— Давайте посчитаем, сколько осталось времени до полуночи? — В один голос толпа выдает, что до двенадцати еще два с половиной часа. И лишь затем Исайя оглашает: — Это совсем немного, да? РОВНО В ПОЛНОЧЬ МЫ ПОЗДРАВИМ МАРКУСА ΦΕРрАрО С ЕГО ДВАДЦАТИДЕВЯТИЛЕТИΕМ!
Гости снова заходятся в исступленном гомоне; из столпотворения вовсю доносятся свисты. Луч неохватного прожектора прошелся от одного края зала до другого, после же клуб опять заблестел разноцветными огнями. Исайя что-то еще говорит, стараясь перекричать сотни людей, но я его уже не слушаю.
Обернувшись, не могу найти ни Джемму, ни Гвидо. А ведь я думала, что они стоят возле меня и слушают речь Исайи. Наверное, лучше бы мне оставаться равнодушной к местонахождению Гвидо, но это непросто. Его нужно отправить на такси домой. Боюсь, одна Джемма с ним не справится.
Однако я не сумела сделать и шагу — к барной стойке через взбудораженную толпу пробирается Маркус. Кое-кто замечает его и протягивает руки, чтобы ухватиться за белоснежную рубашку — как ни странно, одежда Ферраро тоже не отвечает требованиям Хэллоуина, — но он ловко лавирует средь множества участников модной тусовки. Может быть, мое сердце не колотилось бы так сильно, а грудь не разрывало от боли, если бы я не увидела длинноногую Бланш, которая взобралась, подобно Маркусу, на высокий стул. Она… она смотрит на него так очарованно, обнимает его за плечи. Он откидывает голову назад, а Бланш что-то шепчет ему на ухо, после чего они заливаются смехом.
Марк прикасается своей щекой к ее щеке. Я уверена, он не целует Бланш только потому, что поверх ее губ, оттеняющих бледную кожу насыщенным цветом помады, красуются два острых клыка. Новая девушка Марка предпочла готический стиль, трансформировавшись в кровожадную вампиршу.
Лучше бы мне уйти, пока они оба не заметили меня.
— Эй, Каталин! — услышав свое имя, я незамедлительно оборачиваюсь.
Джемма уже несется ко мне. Неприятное чувство, что эхо ее голоса разнеслось по всему клубу, селится в душе, тревожит и мешает дышать.
Он не услышал.
Он. Не. Услышал.
Я иду ей навстречу и, взяв под руку, увожу отсюда. Она встревожена и расстроена, что не может не бросаться в глаза — такой Джемма бывает очень нечасто.
— Что-то случилось? — пока мы идем по направлению к лестнице, я пытаюсь заглянуть ей в лицо.
Подруга останавливает меня, стоит нам подойти к подножию. Я смотрю на нее, ожидая самого худшего, поскольку волнение, плещущееся в ее взгляде, неимоверно пугает.
— Дже-емма-а? — растягиваю, ловя взор «девушки-полицейского».
Я руками касаюсь ее предплечий. Она вздрагивает.
— Слушай, я-я-а… пыталась его перебудить, честно… Я даже ударила его! Но он так пьян, так пьян!.. Он не отдал мне телефон. А потом сам куда-то пропал.
Выслушав этот сумбур, мотаю головой. Ничего не понятно!
— О чем ты говоришь?! Я не могу по…
Вдруг Исайя замолкает, и в тот же миг возобновляется долгожданная гостями музыка. Возвращаются хаос, всеобщий гогот, пронзительные взвизгивания и возбужденные, громовые голоса. Я хочу спрятаться от этого всего. Угнетенность и беспокойство, ворвавшиеся в мой отстроенный заново мир, застают врасплох.
