Вечный город во всем его великолепии проносится за окнами белой вместительной “Тойоты”: площадь Венеции, Собор Святого Петра, Римский Форум, Триумфальная арка Тита… Стекла задних дверей опущены. Запахи кварталов соединяются воедино, образовывая необычайную комбинацию, которая вполне может вскружить голову любому туристу. А местный житель, вроде меня, привыкший к разномастному Риму, находит в нем все время что-то новое. И очаровывается хлеще. И влюбляется сильнее.
Кьяра прислала селфи с места событий. Она сфотографировалась в обнимку с Диего, которого сама, между прочим, пригласила. Ее телефон позволяет сделать фото даже в кромешной темноте, а актовый зал, где происходит действие, освещен лишь слабыми огнями прожекторов. За ее спиной виднеется сцена, приглашенные артисты уже начали концерт. Надеюсь, музыка будет легкой и фоновой. Эм-м… в стиле лаунж? Нечто громкое и массивное вряд ли получится перенести. Голова у меня стала такой тяжелой, что, кажется, упадет вскоре к ногам и покатится прочь. Не хочу больше предаваться раздумьям.
Доминик, Селест и я появляемся на вечеринке ровно тогда, когда солистка музыкального коллектива завершает выводить голосом последние строчки знаменитой песни Алессандры Аморозо. На сценическом помосте выступает какая-то начинающая группа. Лично я еще нигде не видела их и ничего про них не слышала, но парни играют хорошо, а сама певица отнюдь неплохо поет. Конечно, ректорат и не потратился бы для своих универсантов на Эроса Рамазотти…
Нам и всем, кто подтянулся недавно, не повезло − группа берет перерыв. Разноцветные воздушные шары. Их здесь много. И они летают по аудитории колоссальных масштабов, но, в основном, «приклеены» к потолку. Алистер Шеридан, сменяющий нанятый коллектив, выходит на сцену. Он говорит поздравительную речь в честь всех влюбленных пар, пока Селест убегает за спиртными напитками. Алкоголь выдают на выросшем у дальней стены баре. Позже Шеридан, проделывающий работу ди-джея, включает медленный трек, и за это я ему, серьезно, благодарна.
– Я хотела виски, – подшучивает Сел, возвращаясь, – но мне показали средний палец и поставили на стойку три бокала шампанского.
У нее в одной ладони − два, она держит их за хрупкие ножки, а в другой − один. Его Селест дружелюбно передает мне. Доминик забирает свое шипучее и игристое. Она делает три быстрых приличных глотка, поясняя потом:
– Как же я хочу пить!
– Куллер слева от тебя, – ставит в известность Сел, переливчато засмеявшись.
Мое настроение изменилось рядом с теми, кого я люблю, но это было до того, как я начала выискивать в толпе глазами Маркуса. Он мне ничего не писал, не звонил, мы даже не разговаривали после тех его слов в машине. Я не нашла Ферраро среди скопления студентов, зато в одной из соединенных в кучку компаний заметила Лукаса Блэнкеншипа. Он держит бокал с шампанским в левой руке и смотрит на меня. Смею полагать, что уже давно. Я перестаю чувствовать все свои органы, сердце тоже. Я перестаю ощущать саму себя и окружающую реальность. Лукас глядит на меня с такой жаждой, как путник в пустыне − на воду. Около него в богатом прикиде расположилась Валерия, она взяла его под руку, но общается с теми, кто создал небольшой круг практически в центре актового зала. Она не удостаивает англичанина вниманием, а он − ее. Не знаю, как ей вообще удается нормально вести беседы со столькими итальянцами в своем окружении, когда она против них всем естеством. Когда она ненавистно относится к нашему языку. Ума не приложу, что Пьетра нашла в ней? Почему они стали подругами? Две противоположности, живущие в достаточно разных мирах.
Я не могу удержаться от того, чтобы прикусить нижнюю губу, когда по его губам читаю, обращенное ко мне: «Я люблю тебя». Этот взгляд. То, как он неровно дышит, и трепещущая улыбка дороже, чем любые подарки и цветы. Дороже любых открыток, денег, драгоценностей. Всего на свете.
Внезапно Лукас принимается сжимать ладонью внешние стенки бокала. Я нахмуриваюсь, качнув коротко головой. Мол − что происходит? Но объяснение находится в ту же минуту, когда на мою талию ложится могучая ладонь. Вздрогнув, я оборачиваюсь. Надо мной возвеличился претенциозный Алистер. Свинцовые глаза парня мерцают в бликах светодиодных ламп. Шеридан кивает на световое панно за диджейским пультом:
– Ciao! Мы можем выбирать композиции для мероприятия вместе. Ну, пока у музыкантов «тихий час», – он посмеивается. – Как тебе такая идея? Мне не помешает компания.
Я пытаюсь сбросить его с руку моего тела, что взаправду прилипла к спине!
– Не хочу составлять тебе компанию, – отрезаю безапелляционно.
– Ну, что ты? – делано милым тоном говорит ирландец. Девочки, как назло, куда-то запропастились! – Ева, осчастливь меня.
– И радовать тебя я тоже не собираюсь! – скрежещу зубами, когда все мои попытки убрать его ладонь венчаются провалом. – Отойди, пожалуйста.
Он нарочно принимает на себя ложный вид глухого. Наклоняется и подставляет ухо.
– Что? Что ты сказала? Я не расслышал.
Я сама отхожу, но не далеко, потому что Алистер удерживает с неумолимой силой. Отмечаю, что он обут в белые кеды. Одет в синий официальный костюм, а под пиджаком − рубашка в цвет обуви. Современная мода, не прошагавшая мимо Шеридана.
– Я приказала тебе отпустить меня!
– Приказала? – гогочет под нос парень. – Да брось, Ева. Буду честным: я ценю свою репутацию, и мне не плевать, кто моя спутница. Только поэтому я не прикладывал должное количество усилий, чтобы завоевать тебя. – Он касается указательным пальцем моего подбородка, а я отдергиваю голову. – Понимаешь, о чем я? Была бы ты завидной наследницей, уже стала бы моей. Но это не означает, – Алистер понижает голос до шепота, – что такая крошка, как Ева Мадэри, прекратила мне нравиться. Сначала я не видел в тебе ничего искусительного и аппетитного, но потом пригляделся. И оказалось − ты просто невероятна! Ты же скрывала связь с Блэнкеншип. Заметь – успешно, пока не вмешался я. – Отдергиваюсь вновь. Безрезультатно. – Что же мешает нам с тобой сформировать дуэт, секретный ото всех.
Повернув к нему лицо, зло выплевываю:
– Мешает то, что я не люблю тебя, Алистер! И ты мне противен!
Выпрямившись, он язвит:
– А Блэнкеншипа ты любишь, да?
– Да!
Кто-то накидывает звук, отчего заигравшая в помещении песня глушит болтовню и треп вокруг. Из колонок гремит хит рок-группы X Ambassadors «Gorgeous». Присутствующие отвлекаются от распространения сплетен и озираются. Самые смелые или уже нехило выпившие основывают танцплощадку. Среди смельчаков различаю Доминик и Селест. В их движениях нет скромности и вялости. Бесподобно двигая телами, они выбрасывают руки вверх в такт припева. Алистер резко цепляет меня за локоть, подчеркивая свою весомость.
Он ничего не изрекает, но если и так, я бы все равно ничего не услышала − тональность оглушительна, американский инди-состав забрал на себя все внимание молодежи.
