Мой ответ удовлетворил Хитроуста.
— Да, ты слаба, — не стал переубеждать меня он. — Но к счастью для тебя, я один из лучших психоцелителей в нашей стране. Я помогу тебе справиться с твоей слабостью.
Какой же он всё-таки надменный. И как он мог быть мне приятен ещё каких-то несколько минут назад?
Да. Всё дело в аромопалочке. Стоило ему проветрить комнату, как приятные и умиротворяющие ощущения испарились. Если он помогает людям, просто давая им подышать травками и маслами, то специалист из него никакой.
— Твои родители любили тебя, Ирэн. Они заботились и оберегали тебя, а ты их так подвела, — отчитывал меня он. — Ты неблагодарная дочь!
Мои брови поднялись вверх. У него есть вообще лицензия или что там в этом мире дают после окончания обучения? Я, конечно, у психиатра никогда не было. Но сериалы смотрела. И там такого никогда не показывали.
— Я не хотела, — тихо опустив взгляд, произнесла я.
Во мне пропадает актриса драмтеатра.
— Ты больше так не будешь?
Я быстро замотала головой.
— Ступай! Завтра придёшь ко мне как обычно.
— Хорошо, — поднялась с кресла. — До свидания, господин Хитроуст.
Он не ответил. Лишь сверлил меня внимательным взглядом. На миг мне даже показалось, что он всё знает. От этой мысли в моих глазах мелькнул страх, но стоило психоцелителю его заметить, как он довольно ухмыльнулся и отвернулся.
Что вообще происходит!?
Я вышла из кабинета и быстрым шагом, не обращая ни на кого внимания, вернулась к себе в комнату. Только когда плюхнулась на кровать, дала себе возможность выдохнуть. Я устала не сколько физически, хотя и почти бежала, сколько морально. Этот Хитроуст какой-то энергетический вампир. От воспоминания о нём меня передёрнуло.
Нужно было срочно подумать о чём-нибудь приятном. Я закрыла глаза и представила тепло на своей груди от рук госпожи Добры. Как оно разливается по всему телу, наполняя его энергией и здоровьем. Эффект не заставил себя долго ждать. Я уснула.
Лучше бы не засыпала.
Мне снился мой родной мир. Но не такой, каким я его помнила: светлым, уютным, наполненным жизнью и шумом. Он выглядел мрачно. На улице стояли глубокие сумерки. И не понятно то ли солнце недавно село, то ли наоборот ещё не вставало. И вокруг стояла оглушительная тишина, нарушаемая резкими, сильными порывами ветра. От него начинала поскрипывать калитка, которая, сколько я себя помнила, вообще никогда не скрипела, и ставни окон хлопали об стены дома, ещё больше нагнетая обстановку. Ветер не только добавлял пугающих звуков. Он почти сбивал меня с ног, задирая юбку и кидая распущенные волосы мне на лицо. Я убирала их назад, но всё повторялось вновь. И меня нисколько не смущало, что я стою возле СВОЕГО дома в теле Ирэн.
И стояла не просто так. Мне нужно было войти внутрь, потому что там меня ждали мои родители. Но мне было страшно. Нехорошее предчувствие кололо сердце.
Очередной порыв ветра подтолкнул меня к калитке. Я не удержала равновесия и навалилась на дверцу. Она не была закрыта на засов и с оглушительным скрипом открылась.
— Маша, это ты? — услышала я голос своей мамы, доносящийся из дома.
На сердце сразу стало легче. Она дома, и с ней всё хорошо. Так мне казалось.
— Я, мамочка.
Отпустив калитку, уверенным шагом направилась к дому, но следующие мамины слова меня почему-то насторожили.
— Мы уже так долго тебя ждём. Почему ты до сих пор не пришла!?
— Я уже иду к тебе.
— Сколько нам ещё тебя ждать? — печально спрашивала она, словно и не слышала моего ответа.
Что-то было в её голосе не так. Она не просто грустила. Она страдала. И слова меня тоже смущали. Словно мы говорим о разном. Душу вновь стало окутывать беспокойство.
На дрожащих ногах я добралась до крыльца и стала подниматься по ступенькам. Их было всего три, и они были сделаны отцом, как и весь дом. Добротно, с душой. Мы всегда ходили по ним бесшумно. До этого момента. Треск был сродни грому. По крайней мере, так он отдавался в моей голове.
Трясущимися руками я открыла не менее скрипучую, чем калитка, входную дверь и, сделав три быстрых шага через прихожую, вошла в гостиную. Она была сердцем нашего дома, в котором мы проводили общие вечера, смотря телевизор или играя в настольные игры за обеденным круглым столом.
Но сейчас эта уютная, всеми любимая комната, оказалась самым ненавистным для меня местом. Мои самые любимые, самые дорогие и бесценные родители сидели на своих любимых местах и даже смотрели телевизор, но были мертвы.
— Ирэн, иди ко мне скорей, — заговорил хладный труп моей матери, протягивая ко мне синюшные руки.
Мой мозг не выдержал такого кошмара, и я проснулась, резко сев в кровати и распахнув широко глаза. Тяжело дышала. Сердце громко стучало, желая выпрыгнуть из грудной клетки.
Такой жути мне отродясь не снилось. Были, конечно, кошмары, и смерть родителей снилась. Я даже просыпалась в слезах. Но то была смерть естественная, от старости. И в душе была глубокая печаль от потери родных сердцу людей, но не ужас. Чтобы вот так? Никогда!
Тук, тук, тук.
Неожиданный стук в дверь заставил меня дёрнуться.
— Ирэн, это Джули. Ты у себя?
Джули!
Быстро подскочив с места, я распахнула дверь, схватила девушку за руку, втащила её в свой номер и, закрыв за ней дверь, крепко обняла.
— Мария, ты чего?
Я ничего не ответила. Потому что не могла. Стоило издать хоть звук, и меня бы прорвало. А мне не хотелось рыдать. Крепко уцепившись за подругу, я пыталась успокоиться.
Спасибо Джули. Она, ничего не понимая, больше не задавала вопросов и осторожно обняла в ответ.
Только спустя несколько минут я почувствовала, что ко мне вернулся самоконтроль, а ком в горле отступил.
— Спасибо, — первым делом поблагодарила я девушку.
— Не за что, — немного растерянно ответила она.
— Есть за что! — настаивала я.
— Что-то случилось, пока ты была с господином Хитроустом?
— Нет, — спустя пару секунд добавила. — Вернее, вроде, нет, но я сомневаюсь. Но сейчас дело не в нём.
— А в чём?
— Сон. Мне приснился такой жуткий сон, какого в жизни не видела.
— Ты сейчас спала? — удивилась Джули. — Так рано?
— Да. Этот психоцелитель из меня столько сил вытянул, что, придя в комнату, я легла на кровать и незаметно для себя уснула.
— Ирэн, тоже снились кошмары, — сев в кресло, поделилась со мной Джули.
— Правда? — заинтересовалась я. — И часто?
— Довольно часто.
