Убрав одну руку и положив ее на сердце, киваю и со всей серьезностью заявляю:
— Я люблю тебя, ничего не изменилось. Я больше не зла на тебя. Все в прошлом, — повторяю, проводя пальцами по его немного колючей щеке.
А потом, приблизившись, обнимаю руками талию Ферраро. Утыкаюсь носом в его грудь. От него всегда так приятно пахнет!
— Ты же сможешь подождать… чуть-чуть? Думаешь, я не счастлива? Тебе и не представить, что творится у меня внутри. Я даже мечтать о таком не могла…
Внезапно Маркус поддевает пальцем мой подбородок. Я поднимаю на него задумчивый взгляд. С короткими прядями каштановых волос не прекращает играть ветер. Я все еще продолжаю мерзнуть, видя перед собой его глаза, ставшие практически черными от отчаяния.
— Я, как всегда, вспылил, — признается он, прижимаясь своим лбом к моему. — Я не подумал. Я должен был думать!
Приложив палец к пухлым губам Марка Ферраро, вынуждаю его замолчать.
— Ш-ш-ш, — привстав выше на носочки, я носом потираюсь о его небритую щеку. — Не говори ничего…
Но не удается мне подойти и до середины подготовленной реплики, как кто-то сзади берется меня прервать.
— Эй, брат! — восклицает Исайя.
Мы с Маркусом оборачиваемся на звук его веселого голоса. Друг Ферраро, прислонившись плечом к массивному стволу дерева, скрестил на груди руки. Я хмурюсь, а он выгибает одну бровь и изрекает с задором, обратившись к Маркусу:
— Покажи ей кольцо, брат! Могу поклясться, она сразу же согласится!
Исайя, выпрямившись, притворяется озабоченным. Он пятерней приглаживает кудрявые черные волосы и стреляет глазами то в меня, то в Маркуса.
— Ладно-ладно, — расслабившись и опустив голову, Исайя добродушно хмыкает, — простите, я не хотел вмешиваться. Вообще-то, — подбираясь к нам, он засовывает ладони в карманы белых брюк, — я оставался невдалеке… Да, подглядывал! — закатывает глаза этот чертов Маринелли, предугадав заранее мой вопрос. — Ну и что? — он разводит руками, оставаясь в отменном расположении духа. — Можете называть меня Купидоном.
Исайя подмигивает и, остановившись около нас, замолкает. Заново сложив груди поверх пиджака в тон брюкам, он приподнимает то одну бровь, то другую. Клоун. Цокнув языком и неодобрительно покачав головой, Маркус все же криво усмехается и выуживает-таки снова из кармана коробочку с помолвочным колечком. Но в этот раз он мне его показывает.
Я теряю дар речи. Боже, оно… оно… оно восхитительное. Из белого золота, в классическом стиле, и на фоне нежного дизайна величественно мерцает огромный бриллиант. Я буквально приказываю пальцам прикоснуться к бархатному футляру и медленно закрыть крышку. Через несколько достаточно долгих мгновений произведение ювелирного искусства скрывается с глаз. Маркус вскидывает на меня несколько возбужденный зелено-карий взгляд. Мне всегда сложно устоять, когда он на меня так внимательно смотрит. Мои пальцы все ещё покоятся на коробочке, пробуют на ощупь приятную ткань. Я, как будто не могу собой распорядиться, чтобы опустить руку вниз.
— Но потом?.. — напряженно изрекает, но в этот раз, уловив суть, я обрываю его на полуслове:
— Потом — да, но позже.
Когда Маркус крепко стискивает меня в объятиях, Исайя гримасничает, отойдя подальше. Знаю, что он не со зла, и выглядит этот дурачок таким забавным. На него очень тяжело сердится. Он желает, чтобы мы с Марком были вместе, и уже не раз это доказал.
Я наблюдаю, как Исайя продолжает уходить, время от времени оглядываясь на нас и лучезарно улыбаясь. Εму, похоже, нравится, что Маркус не спешит отстраняться. И пока его друг окончательно не исчезает за углом, я не могу отнять взора от линии горизонта. Может, мне этого сейчас и не признать, но я уже давным-давно простила этого кудрявого затейщика.
— Ты обещала, — шепчет, испустив смешок, Маркус, — потом — точно-точно, да?
Я смеюсь вслед за ним.
— Конечно. Только позже.
Я пока не готова терять драгоценную свободу. Марк водит мощными ладонями по моей спине, прижимая меня к своему сердцу тесно-тесно.
— Скажи, когда? — настаивает Ферраро, засмеявшись и защекотав тем самым кожу моей шеи.
Я отодвигаюсь на немного, чтобы взглянуть в его лицо. Рука сползает по каменной груди, а пальцы щипают за кожу живота через белоснежную рубашку. Маркус почти что подпрыгивает на месте, вызвав у меня веселый хохот. Я ладонью закрываю ему рот и, прислонившись губами к тыльной ее стороне, не отвожу глаз от Марка.
Он такой красивый. Он очень красивый. И как бы мне ни хотелось сказать ему сегодня «да», я сказала «нет». Я поступила мудро, но счастливее от этого почему-то не стала.
~*~*~*~
Каталин
Помимо того, что Маркус гениально справляется с управлением крупной корпорации, он еще и потрясающе готовит. И каждый раз, когда у него появляется время, балует меня вкусными завтраками и ужинами. Да, признаться честно, Марк может талантливо приготовить практически любое блюдо. И, несмотря на то, что он гордо именует себя британцем, любимая его кухня — итальянская. Мне хочется обрадовать его. Мы уже больше двух недель живем вместе, в его квартире, поэтому я просто чувствую какую-то необходимость устроить ему сюрприз.
На стол я уже накрыла и свечи зажгла. Сервировка все время не нравилась, потому я несколько раз ее переделывала. И, кажется, сейчас она меня устраивает. В любом случае, думать об этом у меня нет времени. Десерт — неаполитанская пастьера*1 — удался. Теплый салат из креветок и апельсинов почти готов. Я, обжарив креветки вместе с чесноком, выложила их на тарелку поверх долек апельсина и сладкого лука. В самом низу покоится горсть рукколы. Затем понадобилось только сбрызнуть лимонным соком, апельсиновым соком, посолить, поперчить и полить маслом.
Можно подавать!
А вот с горячим пришлось повозиться. Я сначала отворила пасту, согласно инструкции на упаковке. С этим, разумеется, никаких проблем не возникло. Порубив чеснок и базилик, разрезала моцареллу на половинки. Завершила все манипуляции с фасолью. Обжарка стейков из лосося тоже далась мне без труда. Но… бутылка недавно купленного белого вина как раз для маринада разбилась. Я оббегала все открытые магазины, которых в шесть вечера оказалось не так уж много, но так и не нашла необходимого вина. К сожалению, я вынуждена была продолжать готовить без него. Однако когда маринад был практически готовым, миска, в которой были соединены нужные ингредиенты, выскользнула из рук.
Собирать ее осколки по всей кухне и проклинать весь белый свет — не самое приятное занятие, честно говоря. Заново. Все надо делать заново.
Дьявол!
Бранные слова сами прыгают на кончике языка, грозясь вот-вот сорваться с губ, когда еще и звонят в дверь… Это точно не Маркус, у него есть ключ. Если кто-то из соседей пожаловал, то… ну, совсем некстати.
