Торжествующая, в каком-то смысле циническая ухмылка растягивает его пухлые губы. Я больше не хочу… не хочу…. жить жизнью без него. Знаю, это переполняют эмоции, они смешаны и чересчур интенсивны. Однако, возможно, самой большой ошибкой было соглашаться на правила игры, установленные Маркусом. Быть может, самым опасным заблуждением было остаться на ночь в этой квартире.
Я заставляю себя расслабиться, но уже не получается. Твердо решившая прекратить эту связь, не успеваю сделать этого, потому что Ферраро… о, нет, о, черт!… мгновенно поменял положение. Не снимая джинсов, Марк лег так, что его лицо оказалось между моих колен, а руки уже проворно и немного небрежно снимали трусики. Подняв ноги вверх, я позволила ему избавить меня от детали, которая разделяла его язык и то, что он так жаждал. Он захотел поласкать меня там…
Я затаила дыхание. Маркус продолжал дерзко ухмыляться. Одна его рука теребила правый сосок, от чего я была нереально близка к завершению. Это, черт возьми, слишком приятно!.. Дыхание возвращалось, оно постепенно давало о себе знать, но вдруг организм забыл, как работать. Похоже, остановилось сердце и кровь перестала бежать по венам — Марк опустил зелено-карий взгляд и, высунув язык, прошелся им по набухшему клитору. Предел, который мне удалось бы вытерпеть, близок. Медленно, очень медленно и сладостно, получая кайф от процесса, Маркус вылизывал меня. Я не уверена, что можно назвать как-то иначе то, что он творит сейчас. Взор сверлящих глаз время от времени устремляется в направлении моего лица. Εму нужно видеть мою реакцию — не только слышать непрекращающиеся гортанные стоны.
Очередная черта начерчена — как же тяжело сдерживаться. Он возводит и вторую руку к моей груди, вначале стискивает ее в ладонях. А позже ими держится за бюстгальтер, который так и овивает талию. Проникая языком внутрь, Маркус рьяно тянет за кружевной лифчик, и потому складывается впечатление, что он сейчас разорвет его на две части.
Забросив голову назад и вцепившись пальцами в темные простыни, я забываю обо всем. Это отнюдь не тяжело, когда парень, от которого ты без ума, доводит тебя дo эйфории. Он кружит языком над клитором, заставляя меня вскрикивать и всхлипывать. Марк хотел этого? Чтобы я умоляла его подарить мне разрядку? Он добился желаемого.
Раньше я могла изредка удовлетворять свои потребности сама. После такого куни, исполненного Маркусом, разве мне будет хватать мастурбации с душем?
— Я сейчас кончу! — выдаю, захныкав.
В ту же минуту Ферраро отвлекается от прямой цели. Поднявшись, он — крайне возбужденный — кладет ладонь мне на скулу, жгуче и волнующе целует. Сплетая наши языки между собой, создает еще больше накала.
— Потерпи, — просит, минутой позже дотрагиваясь губ своими губами едва-едва.
Мучения не знают конца. Он делает так снова и снова, я готова заплакать! Вернувшись обратно, Марк скользит указательным пальцем достаточно глубоко внутрь меня и засасывает клитор. Стопы упираются в матрас, спина выгибается ещё сильнее. Я выявляю его технику движений: всосать в себя центр, покружить вокруг него язычком, коснуться пальцем складок и…. А-а-ах. Маркус увеличивает темп! Мои бедра начинают дрожать, но он удерживает их руками, со всей силы прижимает их к постели и усердно трудится над приближающимся оргазмом.
Я громко закричала ломающимся голосом, схватившись правой рукой за подушку под головой, а левой — потянув крепко Марка за волосы. Тот помог себе пальцами, судорожно водя ими по клитору. Горячая и мощная волна кайфа окатила с ног до головы. Не осталось ни единой клеточки в моем теле, которая бы не насладилась полученным экстазом сполна. Я не могла не справиться ни с беспорядочным, бешеным биением сердца, ни с бурным, порывистым дыханием. Маркус, только что закончив орудовать языком, принялся опять доводить до экстаза.
Выразительным взглядом вглядываясь в мое лицо — полураскрытый рот, широко распахнутые глаза, алый румянец на щеках, — он еще с несколько секунд лижет языком клитор. А после, сжав его между пальцами и услышав в ответ мой очередной приглушенный всхлип, Ферраро неторопливо растянулся рядом со мной. Я почувствовала небывалую нежность от того, как Марк коснулся ладонью скулы и поцеловал в лоб. Неспешный влажный поцелуй так многообещающ! Все верно — он превращается в беспощадный, сочный, безрассудный. Язык по-хозяйски проникает в рот. Низ живота тянет. По-другому и быть не могло. Я знала, что буду возбуждаться с ним без конца.
Маркус брал все больше и больше.
Нет, он брал все.
Он не останавливался ни на минуту. Для меня — девушки, которая целовалась пару раз в жизни — трудность заключалась в том, чтобы научиться правильно дышать, не задыхаться. Пока получалось только громко стонать, ощущая, как пальцы левой руки повторяют былые ласки сосков. Маркус переключается время от времени на шею, дабы впиться туда зубами, а ещё — в место над ключицей. Его укусы и засосы теперь украшают мое тело. Возникло странное желание похвастаться перед Джеммой, девочками-сменщицами и однокурсницами, с которыми общение не прекращается во время летних каникул.
Он забрал меня всю.
Ничего не оставил, кроме девственности.
— Тебя, наверное, заждались на работе, — оторвавшись от моих распухших губ, с улыбкой замечает Маркус.
Я так очарована им, что могу только смотреть, как подрагивают пушистые ресницы. Пусть Ферраро обнимает меня вот так всегда. Пусть это длится… как можно дольше.
— Наверное, — произношу охрипшим голосом.
Не представляю, как вообще удалось выдать хоть что-то.
— Ну и пусть? — подсказывает с надеждой Марк, поглаживая бедро.
Я снова съеживаюсь от удовольствия и закатываю глаза.
— Ну и пусть, — соглашаюсь на выдохе.
Я лежу на боку, как и он. Маркус целует меня в волосы, а затем чувствую его улыбку, когда меняет нашу позу так, что я оказываюсь на спине, а сам, как и раньше, ложится сверху. Открываю глаза, глядя, как он действительно — Боже мой! — трясущимися пальцами пытается расстегнуть пуговицу на джинсах. Взяв эту инициативу на себя, ловлю его благодарный взгляд. Маркус тяжело сглатывает, как только я справляюсь с пуговицей, потом веду металлическую молнию вниз. Поймав мой взгляд, он замирает и не роняет ни звука.
В комнате гулко раздается музыка — телефон разражается припевом рок-песни группы Led Zeppelin. Марк всего пару секунд находится в замешательстве, а потом вскакивает с постели. Под подушечками пальцев больше нет ощущения грубой ткани, с которой мы с Маркусом собирались попрощаться, чтобы вдоволь насладиться друг другом. А сейчас он быстрым шагом направляется к невысокому столику, стоящему напротив кровати. На черной поверхности вибрирует телефон. Я не могу смириться с тем, что произошло.
— Который час?! — прежде чем поднять трубку, кричит сам себе Ферраро. — Че-ерт. А-а… Нет… Еще есть время… — рассеяно бормочет и затем отвечает на вызов: — Да, Бланш?
Мое сердце камнем ухает вниз. Возникает чувство, будто оно — снежный ком, соскальзывающий с крутых горных склонов.