Джемма собирается отвести меня в сторону, чтобы, по всей видимости, закончить рассказ, но ее планы меняются в одно мгновение. Мы замечаем Гвидо Анджелиса. Вскарабкавшись на сцену и пару раз свалившись на колени, он тем не менее поднимается и умудряется сохранить равновесие. Гвидо вяло машет зрителям, а улыбка медленно растекается по его губам. Он роняет ладонь на аппаратуру, после чего ди-джей вновь обрывает звучание танцевального трека, а из-за дребезжащего шипения микрофона стоящие около нас парни скорчивают кислую мину.
— О, Господи! — взревел один из них.
— Что за чертовщина тут происходит?! — поддержал его второй.
А дальше события разворачиваются с необыкновенной скоростью — вспыхивают фейерверками, и, боюсь, мои мысли просто не успевают за их течением.
Народ недовольно гудит от возмущения. Кто-то сзади толкает меня вперед — да так, что я чуть было не падаю.
— По-моему, он сам не понимает, что делает, — сбивчиво и жалобно бормочет Джемма, наскоро поравнявшись со мной.
Она прижимает руки ко рту, взглянув на меня. Затем ее глаза расширяются, стоит ей посмотреть мне за спину. Проследив за взором подруги, я натыкаюсь на Маркуса, который двигается к нам. А у меня появляется смутное ощущение, что надо мной сгущаются грозовые облака. Я не могу сконцентрировать взгляд на нем, потому что слежу за действиями и несвязным лепетанием Гвидо.
— Привет, — здоровается Марк.
Боже, я вся дрожу! Надо вымолвить хоть слово! Ну же, Каталин, почему ты молчишь?! Я не могу ничего произнести и не могу отвести от него глаз. Он похож на теплый августовский вечер перед багряным закатом. Спецэффекты освещения никак не искажают черты лица Маркуса, а только добавляют блеска зелено-карим глазам.
— Все в порядке? — спрашивает он, не дождавшись от меня даже кивка головы.
Я открываю рот в понимании, что, если и выдам сейчас хоть что-нибудь, то с заиканием. Лишь поэтому молчание сохраняется, а дыра в моей груди делается значительнее.
Джемма тормошит меня за плечо.
— Каталин, посмотри, он вынул телефон из кармана и договаривается о чем-то с ди-джеем!
Я обращаю внимание сначала на нее, а потом — на Гвидо, который действительно разговаривает с диск-жокеем. До меня, наконец, доходит то, что пыталась объяснить подруга — Анджелис собирается обнародовать мою фотографию! А, может быть, и не только мою.
Я покидаю компанию Маркуса и бегу вперед, расталкивая локтями людей. Джемма не отстает. Она ухитряется говорить так, чтобы я все слышала.
— Гвидо уверил меня в том, что у него есть фото, которое никто не видел. Он заснял тебя тайком, когда ты переодевалась! — Мне едва посчастливилось удачно осуществить резкую остановку.
Мы с Джеммой тяжело дышим, глядя друг на друга. И, клянусь, это напоминает какой-то момент из фильма. Или некий неловкий отрывок из книги, героиней которой я никогда не пожелала бы оказаться. Нет, Гвидо не мог так поступить.
— Он пьян в стельку, Лин, — торопливо рассуждает подруга, проглатывая окончания. — Он ничего не соображает!
Мы с ней восстанавливаем размашистый шаг и стремительно подступаем к подножию сцены. Кто-то трогает меня за предплечье, отчего я молниеносно разворачиваюсь. Оказывается, Маркус все это время шел за нами?..
— Что ты?.. — первое, что я говорю ему за вечер, но он мгновенное перебивает меня:
— Сию же секунду выкладывай, в чем дело!
И когда я собираюсь отозваться на его требование строгим протестом, дабы после взбежать по ступеням, к Гвидо, Джемма опережает меня. Она за пару минут расписывает Марку Ферраро детально всю ситуацию! Бережно взявшись за мой локоть, Маркус отодвигает меня влево, а затем в два счета забирается на подмосток.
