Лив развязала фартук.
— Отлично. Как Пирожок?
— Ему наложили швы и дали антибиотики. Поправится. — Алексис поставила переноску на пол и сбросила с себя плащ. — Огромное тебе спасибо за помощь.
— Не за что. Всегда пожалуйста.
Лив мысленно поморщилась. Диалог звучал неестественно, сухо. Алексис, видимо, тоже это почувствовала, потому что они заговорили одновременно:
— Можешь задержаться ненадолго?
— Мы больше не в ссоре?
Обе умолкли и засмеялись.
— Ты первая, — сказала Лив.
— Я спрашивала, можешь ли ты задержаться.
Лив кивнула.
— На несколько минут. Оставила Аву и Амелию с Маком и…
У Алексис отвисла челюсть.
— Ты оставила их с Брейденом Маком?
— Он отлично ладит с детьми. Девочки его любят.
— О-о, — подруга произнесла это очень похоже на то, как Тея сказала «Вот именно».
— Не придумывай, — засмеялась Лив. — Он просто решил мне немножко помочь. Вот и все.
— Как скажешь, — с улыбкой ответила Алексис. — А ты что говорила?
— Когда?.. А, ясно. Просто… — Лив закусила губу. — Я хотела убедиться, что между нами нет обид. Мы не общались с тех пор, как я заходила сюда в прошлый раз, и разговор окончился как-то странно.
Алексис с облегчением вздохнула.
— Это моя вина. Я слишком резко отреагировала.
— Я тоже.
Алексис взяла переноску и кивком позвала Лив за собой на кухню.
— Много было посетителей?
— Не очень. Я справилась.
Алексис снова поставила переноску с Пирожком на пол.
— С поиском работы есть успехи?
— Нет.
— Даже с «Парквеем»? Я сама звонила их шеф-повару.
— Они ответили. Назначили собеседование на следующую неделю…
— Замечательно!
— …а потом отменили, не объяснив причины.
Алексис погрустнела.
— Думаешь, Ройс подсуетился?
Лив пожала плечами.
— Это единственное объяснение. Грозился меня погубить и выполняет свою угрозу. — Вздохнув, она села на табурет у стены. — Не знаю, что делать. Джессика отказывается уходить. Мак даже предложил ей работу. Любую работу. Она не хочет.
Алексис поставила перед Пирожком миску с водой.
— Может, просто бросить это дело?
— Не могу. Должен быть способ его остановить. Мы пытаемся найти имена женщин, которые работали там до меня и ушли при странных обстоятельствах.
Руки Алексис замерли.
— Зачем?
— Чтобы я могла с ними поговорить. Узнать, известно ли им что-нибудь и хотят ли они против него выступить. — Лив закусила губу, мысленно споря сама с собой о том, стоит ли ей замолчать или все же спросить. — А ты… знаешь кого-нибудь?
Алексис медленно поднялась. Покачала головой.
— Мне нужны только имена, Алексис. Больше ничего.
— Извини, но я не могу.
Боже, неужели они опять к этому вернулись?
— Почему? Я не понимаю…
— Если человек не говорит об этом открыто, я уверена, на то есть причины.
— Ты знаешь кого-то?
Алексис поморщилась.
— Я не могу назвать тебе ее имя.
Лив вскочила на ноги.
— Ты кого-то знаешь!
Лицо Алексис окаменело.
— Надо понимать, когда остановиться, Лив. Та история, когда у твоей сестры были проблемы с мужем, тебя ничему не научила?
Лив почувствовала жар от ее слов, как будто ей в лицо плеснули кипящим маслом. Вот это да! Лив и не подозревала, что Алексис способна ударить по больному. От милых и тихих людей такого меньше всего ожидаешь.
— Извини, — со вздохом сказала Алексис. — Не хотела тебя обидеть.
— Нет, ты права. Когда Тея и Гевин поссорились, я только все портила. Я убедила Тею, что Гевину нельзя доверять, потому что сама не доверяю ни одному мужчине, и это чуть было не лишило их шанса на воссоединение. Я ошиблась, и мне с этим жить.
Алексис подошла и обняла ее.
— Все равно мне не следовало так говорить.
Лив сжала подругу в крепком объятии.
— Ну, мне пора.
Алексис схватила ее за руку.
— Пожалуйста, не злись на меня.
— Не злюсь. — Лив опустила голову, помолчала, но затем выбрала честность. — Я раздосадована и сбита с толку. Ведь я хочу остановить негодяя. И не понимаю, почему ты пытаешься мне помешать.
— Потому что не всякий бой можно выиграть.
Разочарование кипело в ней и обжигало, пока Лив шла к своей машине. Всю обратную дорогу до фермы в голове продолжали звучать слова Алексис. Не всякий бой можно выиграть. Лив отказывалась в это верить.
Спустя полчаса фары ее машины осветили заднюю часть автомобиля Мака возле гаража, и досада уступила место предвкушению. Окно, выходящее на подъездную дорожку, сияло оттенками голубого и белого, как если бы свет внутри шел только от телевизора. Лив поднялась по лестнице и мягко толкнула незапертую дверь. Она не хотела будить девочек. Пару секунд глаза привыкали к полумраку, и то, что она потом увидела, заставило ее сердце забиться быстрее.
Мак сидел на диване, откинув голову на спинку, а девочки свернулись клубочками по обе стороны. Одна рука Мака покоилась на подушках, другая расслабленно лежала на груди. Он спал.
В квартире было чисто. Кружка из-под кофе и тарелка из-под овсянки, которые она оставила в раковине, исчезли. Игрушки девочек выстроились аккуратным рядком вдоль телевизионной тумбы. Он даже навел порядок в груде обуви у входной двери. Все ботинки теперь стояли, как по линеечке, на грязевом поддоне.
Лив постаралась закрыть дверь как можно тише, но скрипнула петля — и за ее спиной прозвучал резкий вдох. Она обернулась. Мак вскинул голову с сонной улыбкой и поднял руку от груди в безмолвном приветствии. Она подкралась к дивану, а он чуть выпрямился и осторожно посмотрел на каждую спящую девочку. Широко зевнув, он вытянул руки над головой, и это ее добило. Зевание и потягивание. Мужественное и одновременно уязвимое.
— Как они себя вели? — прошептала она.
— Сущие дьяволы. — Он улыбнулся, и Лив поняла, что он шутит. — Отлично себя вели. Бегали, пачкались в грязи, все как надо.
— Большое тебе спасибо за помощь.
— Не стоит благодарностей. — Мак встал и снова потянулся. Его футболка приподнялась ровно настолько, чтобы позволить ей мельком увидеть тугую кожу, припорошенную темными волосами. — Ты голодна?
