Сперма бьет по мозгам. Яйца ноют так, словно по ним врезали. Сочно. Со всего размаху. Ногой. В сапоге со стальным ободком.
Я же сдохну сейчас. Или взорвусь. Рванет так, что весь ночник спермой и кишками заляпаю.
Никогда не сдерживался! Сколько я уже без бабы? Да ни один монах столкьо времени без траха не выдержит! Но им проще. У них рука для этого есть. А я так низко скатываться не готов!
А не могу.
Одну хочу. До одури. До вздутых жил.
Хоть бейся головой о стену!
– Пошли вон отсюда. И виски мне скажите, что принесли. Бутылки три еще.
Откидываюсь на спинку. Челюсти хрустят. Рычу, сжав зубы.
Ну, твою мать же!
Когда меня что останавливало? Когда сдерживало?
Ну, общие девки. Так и я не жениться собрался!
Мне такие для пользования в принципе больше нравятся. Это браться мои чистеньких любят. Целок. И чтоб он один у нее был. Хоть и любовница. Хоть даже нет. Не любовница. С любовницами хотя бы разговаривают. А у Бадрида и Давида так. Шлюхи для траха. Но все равно. Им упирается. Принципиально.
А я опытных люблю. Умелых. Раскрепощенных. Таких, что не просто на лету схватывают, чего от них хотят, но и даже удивить чем-то могут!
Так чего вдруг заклинило?
Можно подумать, я кому-то что-то должен.
Эх, Ника, Ника!
Сжимаю кулак. Последние капли вискаря успевают пролиться в горло прежде, чем лопает бутылка, превращаясь в стеклянную крошку.
Охренеть.
Пигалица. Мелкая.
А по яйцам врезала. Сапогом. Нет. Ни хрена. Сапожищем!
Ника это моя женщина. Та, которая Победа. Богиня. Круче Фортуны. Круче всех.
Так какого хрена мне почему-то кажется, что не я. Что меня победили?
И кто? Малявка!
Ну, победила, это громко сказано! Но в нокаут отправила конкретно!
* * *
Черт!
В этом городе слишком мало виски!
Домой нельзя. Нельзя сейчас с ней на одной площади находиться!
И подраться не с кем.
Вот что мне бы помогло!
Хорошая, настоящая драка!
Только Градов отправился в какие-то свои ебеня. Давид далеко. Бадрида вообще нет. А больше, по сути, и подраться не с кем. Других просто прихлопну и не замечу. А мне ответный удар нужен. Хороший. Настоящий.
Так, чтоб искры из глаз пару раз повалили.
Чтоб зеленый крючок из них выскочил. Пусть хоть на время!
До начала следующих суток.
Тогда уже девчонку не пощажу! Возьму свое! С процентами! В абсолютное пользование!
И даже слушать не стану, если начнет что-то там лепетать или опять разревется!
Расклад простой. Моя. Она моя. Пока не наиграюсь. А я играть буду , похоже, долго!
Прихродится обойти все клубы. Все кабаки. Все заведения, кроме совсем уж конченных гадюшников.
Залить эту странную хрень. Что со мной происходит.
Это дикое желание. Унять распирающий стояк, которым не то что гвозди, сваи забивать можно!
И этот бред, что со мной вдруг начал твориться. Полная дичь. Ну реально.
За девчонку, еще и ни хрена не умеющую, завод отдал.
Да за этот завод пять тонн таких девок придушить можно!
Еще и импотентом стал. Хожу со стояком бешеным, а трахнуть никого не могу. Не способен! Отвращает!
Реально. Аж противно становится. Блевать тянет.
Запах у них у всех не тот.
Задницы скучные.
И вообще. Ну все. Все на хер не то!
Но виски в городе кончается. Брожу. Шатаюсь из одного бара в другой. Все вылакал. Все, что можно пить и не травануться до слепоты.
А ни хрена.
Не вырубило.
И похоти к малявке не отключило.
И задницы других девок красивее не стали.
Вариантов больше не остается.
Ну, не начать же мне окучивать розы в собственном парке, в конце концов! На это специально обученные люди есть!
И спать я там тоже не стану, как выброшенная из дому собака, под журчание фонтана!
Возвращаюсь в дом.
В конце концов, я мужик.
Я могу и сдержаться!
Уже глубокая ночь. Хотя нет. Ни хера. Скорее, скоро утро.
Но, как только дохожу до спальни, бросаю единственный взгляд на лежащую в моей постели девчонку, все тормоза на хрен снова отключаются!
Так и останавливаюсь. Сам себя дальше, вперед не пускаю. Внутри все разрывается и рычит.
Приходится обеими руками в дверной косяк упереться.
Жилы на шее раздуваются до удушья. Вены, кажется, сейчас просто лопнут.
Такая маленькая. Такая нежная.
Расслабленная вся. Податливая наверняка со сна. Теплая такой особенной негой.
И простыня, мать ее, сползла.
Бедро оголенное так и светится белизной в темной комнате. Так и манит. Хуже маяка работает в самый черный шторм.
А у меня шторм. Буря. Ураган.
И грудь ходуном ходит, как будто бежал на скорость всю страну три раза в обе стороны. Ну, или до столицы и обратно!
Охренеть. Какая ж сладкая. Даже на таком расстоянии чую, как пахнет. Манит. Призывает этим запахом! Нельзя не распробовать! Невозможно удержаться! Тут и мертвый бы встал. И к ней ринулся. Прямо на нее.
Чееееерт!
Дьявол и все его приспешники! Моя богиня Победы!
Кто-нибудь!
Дайте ж мне сил не накинуться на девчонку и не растерзать ее!
Она же даже нормально спать не может! Крутится во сне! Губами сочными причмокивает.
А меня не просто выворачивает.
Меня уже потряхивать по-взрослому совсем начинает.
Ни хрена виски не расслабляет. Кто сказал? Кто эту дичь придумал? Стояк еще бешеней становится.
Ноги распахивает, переворачиваясь во сне.
А у меня не только член. У меня вся кровь и все жилы, все дымиться. Сейчас вспыхнет!
Особенно когда она так сладко начинает постанывать во сне… Ну точно. Манит! Веееедьма!
– Арман?
Приотрывает глаза. Видно, услышала мое рычание. Я вообще сейчас. Не рычать. Выть на луну готов.
– Ты… Ты пьян?! О, Боже!
Дергается.
Простынка совсем сползает. Падает вниз. На пол.
