У нас с ней – лишь внешнее сходство. Бернарди делает селфи так часто, что впору удивиться, если в ее руке не наблюдается смартфона. Она слишком высокомерна, влюблена себя до потери памяти. Грубить для нее − привычное дело. Несмотря на курение на территории универа, отвратительный средний балл, напрочь отсутствующая с ее стороны заинтересованность в учебе и хамское отношение к преподавателям, ректорат прощает Валерию, и каждый раз все ей сходит с рук. Все потому, что ее папа – американский миллионер с итальянскими корнями. Один из тех, кто не считает денег и посвящает работе все будни, выходные и праздничные дни, поклоняясь трудоголизму. Ежемесячно он переводит на счет университета Тор Вергата заоблачные суммы.
Что мешает Валерии быть сукой?
Ничего.
– Они не вместе, – внезапно раздается голос за спиной.
Я отпрянула от окна, знатно перепугавшись. Смотреть на то, как Лукас ругается с Валерией, мне помешал один из его друзей. Дейл Мёрфи.
– Привет, – улыбаюсь ему добродушно, не сразу взяв в толк его слова про парочку на улице. – Что ты делаешь среди нудных филологов? – подшучиваю над ним, поправив заострившийся ворот одетой им «аляски».
И он усмехается, потянув плечи к подбородку, запустив ладони в карманы джинсов, и склонив голову. Меньше чем через секунду Дейл воздевает ее, не лишившись беззаботного настроения.
– Я пришел к тебе, – озадачивает парень своим ответом.
– Ко мне?
– Угм. А потом увидел, как ты грустно смотришь на них, – кивает в направлении Лукаса с его девушкой, – и понял, что я все сделал правильно.
Я слегка теряюсь. Замечания Мёрфи насчет моих печальных взглядов коробят.
– Ты ошибаешься. Я просто рассматривала людей в парке.
– Двоих, – он взмывает руку с торчащими из кулака пальцами – указательным и средним, – людей.
Я прикусываю нижнюю губу. Дейл легко трясет головой.
– Он хотел, чтобы ты приревновала и вернулась. Вал тоже хотела уйти, однако ей требуется отсрочка.
Не могу сдержать обескураженный смешок.
– Отсрочка?
– Представляешь, она мне прямо заявила, что в своем окружении потеряет престиж, если пойдут слухи о разрыве отношений с Лукасом. Поэтому ей нужно время, чтобы завоевать авторитет и влияние, а затем распространить версию в личном маленьком королевстве, что это она сама бросила Блэнкеншипа. Он купил новую машину, и ее личное царство змей восхищается тачкой… – Дейл, заприметив, что я несколько удивлена его информативностью, закатывает глаза и вносит ясность: – Бернарди почему-то доверяет мне, я ей нравлюсь, или что-то вроде того…
Я выдыхаю, только сейчас осознав, что пока Дейл говорил, не дышала. Но благодаря этому, все проясняется. Словно кто-то очистил мой мозг. Словно кто-то открыл черепную коробку и вытащил оттуда все лишнее. Конечно, Лукас хотел, чтобы я ревновала. Ну, конечно!
– Если Пьетра начнет рассказывать о том, что Валерия ночует в доме Блэнкеншипов…
Сердце подскакивает к горлу.
– А она ночует?..
– Подожди, – вскинув брови, Дейл выставляет ладони перед собой. – Вал сама просит об этом Лукаса, они часто приезжают к нему с Пьетрой, а поздно вечером, сама понимаешь, одна из них уезжает, другая − остается. Если Вал, как и Пьетра, помашет Лукасу ручкой, придется выдумывать оправдания. Бернарди считает, – он снова на нее смотрит через двойное стекло на втором этаже, – что лучше не рисковать.
У меня то самое состояние, когда человек готов сгрызть все свои ногти.
– И насколько еще времени откладывается их расставание? – спрашиваю ровным голосом, а у самой подкашиваются колени.
Но Дейл на этот мой вопрос не успевает ответить, поскольку взволнованная и горланящая Кьяра подбегает к нам со своим смартфоном в руке, врубив музыку на всю катушку. Из динамика ее телефона звучит английская песня, тогда как сама Франко на языке Джонатана Свифта не говорит. У нее другая специализация – французский.
– Послушай, какая песня, Ева!.. – кричит мне в самое ухо; я морщу лицо, отпрянув назад. – Аа… Привет, – поздоровалась однокурсница мимолетно с Дейлом, лишь сейчас окинув его взглядом.
Он без особого фурора машет ей.
– Сейчас-сейчас… припев… слушай припев! – восхищенно восклицает Кьяра, пропуская мимо ушей нашу с Дейлом беседу, которую она прервала.
Тяжелая рок-мелодия и надсаживающая манера пения солиста заставляют других универсантов тоже смотреть на нас. Фанаты громовой музыки просят прибавить звука, но куда уж еще.
“Open your eyes!
Open your eyes!
Open your eyes!
See through the disguise!
Won't you open your eyes?
You've lost your sense from the emptiness,
You do as the headlines compel you,
Come whole again, and let the war begin,
Destroy the veneer that surrounds you”.
– Это не о любви, – считает нужным уведомить Дейл.
Песня о лжи и о том, как мы обманываем сами себя в этом жутком-жутком мире.
– … Не о любви? – растерянно переспрашивает Кьяра.
Она удручена информацией, которую ей любезно преподнес Мёрфи. Поджав губы и полуулыбнувшись, он качает головой. Кьяра невесело вздыхает и готовится приложить палец к дисплею, чтобы устранить многотонные аккорды, но она зависает, подобно компьютеру в неудачный момент. Франко подняла случайно глаза и осталась в такой же позе, лицезря что-то за моей спиной. Дейл Мёрфи поворачивает голову, а я смотрю через плечо.
Под хеви-метал и хард-рок к нам быстрым шагом идет, как всегда, стильно одетый Маркус. На нем все черное: пальто до колен, теплая, на первый взгляд, водолазка, джинсы с немаленькими дырками в области коленей и армейские ботинки. Он сверкает улыбкой, почти достигнув нас. Отсалютовав Кьяре и Дейлу, Марк Ферраро снимает затемненные очки-авиаторы и, обняв меня за талию, пригвождает к своей груди. Я опаздываю с объяснениями и протестом, потому что итальянец, коснувшись холодной ладонью моей щеки, впивается теплым и влажным поцелуем в губы. Он несколько настойчив. Не такой, как вчера. Под его напором я раскрываю рот, но Марк лишь чуть-чуть засовывает язык внутрь. Он не спешит, не торопит меня. Облизнувшись, целует еще раз и выпрямляется. Малахитово-шоколадные глаза радостно излучают необыкновенный свет.
Учащиеся затихли в нескрываемом изумлении, которое ощущается слишком остро. Но мои мысли занимает только то, что на губах остался сладкий привкус сиропа. Я не знаю, как сказать этому улыбающемуся, солнечному парню, что он неправильно меня понял.
****
– Buongiorno!
– Buongiorno!
