– Они готовят большую вечеринку. Так что нас сначала ждёт праздничный обед у деда, а затем долгий вечер в гостях. Причём, если я правильно понял Питера, Андреа пригласила едва ли не всех наших друзей и знакомых.
Единственный вопрос, который упорно не желал обсуждать Макс, это как обстоят его дела с переоформлением земли. Лера боялась об этом спрашивать, ведь именно от этого зависело, как долго она ещё сможет находиться рядом. Но когда всё же решилась, Макс лишь лениво пожал плечами.
– Есть трудности, но не будем об этом, – пробубнил он с явной неохотой и тут же перевёл тему. – Ты лучше расскажи, как у тебя с немецким? Судя по твоим тетрадкам, ты уже должна читать Гёте без словаря.
– Ты что, рылся в моих вещах? – ахнула Лера.
– Конечно! Я приехал, тебя нет – уже соблазн. А после того как ты меня отшила по телефону, я чувства вины совсем не испытывал.
– А если бы я дневник вела? – всё ещё не могла прийти в себя Лера.
– Ну, тогда я бы смог, наконец, в тебе разобраться, но, увы, я его не нашёл, – веселился Макс. – Кстати, зачем тебе столько крема от синяков? Надеюсь, ты не из тех чокнутых девиц, которые его, не знаю, едят, чтобы что-то там в себе улучшить?
– Он от синяков. Слишком часто наступаю на одни и те же грабли! – обиженно проворчала Лера.
– Ладно, не злись, обещаю, что больше так не буду. Давай, расскажи, как занятия.
Макс перешёл на немецкий, и Лера с удивлением обнаружила, что, оказывается, уже много что понимает. Конечно, говорил он медленно и выразительно, но Леру это так вдохновило, что она с воодушевлением и азартом отвечала на вопросы, а затем сама не заметила, как перешла на русский и выложили Максу всё, что произошло за время его отсутствия. Про уроки, ремонт, забытую работу, про фильмы и снова про ремонт. Она так расслабилась, что даже поделилась своим неожиданным и не очень приятным открытием по поводу истинной причины разногласий между Антоном и Катей. Бывшего жениха она, конечно, не упоминала, но всё равно рассказала куда больше, чем следовало, хотя понять причины своей внезапной откровенности не могла. Хорошо ещё, что они наконец выбрались из пробки и уже почти приехали, потому что, куда мог завести её предательский язык, можно было только догадываться. Чуть позже Лера даже дала себе обещание провести работу над собой, иначе она сама не заметит, как признается Максу в любви, а этого никак нельзя было допустить.
У мамы пробыли долго. Макс с любопытством осматривал квартиру. И хотя до завершения ремонта было ещё очень далеко, он всё же удостоил жену красноречивыми похвалами по поводу оформления его «свадебного подарка». Лера в его искренность не поверила, но ничего говорить, конечно же, не стала. Ей было очень грустно от всего этого лицемерия. Ведь мама верила в счастье дочери и очень старалась произвести впечатление на нового родственника. Она приготовила просто королевский ужин и вполне заслуженно утопала в комплиментах зятя. В то время как Лера с ужасом представляла её разочарование и боль, когда она узнает, что этот брак распался. А Макс, к сожалению, так вошёл в роль, что совершенно об этом не думал. Он вёл себя как примерный муж и болтал с тёщей не переставая. А затем они с мамой вообще как-то незаметно переключились на Леру и так увлеклись обсуждением, что она почувствовала себя лишней.
Макс, конечно же, начал шутить насчёт кулинарных способностей Леры и других её «милых недостатках», закончив тем, что ему в жёны досталась жуткая почемучка и неумеха, которую всему придётся учить. Но самое удивительное, что, вместо того чтобы встать на её защиту, мама не только весело поддерживала разговор, но и с воодушевлением принялась рассказывать Максу подробности из жизни дочери. Они посмотрели детские фотографии, рисунки и даже школьный дневник Леры, совершенно не обращая на неё внимания. Лишь иногда Макс, весело улыбаясь, бросал на жену странные взгляды, и в конце концов Лера не выдержала и, налив себе вина, ушла на балкон.
Она злилась. На себя за свой длинный язык, на Макса за то, что он влюбил в себя и её, и маму. Сколько раз за эти недели Лера пыталась поговорить с ней откровенно, рассказать правду, найти союзника, человека, которому можно открыться. Но каждый раз, когда она начинала разговор о своём муже, мама радостно вздыхала и трогательно обнимала дочь, радуясь за её счастье. В итоге Лера так и не смогла ни в чём признаться, трусливо оставив эти попытки. И вот теперь её самые любимые на свете люди сидели в гостиной, весело обсуждая поездку в Италию, которую непременно обещал устроить Макс. А Лере ничего не оставалось, как глубоко вздыхать и топить печали в вине. Потому, что не будет никакой поездки по крайней мере с Максом. Очень скоро маму ждёт большое разочарование, и от этого на душе было тяжело и больно. Так что Лера с трудом поборола приближающуюся, к сожалению, привычную уже панику и, поджав колени, забралась в плетёное кресло, пытаясь переключиться на красоту летнего вечера и суетливую стайку птиц.
Лера очнулась от мягкого, но настойчивого прикосновения. Она неохотно открыла глаза и тут же вздрогнула. Макс сидел рядом и задумчиво накручивал на палец небольшую прядь её волос. Он был так близко, что она чувствовала его тёплое дыхание, отчего по телу тут же пробежала волна приятных мурашек. Лера осторожно осмотрелась и изумлённо повернулась к мужу. Она ещё не до конца проснулась и никак не могла понять, как они оказались в машине, да ещё и в гараже их дома!
– Не трудись напрягать память. Мы пытались тебя разбудить, но ты впала в спячку, да так, что даже ни разу не пикнула, пока я нёс тебя до машины. А я, между прочим, не рассчитал и зацепил твоей головой косяк. – Лера машинально запустила руку в голову, вызвав у Макса ласковую улыбку.
– Я шучу, я был очень аккуратен. Но твоя мама немного расстроилась, что не попрощалась лично. Она попросила меня поцеловать тебя за неё. У тебя очень хорошая мама. Можно?
Макс наклонился ближе и вопросительно посмотрел на Леру. А так как она всё ещё плохо соображала, то, неуверенно моргнув, подставила щеку.
– Это от мамы, – прошептал Макс, прижимаясь губами к щеке. – А это от меня.
И он тут же мягко коснулся её губ. Поцелуй был неспешный, чувственный и такой сладкий, что Лера поневоле подалась вперёд, немного откинув голову, чтобы Максу было удобно. Отвечая, она даже погладила его по щеке и волосам. Лера не думала и не хотела думать. Сейчас всё, что было важно, это нежность и внимание любимого мужчины. Она устала от споров, устала прятать свои чувства, а то, что происходило в данный момент, давало хотя и краткий, но такой необходимый выход её тайным желаниям и любви. И неважно, зачем это Максу, главное, чтобы он не останавливался, сжимал её в объятиях и любил хотя бы несколько минут.
– Это за крепыша, – снова прошептал он ей в губы и, прежде чем Лера смогла что-либо ответить, вышел из машины и открыл перед ней дверь. – Пойдём, нам рано вставать, а мне ещё нужно поработать.
***
В Берлин прилетели вечером.
Чем ближе Макс был к дому, тем лучше становилось его настроение, чего никак нельзя было сказать о Лере. Территория Макса её пугала, и она чувствовала себя одинокой. Это был неизвестный, чуждый, говорящий на другом языке мир, живущий по правилам её мужа, а у неё сейчас не было даже телефона для общения с родными и близкими.
