– Очень больно?
– Нет. А тебе?
Глажу отметины от своих ногтей и начинаю хихикать. Наверное, Андрей действительно сильно переживал за свою грубость, потому что после моего ответа он широко улыбнулся и тут же оживился.
Скидывает с нас покрывало и начинает снимать с себя защиту, а я перестаю улыбаться, ошарашенно следя за его действиями. Да когда он вообще успел нацепить это снаряжение? Что за магия такая? Нет, серьёзно, это уже и правда странно. Или я просто настолько невнимательна?
Чтобы не показать своего к этому отношения, встаю и начинаю одеваться.
– Ох, Кира, Кира!
Андрей тоже поднимается и притягивает меня к себе.
– Прогнать бы тебя пинком под зад за твои наезды, но любовь, как говорится, зла. Да и после такого примирительного секса… Он же примирительный? Я совсем не хочу повторять ссору, а затем практиковать подобное проявление страсти. У меня не было и нет желания делать тебе больно, даже случайно. Так что давай договоримся, что ты не будешь снова поднимаю начатую на кухне тему?
– Не буду. Обещаю!
Прижимаюсь к Андрею и целую в плечи. Он меня любит! Любит! Я так счастлива, что мне уже плевать и на бывших жён, и на любовниц, на всё на свете. Какая разница, с кем и что у него когда-то было. Любит-то он меня. Конечно, это не самое изящное признание, но ведь оно у меня есть. Да и какая разница, я всё равно не смогу жить без него и сделаю всё, чтобы остаться с ним навсегда.
– Прости меня, я не должна была так с тобой говорить. Мне страшно всё испортить. И что ты меня… разлюбишь.
Улыбается и целует меня в макушку.
– Не разлюблю. Ссоры – естественная часть отношений. Если бы мы всегда со всем соглашались, значит, кто-то из нас был бы неискренен.
Снова целует и, надев шорты, берёт меня за руку.
– Пойдём, доделаем ужин. Умираю с голоду. А чтобы кухня не навевала на тебя неприятных воспоминаний, придётся кое в чём признаться. Я тебя вовсе не тестировал. Этот кулинарный поединок был предлогом, чтобы блеснуть своими поварскими способностями. Вообще-то, я умею готовить только одно блюдо – мясо по-андреевски, как Люда называет, мой собственный рецепт. Вот и хотел похвастаться. Ну какая женщина устоит перед мужчиной, который умеет готовить? В понедельник я на неделю улетаю в Китай, и закрепить позиции, заставив тебя о себе постоянно думать, это, можно сказать, моя обязанность.
Глубоко вздыхаю и послушно следую за своим воодушевлённым возлюбленным. Мне не очень нравится его манера озвучивать свои планы как бы между делом. Однако придётся привыкнуть, потому что я ему больше слова против не скажу. И хотя мне совсем не хочется, чтобы Андрей уезжал так надолго, теперь, как мне кажется, пережить расставание будет проще. Ведь он признался мне в любви, а это меняет всё.
***
Никак не могу заснуть. Не понимаю почему. Я сытая и усталая. У меня всё в жизни прекрасно, но на душе почему-то неспокойно. Прижимаюсь к спящему Андрею и смотрю на встроенное в крышу наклонное окно. Дождь упорно барабанит по стеклу, разбиваясь о преграду, и тут же, собираясь в тонкие изящные струйки, торопливо стекает вниз. Красиво, однако мне что-то надоела непогода. Если вся эта мокрая серость сохранится и в те дни, когда уедет Андрей, то будет совсем печально.
Интересно, стоит мне спросить его завтра про его поездку или нет? Не подумает ли он, что я снова лезу куда не просят? Но мне ведь на самом деле интересно, чем живёт мой возлюбленный, когда не встречается со мной. Тем более что Андрея не будет целую неделю. Не хочу, чтобы он уезжал, но ничего не могу с этим поделать. Или могу? Может, напроситься с ним? А что, это мысль. Впрочем, не особо удачная, потому что у меня нет визы.
