– Кира, я…
Ну уж нет, я не позволю сказать ему что-то вроде «я не могу», «мы не должны» или нечто подобное. Мне нужна эта близость, нужна как никогда. Сейчас для меня это жизненно необходимо, иначе я просто потеряю рассудок.
Резко обхватываю спину Андрея ногами и, выгнувшись навстречу, со всей силы прижимаюсь к нему, заставляя наши тела слиться воедино. Ощущение такое сильное, что я громко вскрикиваю и чувствую, как по щекам текут слёзы. Он мой! Мой Андрей снова со мной, и я больше никогда не буду страдать.
Его мощные, глубокие движения, наше прерывистое дыхание и стоны, пронзающие тишину квартиры. Я наслаждаюсь этой близостью, наслаждаюсь любовью. Ведь то, что сейчас происходит между нами, не может быть чем-то иным.
Пытаюсь донести до Андрея, как сильно я его люблю, а он перебивает меня, то неистово целуя, то покусывая мочку моего уха, нашёптывая ласковые слова и моё имя.
Взрыв, звёзды, фейерверки, яркие краски пульсирующего наслаждения. Я словно растворилась в мощном фонтане блаженства, снова и снова ныряя в эту чувственную бездну.
Обессиленно откидываюсь на подушку и, счастливо улыбаясь, жду Андрея, с восторгом вслушиваясь в его усиливающиеся хриплые вздохи… Нет, стоп! Что-то не так! Напрягаюсь всем телом, потому что ощущения от финала Андрея совсем другие. Слишком острые, слишком сильные, слишком влажные. Мне кажется, сейчас я чувствую каждую клеточку тела, соединяющую нас, словно он… Нет, этого не может быть! Неужели это правда, и мы только что занимались любовью без защиты? Но ведь Андрей хорошо знает, что я так и не подобрала таблетки. Да и не стала бы их пить после нашего расставания, какой смысл? Забыл? Непохоже на Андрея.
Ошарашено смотрю на своего мужчину и тут же, повинуясь каким-то глубоким женским инстинктам, снова обнимаю его ногами за талию и притягиваю к себе. От моих действий Андрей удовлетворённо постанывает. Делает ещё несколько движений, но тут же резко отбрасывает мои ноги и вскакивает с кушетки.
– Чёрт!
Тихо выругавшись, он быстро натягивает на себя штаны и смотрит на меня так растерянно и странно, что я чувствую, как между нами трескается земля, образовывая глубокую пропасть.
Трясущимися руками подбираю свои вещи и, неуклюже одевшись, сажусь на самый край кушетки, обняв себя руками. Мне холодно, знобит и снова становится страшно. Я не хочу смотреть на Андрея, я знаю, что он собирается сказать. Всё моё существо противится этому, не желая расставаться с любимым человеком. Я не вынесу, если он меня прогонит, особенно после случившегося несколько минут назад. Пытаюсь убедить себя, что ласки, которые он только что дарил, – это проявление любви, но сама себе не верю. С трудом сдерживаю крик отчаяния и слёзы. На долю секунды я даже думаю, не броситься ли мне к Андрею, умоляя быть со мной во что бы то ни стало.
Поднимаю на него глаза, пытаясь понять, что творится в его душе, но тщетно. Ласковый, любящий, полный страсти и нежности взгляд исчез, и передо мной снова маска, лишённая эмоций. Почти такая же, как тогда, когда он сказал о том, что знает про злодеяния Игоря.
«Именно поэтому я хочу, чтобы ты уехала». Эти слова Андрея отрезвляют, как пощёчина, выводя меня из мира грёз и надежд в суровую реальность. О чём я только думала? О какой любви может идти речь, если он меня не только предал, но и помогал Игорю со мной расправиться?
Вскакиваю с места, хватая свою сумку, однако почему-то не ухожу. Смотрю на Андрея, пытаясь заставить себя его ненавидеть, но чувствую лишь душевную боль и опустошение. Медленно плетусь к двери и, зажмурившись на секунду, начинаю возиться с дверными замками.
– С тобой всё хорошо?
