— Ладно, — становится он серьезным, опирается локтями о стол, придвигается ко мне ближе, — про наш с тобой неминуемый секс мы потом поговорим, ты, я смотрю, уже в правильном направлении думаешь…
Черт! Просек все же! Плохо, Маша! Очень, очень плохо!!!
— А пока я хочу знать причины такого маскарада. И не надо мне про подписку лепить. Ты уже все нарушила.
— Ты же понимаешь, — решаю я не реагировать на его секс-провокации и поддерживаю разговор, давно уже для себя придумав, что конкретно буду ему врать. И где добавлять чуть-чуть правды. Чтоб выглядело достоверно, — что я не могу тебе рассказать все?
— Расскажи, что можешь, — кивает он серьезно, — например, сколько тебе лет. Ты совершеннолетняя вообще?
— Конечно, — немного удивляюсь я, никак не предполагая, что первый вопрос будет таким… странным, — мне двадцать уже.
— Ровесники, значит, — философски замечает Вадим, продолжая гонять зубочистку.
И что я делаю?
Правильно, продолжаю за ней следить. В один угол рта — в другой, в один — в другой… Гребанный маятник!
— Ну ладно, — продолжает он, — расскажи, что за подписка.
— О неразглашении, — бурчу я, — она на то и подписка, чтоб не разглашать…
— Что именно?
— Ситуацию, из-за которой я тут. И про себя тоже ничего нельзя…
— И долго ты так?
— Год с лишним.
— Ого. И все время с этим?..
— Да, с ним.
— И не спишь с ним?
— Да чего тебя так моя постель-то волнует? — Шиплю я раздраженно. — Это все неважно. Важно, что я сейчас нарушаю все, что можно, просто болтая с тобой! По протоколу, я должна рассказать о том, что меня раскрыли, и мой сопровождающий должен принять меры! Сразу!
— Ты — свидетель? Программа защиты?
— Ну… Типа того. Только частная. Не от государства.
— Так бывает разве? — он реально удивлен.
— Бывает… если хотят сохранить свидетеля до суда.
— Это новые доки, новая легенда, оплата жилья, оплата сопровождающему, плюс, скорее всего, группа быстрого реагирования и подчистки, если что, да? — быстро прикидывает он. Слишком быстро. Слишком профессионально. Черт…
Ловит мой напряженный взгляд, улыбается:
— Не бойся, у меня у отца лучший друг — подполковник в полиции, я с ними постоянно то на охоту, то на рыбалку… Нахватался.
Черт!
Черт-черт-черт!!!
Вот я попала! Хотя, чего ожидать от моей гребанной кармы? Если уж макает в дерьмо, то по самую макушку…
Полиция… Ну надо же!
Если он расскажет про меня своему знакомому… Тут-то мне и придет трындец. И Зубу тоже.
Все-таки придется уезжать…
Бляха! Ну чего ж все так неудачно-то?
Видно, что-то в моем лице мелькает такое, что Шатер сразу настораживается, перестает гонять зубочистку и тревожно вглядывается в глаза.
— Эй, ты даже не думай! Я никому ничего! Но, просто, они — мировые мужики, и могут решить практически любые проблемы. На любом уровне, понимаешь?
— Угу…
Так, надо круглить и сваливать. Добраться домой, вызвонить Зуба, рассказать… Сука, так орать будет, так орать…
— Маша, — негромко зовет Шатер, а затем, оглянувшись, накрывает мою ладонь своей, огромной и горячей. Меня от этого жара буквально плавит, хочу убрать руку, он не пускает. Понимаю, что без боя — не отдаст, а это опять привлечение внимания. Оставляю все, как есть, смотрю на него.
— Маш, я никому. Ничего. Не скажу. Даже не думай в эту сторону. Я просто предложил. Нет, значит нет. Поверь мне, я тебя не сдам. Ни за что.
Я смотрю в его глаза… И так хочется верить, так хочется…
Когда хочется верить
— Ладно, — сдаюсь я, дергаю ладонь, потому что реально от его горячих пальцев больно становится. Вот только не в руке, а в другом месте… Сразу так легко представляется, что эти пальцы могут делать…
Маша! Ты — нимфоманка и извращенка! Шатер в эту минуту, скорее всего, и не думает ни о чем подобном…
Пальцы смыкаются на моей ладони капканом, смотрю в глаза и понимаю со всей очевидностью: думает. В эту конкретную минуту.
Обдает жаром, ситуация из терпимой становится маловыносимой. Надо прекращать, пока она не трансформировалась в совершенно невыносимую.
— На нас могут посмотреть, — опять шиплю я, мимолетно думая, что такими темпами я с ним в змею превращусь, — пусти!
Пальцы нехотя скользят с моей руки, напоследок сладко погладив мягкое местечко между большим и указательным.
Нихера ж себе у меня там эрогенная зона, оказывается! А я и не знала…
— Маша… — он, похоже, тоже почувствовал, как меня током дернуло от невинного прикосновения, потому что глаза заволокло дымкой предвкушения, и голос стал таким… влекущим… — Маш… Поехали ко мне, а? Пожалуйста…
И вот тут распутная Маша чуть было не сказала «да», наплевав вообще на все на свете, потому что очень уж хотелось, до боли просто, а спастись, как в прошлый раз, сбежать, не получалось…
Если б была девственницей, то, наверно, было бы проще. Я была бы не в курсе, что он может со мной сделать, и как он может это сделать…
Но, к сожалению, что такое секс, я знаю, и что такое оргазм, тоже. И сейчас абсолютно уверена в том, что секс у меня с Хищником был бы феерический. Такой, какого не было никогда. Потому что и мое тело ни на кого так не реагировало. Никогда.
Я словно под гипнозом, когда все понимаешь, осознаешь и последствия, и причины, а тело не слушается. Тупо не слушается!
Хищник, видя мои колебания, усиливает напор.
— Я все это время с ума сходил, — шепчет он, пробираясь мурашками прямо под кожу, прямо в нервы, — я ни о ком думать не мог, понимаешь? Охеревал… Решил, что голубой… Ты не виновата, конечно, но это же не просто так… Я тебя захотел в виде парня, прикинь, как я схожу с ума теперь? Зная, что ты — девушка, что ты меня тоже хочешь? Маша… Нахрена эти танцы? Пожалуйста… Я тебе помогу, честно. У меня тут… Не у меня, у отца в городе все схвачено. Мы тебя так спрячем, никто не найдет никогда! И ты никому не будешь ничего должна. Я все решу. Я обещаю. Маш… Все расскажешь мне, и я сделаю так, как будет правильно…
И вот в этот-то момент Маша приходит в себя. Очень мощно и болезненно.
Игорь тоже так говорил…
«Я все решу. Я сделаю так, как будет правильно»…
Где теперь Игорь? Я даже не уверена, что его похоронили, а не сожгли, например, на свалке…
Хочу ли я такой судьбы для этого парня?
Мороз продирает настолько больно, что физически начинает ломить пальцы.
