На самом деле она не хотела этого признавать, но что-то в тепле его кожи и стуке его сердца убаюкало ее вечную настороженность… о чем она наверняка потом пожалеет.
— В тот вечер, когда меня уволили, я мечтала, чтобы у меня было на кого вот так опереться.
Его сердце под ее ухом бешено колотилось.
— И что ты в тот вечер делала?
— Смотрела телевизор и плакала.
У него перехватило дыхание.
— Я бы подставил плечо.
— Ты мне тогда не нравился, помнишь?
Мак провел большим пальцем по ее талии.
— А сейчас?
— Уже лучше.
Лив почувствовала, как он сглотнул ком в горле.
— Что еще происходит в твоей фантазии?
— Ты гладишь мне спину.
Он чуть изменил положение, и предвкушение затанцевало вдоль ее нервов. Его рука скользнула под ткань футболки и начала ленивый путь вверх по ее позвоночнику.
— Так?
— Да. — Она закрыла глаза и запустила пальцы под его рубашку.
Его тело напряглось от прикосновения Лив. Она от его прикосновения слабела.
— Расскажи, что еще, — пробормотал он сдавленным голосом. Он тяжело дышал. В каждом выдохе безошибочно чувствовалось сильное желание.
— Ну, потри мне шею.
— Теперь ты просто тянешь время.
Она рассмеялась и замерла, как только его рука скользнула выше под ее футболкой. Его пальцы начали творить волшебство с тугими узлами мышц на ее шее. Она наклонила голову, чтобы облегчить ему доступ.
— Надеешься, тебе повезет с продолжением?
— Мне уже повезло.
У нее перехватило дыхание. Лив подняла взгляд и увидела в его темных глазах ту же любовь, которую слышала в его голосе. Что бы они сейчас ни делали — чем бы ни было то, что так внезапно происходило, — это было грандиозно. Интимно. Сексуально. И так опасно.
— Просто чтоб ты знала, — прохрипел Мак. — Я планирую снова…
— Что?
— Тебя поцеловать.
— Но ты не уверен?
— Нервничаю, — ответил он.
Она едва слышала его сквозь рев крови в ушах.
— Почему?
— Потому что хочу это сделать правильно.
— Я полагала, у тебя достаточно опыта для решения такой проблемы.
— Дело не в опыте. Эмоции… Во мне схлестнулось столько противоречивых эмоций…
У нее сжалось сердце.
— Вот это да. Только я думаю, что разобралась в тебе, а потом ты вдруг говоришь такие сентиментальные вещи.
— Не рассказывай никому. Это разрушит мой имидж.
— Может, ты все же решишься меня поцеловать?
Мак наклонил голову к ней и замер, губы к губам, дыхание к дыханию. Лив с изумлением поняла, что он не шутил. Он и правда нервничает. Или, может, это та самая прелюдия к поцелую, о которой он говорил. Он коснулся ее нижней губы двумя своими и осторожно втянул, а затем сделал то же самое с ее верхней губой. Они не спешили, приспосабливаясь друг к другу, привыкая к внезапному изменению в их отношениях.
Она уже подумала, что дальше они не пойдут, как вдруг он издал рычание и прижался к ее губам. Его горячая ладонь легла на ее затылок.
Их первый поцелуй у стены бара напоминал безумный танец, но этот поцелуй был похож на вдумчивую балладу. Нежный вальс. Медленное слияние тела и разума, которое ей хотелось продлить навсегда. Сомнения придут, но не сейчас. А сейчас ее чувства жили только настоящим — огнем между ними, искрящим и сжигающим.
Весь мир перестал существовать для Лив. Все ее чувства были отданы ощущению его рук, его прерывистого дыхания, губ на ее губах.
Она поддалась искушению и скользнула ладонью вверх по его руке, просунув пальцы под рукав футболки. Мак вздрогнул, и внезапно его губы оторвались от ее и начали жаркий спуск по шее, а руки скользнули вниз по телу. Когда его губы коснулись нежного местечка, где бился пульс, она застонала и стиснула его плечо. Он едва заметно поиграл бицепсом под ее пальцами. Она улыбнулась, снова сжала мышцу и была вознаграждена прикосновением языка к ложбинке между грудями, которая виднелась над вырезом футболки.
— Ты вкусно пахнешь, — прошептал он, прижимаясь губами к ее уху.
— Я пахну пекарней.
— Точно. — Кончик его языка коснулся мочки ее уха. — Ты всегда пахнешь печеньем, ванильным мороженым и чем-то подобным. — Он вновь вернулся к ее губам. — Это сводит меня с ума.
Вот. Вот что такое настоящий поцелуй. Вот что значит раствориться в свете, звуках и чувствах, где исчезает все, кроме его губ, его вкуса, его запаха, его самого. Она даже не подозревала, как сильно ей этого не хватало.
Однако именно так и совершаются ошибки. Надо включить голову. Но она не могла. Следовало остановиться, но она не хотела. Весь ее разум, весь ее мир сосредоточился только на одном — ощущении его рук на ее лице, его губ на ее губах.
Когда он наконец оторвался от ее рта, они оба задыхались от огня и желания. Лив открыла глаза. Мак наблюдал за ней, в его взгляде сквозила нежность, в легкой улыбке читалось восхищение. Он поднял ее руку, чтобы поцеловать в запястье и затем приложить ее ладонь к своему сердцу.
О… более романтичного жеста в ее опыте еще не было.
— Мак… — Она не могла вымолвить ничего, кроме его имени.
— Мне нравится, когда ты так произносишь мое имя.
Он снова притянул ее к себе.
А потом они застыли при звуке шевеления в спальне.
Мак тихо простонал и вскинул голову, прислушиваясь. Больше никаких звуков не последовало, и он прижался лбом к ее лбу. Так они молча сидели долгое время. Приходя в себя.
В голове Лив царил кавардак. Она была сбита с толку и напугана. Она не ожидала увидеть его таким — ласковым и нежным. Он ведь Брейден Мак, покоритель женщин, саркастичный насмешник. А с этим Маком она чувствовала себя в безопасности.
— Можно вопрос? — прошептал он.
— Давай. — Она едва могла говорить.
— Как куры занимаются сексом, если у них нет вагин?
— О боже. — Лив со смехом оттолкнула его и, схватив ближайшую подушку, стукнула его по голове. — Иди домой.
Мак со смехом бросился на нее, крепко обняв за талию, чтобы она не ушла. Он откинулся на спинку дивана, увлекая ее за собой.
— Ты должна мне объяснить. Представь, если я буду это гуглить, какую мне подсунут рекламу.
Она вздохнула.
— Курица и петух трутся друг о друга своими клоаками.
Мак погладил ее по руке.
— Ты должна прийти ко мне завтра вечером.