Андрей берёт меня за плечи и разворачивает к себе. Взгляд странный, прищуренный, и в нём даже проскакивает некое подобие тревоги. Впрочем, нужно прекратить себя обманывать. Скорее всего, мне просто кажется. Ведь, как оказалось, я совершенно, абсолютно ничего не знаю про этого человека.
– Хорошо? – сбрасываю с себя его руки и неискренне усмехаюсь. – Нет, Андрей, не хорошо! Даже не нормально и не плохо! Всё ужасно! Что может быть хорошего в том, что твой брат пытался меня покалечить и упрятать за решётку только потому, что я тебя люблю? Но даже это меркнет по сравнению с тем, что ты ему не только это позволяешь, но и помогаешь! Я думала ты тот самый, мой принц, единственный из всех миллиардов. А ты такой же избалованный, забывшийся от денег и власти негодяй, как Игорь.
С мольбой смотрю на Андрея, надеясь, что вот сейчас он опровергнет все мои слова, объяснит, утешит. Но он лишь покусывает губу, спокойно отвечая на мой взгляд.
– Ты даже не отрицаешь этого!
Я больше не сдерживаю слёз и, отвернувшись, нервно дёргаю за замки, спеша поскорее выбраться отсюда. Из-за дрожащих рук справиться удаётся не так быстро, как хотелось бы, и это ещё больше приближает мою истерику. Я пытаюсь уговорить себя ещё немного потерпеть, потому что не могу позволить Андрею стать свидетелем моего морального краха. Да, я определённо забьюсь в какой-нибудь тихий угол и буду рвать на себе волосы, но не здесь и не при нём.
Открываю дверь и, кинув ключи от дома Андрея на консольный столик, не оглядываясь, бегу к лифту. Ещё немного, всего несколько минут, и можно будет дать волю чувствам.
– Прости меня! Я…
Андрей догоняет меня и преграждает путь, по-детски расставив руки и схватившись за проёмы кабины лифта, чтобы не дать мне пройти. А затем с силой бьёт кулаком по откосу.
– Я не могу сейчас обо всём этом говорить, не могу объяснить. Я устал от всего этого. Устал от дурацких событий и бесконечной тревоги. Неужели ты не понимаешь, что, пока ты рядом, я не могу нормально мыслить?.. Уезжай, Кира! Уезжай, как было велено, прямо сейчас! Ты мешаешь мне! Я не могу разорваться! Не вынуждай меня делать выбор, не заставляй чувствовать себя злодеем!
В конце своей речи Андрей срывается на крик, снова направляя кулак в обшивку стены, а я даже перестаю плакать, потому что ни разу не видела, чтобы он так выходил из себя.
– Сделай, как я прошу, пожалуйста, хотя бы на какое-то время.
Голос Андрея вновь звучит ровно, спокойно, но властно. Это не просьба, это приказ. Он отходит в сторону, пропуская меня к приехавшему лифту, но, когда я прохожу мимо, на секунду касается моей руки.
– Будь осторожна.
Вздрагиваю и, опустив глаза в пол, начинаю нервно давить на кнопку первого этажа. Не могу понять, это была забота или угроза? Мне трудно поверить в то, что Андрей желает мне зла, но ведь он сам только что назвал себя злодеем. Как бы мне не хотелось верить в хорошее, но спорить с фактами бесполезно. Он пытался уничтожить меня материально и морально, в то время как его брат предпочёл расправиться со мной физически. Остаётся вопрос, зачем им это? Впрочем, какой смысл размышлять об этом? Мне нужно думать лишь о том, чтобы никогда больше не предоставить этим людям такого шанса.
Бессилие, гнев, чувство потери и предательство так на меня давят, что от нарастающего кома в горле трудно дышать. Быстро выбегаю в холл, чтобы поскорее убраться из этого ужасного места, города, страны. Ох, как бы я хотела оказаться сейчас в какой-нибудь безбрежной пустыне, чтобы дать волю эмоциям. Мне так хочется кричать, крушить всё вокруг и плакать до тех пор, пока не кончатся все слёзы. Моя душа настолько ранена, что обессиленно клокочет и рвётся на части. Не знаю, почему я ещё стою на ногах. Наверное, работают обычные человеческие инстинкты самосохранения – убежать и спрятаться от опасности.
