прервать зрительного контакта.
— Я улажу… Я улажу все дела с твоими подругами, я проконтролирую, чтобы Пьетра извинилась перед тобой. Мне плевать, что будут говорить о нас, если слухи распустятся в
«Тор Вергата». Я хочу, — пусть я и не имею права даже мечтать о таком, — чтобы ты тоже наплевала на окружающих, и отдалась мне. Стала моей, Ева. — Каждое его слово, каждая буква, без прибавлений и раздуваний, преисполнены горячностью, воодушевлением, пылкостью.
Этого никак нельзя не расслышать Я задыхаюсь от его прикосновений, от его отчаянных намерений. Мне, по сути, даже неизвестно, что происходит, как это назвать, и куда это приведет, и всего на некоторое время, выбросив весь негатив, я смотрю на нашу ситуацию по-другому: никогда никто не был со мной до такой степени увлеченным и вдохновленным.
