И потому слушала радостное Катькино щебетание, смотрела на довольную мордашку, и даже немного завидовала ее юной активности и веселью.
И чувствовала себя непоправимо старой. Древней.
— Ой, Вадим на тебя смотрит, — шепчет Катька, интимно прислонясь ко мне, — наверно, мне не надо так сильно, да? А то вдруг он ревновать будет?
— Ты херню не пори, — грублю я, мимоходом представляя рожу Хищника, если б он узнал, как о нем заботится Катюха, и силой воли купируя истерический ржач, — пошли уже. Пара началась.
Мы сворачиваем в сторону аудитории.
Перед тем, как нырнуть в кабинет, я оглядываюсь и натыкаюсь на серьезный взгляд Вадима, без улыбки, внимательно разглядывающего меня.
В его глазах нет вчерашнего брезгливого равнодушия. Только напряг и настороженность.
Мне это все охереть, как не нравится…
Разворачиваюсь, потом, не удержавшись, опять кошусь на Вадима.
И он в этот момент повелительно машет мне головой, подзывая к себе.
Обдает теплой волной сердце и почему-то живот, торопливо отвожу взгляд и быстро шагаю через порог аудитории.
Передо мной неожиданно пусто, порожек высокий, а я — слишком охреневшая и не понимающая, что и думать в такой ситуации.
И потому неудивительно, что спотыкаюсь и влетаю в аудиторию буквально на четвереньках.
— Так, что тут у нас? — задумчиво изучает мою фигуру преподаватель, — Решетов, если не ошибаюсь? Вот вы сейчас и расскажете нам о превращении элементарных частиц… Должны же были вас хоть чему-то в школе научить?
Вздыхая, встаю с пола, поправляю очки уже привычным жестом, осматриваю попрятавшихся за учебники однокурсников.
Понятно, помогать мне никто не собирается, даже Катька испуганно округляет глазки.
Блин, тяжелый будет денек…
Тяжелый день во всей красе
После пытки у доски, где я показываю себя во всей красе, заикаюсь, бесконечно мямлю и потею так, что стекла очков изнутри становятся непрозрачными, остаток пары проходит спокойно.
Препод, выпустив на мне весь пар, бубнит новую тему, и половина группы благополучно засыпает.
Я, естественно, после такой встряски очень даже бодрствую, прилежно слушаю, записываю и даже реально погружаюсь в материал. Короче говоря, все, что угодно, только бы не думать про Вадима и его бессловесную коммуникацию.
Чего ему надо от меня, в самом деле?
Непонятливый какой Хищник, нихрена не хочет слушать и слышать! Делает только то, что ему в голову приходит.
Естественно, из аудитории выхожу не одна, а с Катюхой в обнимку. Первой, кстати, вылетает Лола, красная и злая. Похоже, ее подружки ее же и обстебали за прокол в драке и за то, что теперь главный красавчик курса (это я, если кто еще не догнал), мутит с ее бывшей подружкой, которую гнобили всей группой несколько дней.
Мне Лолу не жалко, это все восстановление справедливости, как-никак. Добрее надо быть к людям, слушать их, понимать… И так далее.
Может, к себе такие же увещевания применить?
А то Хищник опять стоит возле аудитории. Один в этот раз, без группы поддержки.
Цепляюсь за Катьку, как за спасательный круг, понимая, что веду себя по-идиотски. Но, черт, сил еще раз объяснять ему все, врать… Их просто нет, вот честно.
— Кать, дай нам с Арсом переговорить, — Хищник спокойно подходит ближе, смотрит на Катьку, офигевшую в первую очередь от того, что он имя ее помнит, улыбается.
И все это дело опять происходит на глазах всего гребанного факультета!
Потому что наша группа еще не ушла, следующая уже пришла, а я — звезда утренних сводок вместе с Катюхой.
Да что за блядство такое?
Вся оторопь уходит, а на ее месте привычно поселяется злоба.
Я сейчас этого милого Хищника в котенка превращу!
— Кать, я скоро, — цежу сквозь зубы и иду первая к широкому подоконнику, в самый угол рекреации.
Иду, кстати, полностью контролируя свое тело, то есть не истерически взвинченной бабской походкой, а вполне себе расхлябанной пацаньей. И руки в карманы олимпийки засовываю.
У окна разворачиваюсь, утыкаюсь носом в Хищника, подошедшего чересчур близко, запрокидываю голову и цежу сквозь зубы:
— Дальше отойди от меня, блин!
Вадим и в самом деле стоит на очень неприличном расстоянии для разговора двух парней.
Смотрит на меня, вернее, на мои губы, машинально прихватывает свою нижнюю зубами изнутри.
Я это вижу и, как дура, не могу отвести взгляд. Сглатываю гулко, ощущая, как внутри все тяжелеет. И до какой степени мне хочется сейчас не отталкивать его, а наоборот, ближе подтянуть и укусить жестко за эту прикушенную губу!
Мы с ним так и стоим на чересчур близком расстоянии, смотрим друг на друга. Не смотрим, глазами жрем!
Два дурака, блять…
Причем, похоже, Хищник еще больший дурак, чем я, потому что хуже держит себя в руках. Подается ко мне, неосознанно совершенно.
И в этот момент только паника спасает.
Похоже, я — единственная из нас, кто хоть чуть-чуть с головой дружит, потому что отступаю еще дальше, позволяя, против всяких инстинктов, загнать себя в угол, и шиплю:
— Сдурел? Какого хера?
Вадим тормозит, непонимающе моргает, приходя в себя, и чуть отступает назад, матерясь сквозь зубы.
— Бля… Ты, сука, морок какой-то криповый…
— Какого хера делаешь? — повторяю злобно, едва сдерживаясь, чтоб не смазать ему по роже, — мы же, вроде, договорились?
— Передоговоримся, — хрипит он, разглядывая мое красное от злости лицо, — я тут подумал… Херню ты несла вчера.
— Да пошел ты! — мне ужасно досадно, что он так раскусил быстро.
Наверно, пришел домой, сбросил первую злобу, которая, как известно, глаза мылит, подумал, припомнил… И пришел к правильным выводам.
Эх, раньше мне надо было заднюю вкручивать! Прямо сразу, как взгляд его темный на себе ловить начала!
И не спать с ним! Не спать!
Но вот как это возможно сделать, вообще непонятно, учитывая, что нас притягивает друг к другу, словно магнит и металлическую стружку. С дикой, нихрена не контролируемой силой.
Никогда не думала, что так встряну. Никогда. Да и Вадим, наверно, тоже…
— Только с тобой, полурослик, — усмехается он, и мне опять ужасно хочется стереть эту наглую усмешку с губ. Желательно поцелуем. Ну, или укусом, на крайняк.
— Черт… — выдыхаю, устало опираюсь на подоконник, кошу взглядом за его широкую спину и вижу Катьку, смирным, немного испуганным тушканчиком пялящуюся на нас, а с ней еще пару-тройку однокурсников, которым, само собой, все ужасно интересно. — Слушай, давай рассуждать, как взрослые люди. Я тебе сказала правду. Я ничего особенного к тебе не испытываю. Ну да, секс был зачет, тут вообще без вариантов, но…
