Перитус согнулся над столом, а перед ним расстилался пергамент.
– Мы успешно продвинулись довольно-таки далеко вглубь, – пожал плечами Верадис. На горизонте еще не показались старые крепостные стены Дун-Багула, но теперь они были уже близко, не более чем в одном дневном переходе.
– Да. Но теперь мы идем по лезвию ножа. У Мандроса имеется дружина, по крайней мере равная нашей, а вероятно, и больше того.
– Хорошо. Тогда он может поддаться искушению и покинуть свою лисью нору, чтобы вступить с нами в сражение.
– Он пошлет просьбу о помощи, – ткнул Перитус пальцем в расстеленный перед ним пергамент. – Его ближайшие укрепления – это Раэн на востоке и Иска на западе. У нас не хватит людей, чтобы остановить их прорыв, но, если наши союзники из Вин-Талуна правы, тамошние дружины невелики: большинство воинов отправлено оттуда на восток, ожидают, что мы ударим напрямую через горы. – Полководец утомленно потянулся. – Надо выманить его из логова и довести дело до боя, прежде чем подоспеет помощь.
– Да, – хмыкнул Верадис. – Если он не выступит навстречу нам на поле боя, я осрамлю его перед всем его народом, гласно объявлю о его деяниях… – Он прервался на мгновение, по всему телу пробежала дрожь. «Убийца», – прошептал голос в голове. – Я вызову его на Суд мечей – что угодно, только бы вытянуть его из-за стен.
– Мы могли бы взять Дун-Багул штурмом, – сказал Перитус. – Его стены вовсе не неприступны, но за это придется заплатить дорогой ценой, как людьми, так и временем. Мандрос не дурак, да и особого малодушия за ним до сих пор не замечено. Удачнее всего для нас будет подойти вот здесь. – Он снова ткнул пальцем в пергамент, и Верадис с Раукой подошли ближе, глядя на карту, расстеленную на столе. Перитус провел через нее черту: – Между нами и Дун-Багулом протекает вот эта река. Моста нет, один брод, если только не делать пятидневный крюк. С одной стороны брод граничит с лесом, с другой к нему подступают холмы. Для того чтобы устроить нам засаду, лучше места и не придумаешь. Мандрос точно прознает об этом – и если он сочтет, что наши силы хотя бы равны, то, вполне вероятно, что он не упустит такой возможности.
Верадис мрачно улыбнулся:
– Позволь мне провести авангард через реку.
Перитус нахмурился:
– Даже если мы будем ждать засады и подготовимся к ней, это все равно будет самая опасная точка.
Раука засмеялся, но его резкий смешок ничуть не разрядил напряженную обстановку.
– Теперь-то мы привыкли бывать в опасных точках. По крайней мере, на этот раз на нас не будет переть орда кровожадных драйгов и великанов.
– Ну не знаю, – протянул Перитус. – Я как-то не стремлюсь возвращаться в Тенебрал без первого меча нашего нового короля.
– Ты же видел выучку нашей когорты, – пылко воскликнул Верадис. – Ты же знаешь, мы лучше всего подходим для этой задачи, мы сможем принять на себя удар любой засады, любого нападения – наша стена щитов создана именно для подобного положения.
– Может быть, и так, – неожиданно усмехнулся Перитус. – Кажется, в тебе есть что-то от твоего брата.
Верадис хмыкнул, не зная, что сказать. Крелис крепко сдружился с Перитусом во время его пребывания в Джеролине – и часто говорил о хитроумном полководце Аквилуса.
– Хорошо, ты будешь в авангарде и переправишься первым. Мы выступим на рассвете, не спеша дойдем до реки и просто понадеемся, что Мандрос будет действовать на основании сведений, которые его лазутчики доставят ему сегодня ночью.
По шатру снаружи постучали, и раздался голос стражника Перитуса.
– Войдите.
В шатер вошли трое: два воина, а между ними – какой-то мужчина. Мужчина был облачен в потертое кожаное одеяние и укутан в темный плащ. Он откинул капюшон – и открылось широкое плоское лицо: румяные щеки и тревожно мечущиеся глаза.
Верадис услышал, как Перитус еле слышно вскрикнул. Он уже видел этого человека на совете у Аквилуса.
На Верадиса беспокойно глядел Гундул, сын Мандроса.
* * *
Верадис ступил на мелководье – ледяная вода бурлила вокруг ног, просачивалась сквозь сапоги и цепенила стопы. По обе стороны от него тянулась неровная вереница где-то из шести десятков человек. Галька осыпа́лась под ногами, и он покачнулся, чувствуя спиной немалый вес щита.
Перед ним, на весьма немалом расстоянии, простирался дальний берег реки. Затем был пологий склон, ведущий в лес.
Он старался не засматриваться на деревья, а искать, не мелькнет ли где-нибудь блик солнечного света на железе, и не сводил глаз с воды. Позволив себе мельком оглянуться через плечо, он увидел, что бо́льшая часть его отряда уже вошла в реку, а позади них более рыхлым строем рассредоточились воины Перитуса.
– Теперь уже не вернуться, – пробормотал Раука стоя рядом с ним. – И кого вообще посетила столь дурацкая мысль – послать нас первыми переправляться через реку?
– Ага, – проворчал Верадис и выдавил ухмылку, несмотря на поселившееся где-то глубоко внутри дрожащее чувство невесомости.
Взгляд снова устремился вперед, неумолимо притягиваясь к полосе деревьев в полусотне шагов от края реки. Если Мандрос там, он дождется, пока когорта частично не выйдет из реки, чтобы его можно было атаковать как с фланга, так и с фронта. Лобовая атака не даст им выйти из реки, но неожиданный удар по флангу обычно наносит больше урона. Он может даже решить исход битвы.
«Мандрос».
Мысль о короле Карнатана отбросила все сомнения. Мандрос явно служил Черному Солнцу. Предатель выхватил у Натаира его личный кинжал, ударил короля Аквилуса в горло и вонзил его принцу в бок. Нельзя было тогда впускать Мандроса в покои.
«Справедливость», – прошептал голос в голове.
Сегодня свершится справедливость: темная, беспощадная, кровавая справедливость.
Они преодолели уже где-то половину реки, и до дальнего берега оставалось сорок шагов, тридцать, двадцать…
Внезапно из-за деревьев донесся клич – пронзительный оглушительный боевой клич. На свет ринулись люди, заблистало железо обнажаемого оружия, послышался топот: они бросились вниз по склону к Верадису и его людям.
Верадис сдернул щит со спины и завопил:
– В стену щитов становись!
Вынул свой короткий остро заточенный меч, поднял щит и удовлетворенно почувствовал, как он с убедительным стуком сомкнулся со щитом Рауки слева и со щитом Боса – справа. У него было лишь мгновение, чтобы найти опору на зыбком дне реки и взглянуть за оковку щита на набегающий людской поток. Подобная тактика их, похоже, смутила. Так сражаться было не принято. Его отряд должен был двинуться в наступление на берег реки, схлестнуться с врагом, а там битва быстро распалась бы на беспорядочную череду отдельных стычек. Если бы не слабость в коленях, он бы рассмеялся.
Затем кричащая лавина врезалась в стену. Сотни щитов столкнулись друг с другом в громовой разноголосице. Стена дрожала, но удерживалась, толпа нападающих теснила свои первые ряды, превращала их в сдавленную, клокочущую мешанину рук и ног.