Но что же мне делать всё это время? Учиться готовить? Кстати, почему бы и нет. Мой салат сегодня был очень неплох, и десерт я почти весь сделала сама, потому что Андрей возился со своим мясом целую вечность. Не знаю, получилось ли у него приготовить его так, как он хотел, но мне очень понравилось. Мой мужчина идеальный!
Да и вообще чудесный получился вечер. Так романтично делать что-то вместе: ужинать, расхваливая заслуги партнёра; кормить друг друга с ложечек и вилочек; обниматься и целоваться.
Сейчас меня не расстраивает даже наша ссора. Наверное, глупо так думать, но она была к месту, потому что помогла мне понять, насколько сильно мне дорог Андрей. Я никогда больше не рискну нашими отношениями, даже если буду очень злиться. Оно того не стоит.
– Не спится?
Андрей зарывает руки в моих волосах и начинает их теребить.
– Из-за того, что мы поругались?
Вскакиваю и уверяю, что это здесь совсем ни при чём, а заодно извиняюсь за то, что потревожила его сон.
– Я не спал.
Вздыхает, притягивает меня обратно к себе и снова занимается моими волосами. Лежим, молчим. Мне настолько комфортно на плече Андрея, что я наконец-то начинаю испытывать блаженное расслабление и терять связь с реальностью.
– Я тебя не обманывал. Роза не занимала много места в моей душе, так же как и я в её. Наши отношения никогда не были честными и бескорыстными, потому и не могли называться серьёзными.
Ого! Я уже смирилась с тем, что узнавать о прошлом Андрея мне придётся через третьих лиц. Так что услышать его откровения для меня и большая неожиданность, и невероятная честь. Особенно после того, как он просил не поднимать больше эту тему. Я ужасно боюсь, что он передумает делиться со мной своими мыслями, а потому лежу, не шелохнувшись и затаив дыхание.
– Что до остального… Я развёлся с женой не потому, что у нас не было детей. Мы разошлись из-за понимания того, что нам больше не нравится жить вместе.
Снова вздыхает и на секунду крепко сжимает мои волосы. Судя по всему, этот разговор даётся ему непросто. Может, остановить его, раз это для него так трудно?
– Кира, я не против детей, просто… Когда мама ждала моего брата, мне было лет двенадцать. Возраст сам по себе нежный и сложный. А учитывая, что маме было плохо каждую минуту беременности, я был полон негодования и ярости, что она страдает из-за того, кто никому не нужен. Я ненавидел своего брата тогда и ещё больше – после его рождения. Роды прошли с такими осложнениями, что мы почти целый год не видели родителей. Маму, потому что она боролась за жизнь, папу, потому что был с ней. И это было очень страшно. Так что, когда моя жена забеременела, я изводил её то чрезмерной опекой, то своими кошмарами, потому что не хотел больше проходить через этот страх и отчаяние от собственного бессилия, если что-то пойдёт не так. Затем был выкидыш, и с тех пор я больше не думал о том, чтобы стать отцом. Знаю, звучит нелепо, но я не хочу становиться причиной мук любимой женщины или подвергать её жизнь опасности.
О-бал-деть! Даже мурашки по коже. Не знаю, как реагировать на подобные откровения. Пожалеть Андрея? Промолчать или сказать что-то жизнеутверждающее? Не хочу ляпнуть что-то не то. Даже не представляю, почему он вдруг решил мне всё это рассказать, но, судя по тому, как он истязал мои волосы во время своего монолога, нервничал он порядочно. Крепко обнимаю Андрея и не могу скрыть довольной улыбки. Сегодня он не только признался мне в любви, но и впустил в свою жизнь, открыв душу. И меня просто переполняют эмоции. Тем более что все мои страхи о нашем будущем с полной семьёй оказались никакой не проблемой. Это всего лишь вопрос времени и немножко скрытой психологической помощи.
