— Спасибо.
— Никто не отлизывал тебе раньше? — спрашиваю я с надеждой.
Она качает головой, прикусив нижнюю губу.
— Ты первый.
Я не могу сдержать усмешку, прежде чем припасть к ней со всей неистовостью. Я хочу быть с ней слегка грубее, но боюсь напугать, поэтому хватаю за глотку внутреннего зверя.
— Мне так нравится, что ты будешь трахать меня в рубашке, -
признается Ева, зарываясь в моих волосах ладонью.
Я сдавленно смеюсь и льну к ладони щекой, когда она отпускает ее.
— Скажи ещё что-нибудь, — произношу, еле усмиряя себя.
— Что?
— Что-нибудь не очень приличное.
Тогда девушка поднимается на одном локте, схватившись за основание члена и проведя по нему рукой — от яиц до головки.
Она касается губами уха, чтобы прошептать:- Хочу, чтобы ты был во мне… Весь. Такой большой.
Потом она ложится назад, разводя ноги шире, открывая меня лучший вид. Тяжело сглотнув, я отвожу от нее взгляд, глядя туда, где хочу быть прямо сейчас.
— Тебе будет больно, — констатирую факт, переводя глаза снова на Еву.
Она кажется спокойной, но это не так. Ей немного боязно.
— Я знаю.
— Я буду стараться, чтобы…
Ева просит меня заткнуться без слов — снова положив руку мне на живот. Я киваю, собираясь с мыслями, тянусь к джинсам, доставая из заднего кармана презерватив. Как девственник неумело разрываю упаковку, переживая, будто у меня может что-то не получиться. А вдруг… Пальцы подрагивают, когда я под пристальным взглядом Евы раскатываю латекс по всей длине пениса. Из нас двоих я волнуюсь больше, и это, наверное, ненормально. Но спустя несколько долгих мгновений я располагаюсь между ног Евы, не спуская глаз с нее — моей и невозможно ошеломляющей.
Моей.
Она прикусывает кожу на тыльной стороне ладони, когда я подготавливаюсь, найдя вход головкой члена. Мой стояк неторопливо продвигается вперед. Поначалу все проходит достаточно гладко, но потом до моего слуха доходит беззвучное мычание Евы. Я не останавливаюсь. С ее глаз падают слезы — я не останавливаюсь, зная, что не должен. Ее крик боли раздается сильнее — чуть-чуть — и я не прерываю проникновение. Следующий рывок — окончательный — получается у меня резким. Я решаюсь на него, сцепив зубы, но ей будет легче. Она поворачивает голову, уткнув его в подушку, когда я оказываюсь внутри. Какое-то время от нее не исходит ни звука, только быстро вздымающаяся грудь. В мысли закрадывается подозрение — Ева, быть может, ненавидит меня. Но я выдыхаю с облегчением, когда она, несмотря на меня, но все же хватается за мое бедро под подолом рубашки.
— Продолжай, Лукас, — сипло говорит она.
Ей, наверное, неприятны дальнейшие действия, но какой же это кайф для меня! Она узкая. Такая узкая, я со свистом вбираю в себя воздух, прежде чем совершить очередной толчок. Осторожно берусь за ее ноги, немного поднимая. Ева поворачивает ко мне свое заплаканное, но улыбающееся лицо.
Правда, улыбка не выражает особого счастья. Скорее, девушка нацепила ее, чтобы подбодрить меня. Я задумываюсь об этом ненадолго — до очередного проникновения.
Черт, как же хорошо!
Глава 35
Ева
Внизу живота у меня неприятно тянет, да и тело болит — не так, чтобы сильно, но это доставляет неудобства. Ноги и спина «ноют» о том, что им нужна разминка, и только глаза счастливо искрятся от того, что видят проснувшегося в эту минуту рядом Лукаса и его красную клетчатую рубашку, в которой я после секса пожелала заснуть. Блэнкеншип отдал мне ее не без удовольствия. Это был мой первый раз, и нам было хорошо, если опустить несколько секунд моих нестерпимых страданий и слез. Но все было не напрасно: наблюдать за тем, как открываются голубые глаза, как моргают темные пушистые ресницы — великолепно. Я и не думала, что Лукас так пленителен во время сна и в мгновение, когда только-только просыпается. А его ленивая улыбка и сладкие потягивания… Можно ли быть настолько чарующим?
— Buоngiоrnо! — довольно скалясь, здоровается британец, кладя одну руку мне на талию, второй он подпирает голову.
Я, вспомнив о времени, машинально кошусь на будильник за спиной Лукаса: еще 5 утра, а папа встает не раньше семи, но все равно вскоре мне нужно будет прогнать этого парня в гостиную. Я весело усмехаюсь, счастливая, что он желает мне доброго утра на моем любимом языке.
— Buоngiоrnо, — отвечаю я, а парень, вскинув руку, сплетает наши пальцы.
Он внимательно смотрит на них, слово изучает, словно ему важно то, как выглядят наши ладони вместе. Мне нравится соприкосновение наших кистей — в этом есть что-то такое непередаваемо интимное и только для двоих.
— Ты меня презираешь? — спрашивает Блэнкеншип, встречаясь в тот же миг с моим потрясенным взглядом.
Я присаживаюсь на кровати, поморщившись от боли, и прижимаю ноги к животу.
— Что? — Заведя пряди за ухо, нахожусь в небывалой растерянности. — С чего ты… Что за чушь, Лукас?
Британец вторит мне, прислоняясь спиной к светло деревянной спинке моей кровати.
— Мне показалось, — он пожимает плечами, старательно подбирая слова, — ты будешь ненавидеть меня за причиненную…
— Прекрати! — Я обрываю его тут же, когда понимаю, что он имеет в виду.
Моя строгость сменяется терпеливым выдохом, добродушной улыбкой и поползновениями обнять его за шею.
К счастью, Лукас не противится. Напротив, он и сам не прочь прижать меня к себе теснее, как и делал это прошедшей ночью.
— Это нормально. Мне не шестнадцать… Не так. Даже, когда мне было шестнадцать, я знала, что в первый раз не улечу на небо от удовольствия, но ты помог мне испытать оргазм до того… как все случилось. Я не вижу причин для самобичевания, Лукас. Это природа.
Он поднимает голову вверх, разглядывая потолок, с улыбкой опускает ее вниз, пряча волосы мне за ухом, которые все спадают и спадают вперед.
— Ты напомнила мне мою учительницу биологии, — со смехом изрекает он, и я, тоже засмеявшись, закрываю ему рот ладонью, чтобы отец ничего не услышал.
Папа — человек взрослый, все понимающий, и наверняка думает, что у меня давно уже был первый мужчина, но есть вещи, которые я не считаю тактичным обсуждать с родителем.
Мне бы не хотелось, чтобы он узнал, что я провела сегодняшнюю ночь не одна.
— Медицинская часть лишения невинности мне известна, — с дежурным смешком говорит он, поворачивая меня спиной и прижимая к своему соблазнительному торсу.
В верхней части его тела я вчера заметила несколько татуировок, но было не до того, чтобы рассматривать их. Вот и сейчас он не дал мне сделать этого, когда я уже собиралась.
