— Он умер, — прервал ее Патрик. — Поэтому он не будет возражать вовсе.
Фрэнсис Кэтрин бросила укоризненный взгляд в сторону мужа. Тот весело подмигнул ей и вышел из дома.
— Мой муж вовсе не такой бесчувственный человек, как тебе сейчас могло показаться. Просто Элмонт был очень стар, и кончина его была достаточно мирной. Патрик немного поддразнивал тебя. Мне кажется, ты ему понравилась, Джудит.
— Ты его сильно любишь, да, Фрэнсис Кэтрин?
— О да, — подтвердила подруга. Она присела к столу и целый час посвятила рассказу о своем муже. Начала она с того, что описала Джудит их первую встречу, то, как Патрик неустанно преследовал ее потом, и кончила перечислением какой-нибудь сотни-другой его личностных достоинств.
«Единственное, на что не был способен этот человек, — это ходить по воде словно посуху… Во всяком случае — пока…» — Джудит вставила это замечание в тот момент, когда подруга остановилась, чтобы перевести дух.
Фрэнсис Кэтрин рассмеялась.
— Я так счастлива, что ты здесь! — воскликнула она.
— Ты не обиделась на меня за то, что я хочу ночевать в другом доме?
— Нет, конечно, нет! Кроме того, ты все равно будешь достаточно близко, чтобы услышать, если я крикну в случае надобности. Мне следует быть осторожной, чтобы не обидеть Патрика. Мой муж легко обижается, если ему вдруг кажется, будто я не обращаю на него внимания.
Джудит едва удержалась, чтобы не рассмеяться. Патрик — такой большой и грубый мужик! Мысль о том, что он может обидеться, забавляла ее и в то же время была почему-то жутко приятной.
— Он похож на своего брата.
— Ну разве что самую малость, — согласилась Фрэнсис Кэтрин. — Только Патрик намного красивее.
По мнению Джудит, все было как раз наоборот. Йан казался ей гораздо красивее Патрика. «Любовь и в самом деле влияет на восприятие», — решила она.
— Патрик невероятно нежный и любящий мужчина.
— Йан тоже, — заметила Джудит прежде, чем успела сообразить, что тем самым выдает себя с головой. Подруга сразу же ухватилась за это замечание.
— А откуда ты знаешь, нежный Йан или нет?
— Он поцеловал меня, — шепотом призналась Джудит и тотчас же опустила глаза, почувствовав, что краснеет. — Два раза.
Фрэнсис Кэтрин остолбенела.
— И ты ответила на его поцелуи?
— Да.
— Все ясно.
Джудит покачала головой.
— Нет, ты ничего не понимаешь, — горячо возразила она. — Нас потянуло друг к другу. Я не знаю почему, но это и не столь важно. Теперь же с этим покончено. Правда, — добавила она, заметив недоверчивое выражение на лице у подруги.
Фрэнсис Кэтрин покачала головой.
— Я знаю, почему его потянуло к тебе, — сказала она.
— Почему?
Фрэнсис Кэтрин возвела глаза к небу.
— Клянусь Богом, у тебя нет ни капли тщеславия. Ты что, никогда не смотрела на себя в зеркало? Ты же красавица, Джудит! — Она помолчала немного, а затем выразительно вздохнула. — И никто не удосужился сказать тебе об этом.
— Это неправда, — возразила Джудит. — Милисента и Герберт произнесли немало комплиментов в мой адрес, давая понять, как сильно они меня любят.
— Да, — согласилась Фрэнсис Кэтрин. — Но та, в одобрении которой ты нуждалась больше всего, повернулась к тебе спиной.
— Не начинай все сначала, Фрэнсис Кэтрин, — предупредила Джудит. — Мать не может перестать быть собой, пусть даже и ради собственной дочери.
Фрэнсис Кэтрин фыркнула.
— А Текел все еще напивается и буянит каждую ночь? Джудит кивнула.
— Теперь он пьет даже днем, — призналась она.
— Как ты думаешь, что стало бы с тобой, если бы тетя Милисента и дядя Герберт не защищали тебя все это время, пока ты была маленькой и уязвимой? Теперь, когда я жду собственного ребенка, я частенько размышляю о подобных вещах.
Джудит не знала, как ей ответить на этот вопрос. Ее молчание подсказало подруге, что следует сменить тему.
— Тебе было трудно уехать? — спросила она. — Я беспокоилась, зная, что ты сейчас живешь у Текела. Тебе всегда приходится проводить с ним по шесть месяцев, и я не могла припомнить точно, когда ты должна вернуться обратно к Милисенте и Герберту.
— Я действительно жила у Текела, но уехать мне не составило никакого труда, — ответила Джудит. — Мать к этому времени уже отправилась в Лондон, к королевскому двору.
— А Текел?
— Он был пьян, когда я объясняла ему, куда еду. Не уверена, что он даже вспомнил об этом на следующее утро. Милисента с Гербертом все расскажут ему сами, если в этом, конечно, возникнет необходимость.
Ей больше не хотелось говорить о своей семье. Глаза Фрэнсис Кэтрин были наполнены такой печалью, что Джудит твердо решила узнать, в чем ее причина.
— Ты-то хорошо себя чувствуешь? Когда должен родиться ребенок?
— Я чувствую себя растолстевшей коровой, — ответила Фрэнсис Кэтрин. — По моим прикидкам, до срока мне осталось еще восемь или девять недель.
Джудит взяла подругу за руку.
— Расскажи мне, что с тобой.
Ей не надо было объяснять, что она имеет в виду. Подруга и так поняла, о чем идет речь.
— Если бы не Патрик, я бы давно здесь все возненавидела.
Страстность, с которой Фрэнсис Кэтрин произнесла эти слова, убедила Джудит в том, что подруга не преувеличивает свои страдания.
— Скучаешь по отцу и братьям?
— О да, — вздохнула та. — Все время.
— Так попроси Патрика поехать и привести их сюда! пусть погостят у тебя подольше…
Фрэнсис Кэтрин покачала головой.
— Я не могу больше ни о чем его просить, — прошептала она. — Нам и так пришлось обращаться в Совет, чтобы добиться разрешения на твой приезд.
По просьбе Джудит она рассказала ей о заседании Совета, о том, как Йан вмешался, когда старейшины уже были готовы отказать в ее просьбе, и как она дрожала от страха на протяжении всей этой пытки.
— Не понимаю, почему тебе пришлось обращаться за разрешением в Совет, — недоумевала Джудит. — Даже если принять во внимание то, что я англичанка, все же мне непонятна необходимость получения их согласия на мой приезд.
— У Мэйтлендов есть веские причины не любить англичан, — объяснила Фрэнсис Кэтрин. — Большинство из них потеряли своих друзей и близких в боях с англичанами. Поэтому они ненавидят вашего короля Джона.
Джудит пожала плечами.
— Вообще-то многим английским дворянам не нравится король. — Она с трудом подавила в себе желание перекреститься, чтобы не сгореть в аду за поношение верховного правителя. — Он думает только о себе, к тому же совершил много ужасных ошибок. По крайней мере так мне говорил дядя Герберт…
