Служанка развешивала бельё после стирки. И ждать, пока она подойдёт, откроет и принесёт ей письмо, не было сил.
Сердце от волнения пустилось вскачь. Неужели всё получилось? Не теряя времени, она вскрыла конверт и стала читать.
"Госпожа Тратр, у меня для вас пренеприятнейшая новость!" — Женщина не сдержала улыбки. Какое завуалированное начало для хороших новостей! Слова в письме не насторожили её, а совсем наоборот. Но последующие строки стёрли её улыбку. Он не лицемерил, говоря, что новость ужасна, а писал всерьёз. — "Боюсь, что ваша племянница в добром здравии, и более того, сегодня днём покинула территорию пансионата вместе с господином Ветргофом. Прошу повлиять на ситуацию и вернуть её назад. Наши договорённости ещё в силе".
В ярости женщина смяла лист и отбросила его в сторону.
— Мерзавец! — выплюнула она.
— Кто, мама, мерзавец? — спускаясь по лестнице, обратился к ней сын.
Кто, кто! Оба! Один — что не выполнил заказ, а второй — что сунул свой нос в её дела.
Но сыну госпожа Тратр не ответила. Она махнула указательным пальцем, и скомканное письмо подлетело к нему. Её сын, не теряя времени, прочёл его.
— Надо немедленно забрать кузину!
— Заберём! Клаус чужой, а мы родня. Эта ущербная навряд ли станет спорить со мной, но надо подстраховаться.
— Что ты имеешь в виду?
— Он был близким другом Димитрия, а значит, был частым гостем в их доме. Я не знаю, насколько хорошо они с Ирэн дружны. Так что есть риск, что она попадёт под его влияние.
— Проклятье! Ты же говорила, что до дня рождения она не доживёт?
— Говорила! — раздражённо процедила она. Недовольство сына, направленное в её адрес, сильно разозлило её. Она-то как раз сделала всё возможное для этого. Это директор со своим дружком не справились с такой лёгкой работёнкой. У них же было предостаточно времени в запасе!
— Так и должно было быть. Спрос с этого директора пансионата, а не с меня. Но сейчас это неважно, — попыталась она вернуть в нужное русло мысли сына. — Нам надо разобраться с тем, что есть.
— Ты уже что-то надумала?
— Завтра я иду в банк, а ты пойдёшь на завод, соберёшь все бумаги и поедешь с ними к господину Стронтеру.
— Ты хочешь, чтобы я подписал договор? — Она кивнула. — Но мама! Мы же не дожали его ещё по цене! Он как минимум ещё триста тысяч иоланов должен накинуть за всё.
— Если Клаус забрал её, чтобы прибрать к себе наши денежки, мы вообще от этой сделки ничего не получим. Так что подписывай.
— Ты права, — спустя несколько секунд ответил он. — Знаешь, я тут подумал, — продолжил он. — С Ирэн может и в городе произойти несчастный случай.
— Сам не марайся, Золт! — сразу одёрнула его мать.
— Нет, конечно, — скривил брезгливо лицо её сын. — Но я знаю того, кто может.
Золт был похож на мать. И внешне, и по характеру. Те же золотые кудри, те же голубые глаза и прямой нос. То же высокомерие и жадность. Та же любовь к роскоши и власти.
Довольные собой, они всё же вызвали служанку, велели позвать к ним Павлу и подать чай с печеньем на веранде. Желание выпить вина они погасили ещё в зародыше. Утром нужно было вставать рано, и голова должна была быть ясной.
Павле о своих планах они сообщать не стали. Ей это было и ни к чему. Девушка была ещё юна, мила и наивна. Её занимали только сплетни и веселье, и было невдомёк, что живёт она в столице за чужой счёт. И дело было не в её глупости или жадности. Ей было всего лишь восемнадцать, и никто не посвящал её во взрослые дела. А она и не стремилась к этому.
И Ирэн она раньше не встречала. Мать оберегала её от пагубного влияния племянницы, как, впрочем, и сына. Госпожа Тратр относилась к тому типу людей, что считали лишённых дара ущербными и чуть ли не заразными. Хотя как могла Ирэн плохо повлиять на Золта или Павлу, непонятно. Однако после того, как выяснилась особенность Ирэн, отношения между её отцом и тётей резко ухудшились, а потом и вовсе сошли на нет.
Госпожа Тратр не брала в расчёт Ирэн, считая себя прямой наследницей всего. К несчастью для неё и её детей, теперь им придётся иметь дело со мной, с Марией.
Утром мать и сын отправились по своим делам. И каждого ждали шок и разочарование.
В банке тёте Норе отказали в снятии денег со счёта. Она о-о-очень долго возмущалась, считая кассира идиотом. И лишь когда к ней вышел старший кассир и выдал документ, где было сказано, что больше никто не имеет права снимать средства со счетов, принадлежащих госпоже Жардар, кроме самой госпожи, тётя Нора по-настоящему испугалась. Впервые в её душу закрались опасения, что она опоздала.
Ничего не говоря старшему кассиру, она высокомерно задрала голову и вышла на улицу, столкнувшись там с Золтом чуть ли не нос к носу.
— Что ты здесь делаешь?!
— Мама! — запыхавшись, воскликнул он. — Всё пропало! Я не смог ничего сделать!
— Успокойся! — одёрнула его она.
Любовь Золта растягивать объяснения досталась ему от покойного отца, что её раньше сильно раздражало в муже, а теперь в сыне.
Взяв его под локоть, она спустилась с ним с парадной широкой лестницы и увела его в сторонку, подальше от чужих ушей.
— Говори по существу!
— Я не смог попасть в кабинет. И не только в него — вообще не смог попасть на территорию завода.
— Что?! На каком основании?
— С этого дня я больше не директор завода.
— Неужто им стал Клаус?
— Нет. Господин Облачный.
— Бывший ставленник Димитрия?! — удивилась она.
— Да! И есть ещё кое-что, мама, — замялся Золт.
— Не томи!
— Он уволил всех, кого я нанял за этот год. Я успел поговорить с парочкой из них у входа на территорию завода. Они говорят, что управляющий привёл с собой аудиторскую команду.
— Они вскроют все наши дела! — взвизгнула она. — Нельзя позволить им это сделать!
— Но как?
— Всё так же, — перешла на шёпот она. — Убрать помеху. По наследству всё перейдёт к нам, и мы вышвырнем этого Облачного вон. Но медлить больше нельзя.
— Едем домой. Я возьму деньги и поеду к своему знакомому.
Не теряя времени, они сели в магомобиль Золта (тётя Нора приехала на такси) и поехали домой. Каково же было их удивление, зайдя в дом, обнаружить меня в гостиной, мило беседующую и попивающую чай с их Павлой!
***
Как я оказалась у себя (до сих пор режет слух, но пора привыкать) дома? Очень просто. Это всё Клаус. Он развернул такую деятельность прошлой ночью, что я успела поспать от силы часа четыре. А потом поднял с утра пораньше и привёз сюда. Но уставшей я себя не чувствовала, скорее наоборот. Во мне кипела энергия.
