– Я хочу уйти, – шипит она.
Мы просим ее быть не такой громкой и не привлекать к нам лишнего внимания, но она и слушать не хочет. Для нее люди, сидящие рядом – враги. Только потому, что раскрываем глаза на правду.
– Даже если он, и впрямь, хочет уйти от жены, – начинает размеренно Селест, заставляя Доминик взглянуть на себя, – неужели тебе это нужно?
– Да, нужно, – быстро отвечает та.
– Хочешь разрушить семью?
– Жена Джоджо не ценит его, – уверенная в истине выдаваемых слов, утверждает смуглая красотка. – Сыновья учатся в Милане, а младшая дочь собирается после окончания школы уехать поступать в Турин.
– Но это его дети…, – рассуждает Диего.
– Они останутся его детьми и после развода! – вспыхивает Доми.
Пьетра кладет ладони на колени и склоняет голову набок, исследуя лицо воспламененной от любви подруги.
– Признайся, ты увлечена им, потому что он далеко не студент и у него есть положение в обществе, денежное состояние, м? Тяжело, глядя на такого мужчину, – Ферраро делает кивок головой на Джорджо Ланца, продолжающего за нами следить, стоя у бара, – переключиться на кого-то менее авторитетного, правда?
Доминик безрадостно смеется.
– При чем здесь я? Разве я бедная деревенщина? У моих родителей тоже есть деньги. – Она, возможно, неосознанно машет в мою сторону рукой. – В случае Евы ты могла бы так сказать. Не мой папа работает сутки напролет под чужим началом!
Последними двумя предложениями Доми хлестнула меня по щеке. Я всерьез почувствовала боль от удара. Это намного хуже, чем если бы она дала мне оплеуху. Ее слова и расставание с Лукасом, признание Маркуса и подступающий День Благодарения – все это навалилось одним весомым грузом на мои плечи. Я не пытаюсь сдержать слезы. Девочки и Диего раскрывают рты в надежде найти подобающие утешения. Доминик бросается извиняться. Остальные следуют ее примеру, как будто они также виноваты. Пожалуй, мы все в шоке, поэтому и все, что говорят в данную минуту друзья, выглядит глупым. Они желают оправдать Доминик. Мол – она имела в виду не это. Доми слезно просит прощения, мол – случайно со рта вылетело, и таких мыслей никогда не было.
Но я поднимаюсь со стула, хватаю пальто, шарф, объёмную сумку и без малейшего отлагательства продвигаюсь к выходу промеж круглых столиков.
– Ева! – кто-то из девчонок кричит.
– Ева, стой! Пожалуйста, стой! – осаждает просьбами Диего.
Гардеробщик, выполняющий по совместительству обязательства швейцара, открывает передо мной громоздкие двери. Я выбегаю на улицу, подставляя лицо охлаждающему ветру. Искусанным губам под потоком свежего воздуха становится легче, но они беспрерывно ловят слезы, которые мне никак не удается остановить. Рыдания рвутся из груди. Я не способна заглушить их или быть не такой заметной для прохожих. Я поворачиваю голову назад, когда снова слышу расстроенный голос испанца:
– Ева, подожди, умоляю!
Он – единственный, кто побежал за мной. Ноги, однако, несут меня дальше, пока вдруг я не торможу перед выросшей впереди преградой. Я ударилась об кого-то, чьи-то руки касаются моих плеч, потому вздрагиваю. И каково же мое удивление, когда перед собой я вижу взволнованного Маркуса! Пепельно-каштановые брови сошлись у него на переносице.
– Ева? – Марк вытирает слезы с моих скул так бережно, так аккуратно, словно я фарфоровая кукла. – Почему ты плачешь? Он обидел тебя? – кивает на Диего, что остался позади.
Я быстро-быстро мотаю головой, из-за того, что горько плачу, не получается связно вымолвить хоть что-либо.
– Н-нет! Н-не-ет…
– Хорошо, – Марк звучит отстранено.
Я поднимаю глаза. Ладонью он совершает жест, как бы говоря Диего, что позаботится обо мне. Я больше не оглядываюсь. Не знаю, ушел ли испанец.
– Пойдем, ты мне все расскажешь. Прошу тебя, не плачь, – он снова смахивает с моих ресниц и с уголков глаз крупинки слез, а потом ведет к краю тротуара.
Тут припаркован автомобиль, который, как я знаю, принадлежит Маркусу. Это красивая спортивная машина. Эмблема на капоте с изображением гарцующего жеребца на желтом фоне и полосатая лента итальянского флага сверху дают понять, к какой марке принадлежит красная красавица. Я перестаю всхлипывать, когда с помощью сенсорного ключа Ферраро открывает двери вверх своего Ferrari. Железные “крылья” авто взлетают так неожиданно, что безотрадный вздох застревает на уровне дыхательных путей.
Марк забавляется моим ошеломлением.
– Нравится? – бархатисто хохочет он и подает руку, как настоящий джентльмен.
Не бойкотируя его желание помочь, скрещиваю наши ладони и присаживаюсь на пассажирское кресло. Маркус обходит авто сзади и занимает место у рулевого штурвала. Двери дорогой машины плавно опускаются вниз, и тот бесшумно выдвигается с места, вливается в богатый транспортный поток столицы.
___
*1* – Сеньор, выйдите из машины! (итал.)
*2* – Сеньор, сейчас же выйдите из машины, пожалуйста! (итал.)
*3* – Цвет линий на автостоянках Италии указывает на тип парковки. Таким образом, белые линии обозначают бесплатную парковку, синие – платные, желтые – для инвалидов и автомобилей из служб доставки, розовые (изредка встречаются и такие) – для женщин с детьми.
*4* – До свидания, господин комиссар. (итал.)
*5* – Немецкий автогонщик. Четырёхкратный чемпион мира серии Формула-1 – 2010, 2011, 2012 и 2013 годов, при этом становился самым молодым обладателем соответствующего количества титулов.
*6* – Горький безалкогольный напиток, использующийся в основном для приготовления коктейлей в качестве альтернативы кампари. Его начали выпускать в 1970 году под названием San Pellegrino Bitter. Сегодня он именуется короче, но рецепт остался оригинальным. Это напиток цвета клубники со вкусом цитрусовых и трав. Помимо классического красного (Rosso), есть также Sanbittèr Dry (без красителей) и Sanbittèr Gold (желтого цвета). Санбиттер популярен среди молодежи Италии как повседневный напиток.
*7* – Район Рима, центр старого города. Самое туристическое место в Риме, но вместе с тем Кампителли – наименее населенный район Вечного города.
Глава 17
Ева
В салоне играет песня британо-американской группы Whitesnake. Марк тарабанит пальцами по рулю, на который вынесены все важнейшие функции управления. Парень подпевает песню “Don`t break my heart again” и выглядит ублаготворенным, но мы оба знаем, что у него на сердце. И слова, которые он поет вместе с солистами, подтверждают это:
“Не разбивай снова мое сердце, как ты делала прежде.
Не разбивай снова мое сердце, я не смогу уже этого вынести.
Я никогда не скрывал своих чувств,
