Верадис согнул колени, налег плечом на щит и крякнул от навалившегося на него огромного веса множества тел. Он снова и снова высовывал руку за край щита и наносил уколы. Его клинок вонзался в чьи-то мышцы, сухожилия, скреб по чьим-то костям. Его кисть, всю его руку то и дело обдавало струей горячей крови, а люди кричали, мертвые тела держались стоймя только потому, что на них напирали новые люди. Его воины по обе стороны от него делали то же самое, направо и налево раздавая смертоносные удары.
Он обернулся, через плечо прокричал команду, услышал, как воин позади него передал ее соседу, и через мгновение раздался звук рога. Все в первой шеренге стены щитов сделали шаг вперед, оттеснив напирающую толпу врага, затем – еще и еще. Песок и галька под ногами превращались в плоть, кожу и дерево – ступать приходилось по мертвым телам. Река вокруг них окрасилась алым, груды тел отмечали границу прилива, на которой стояла стена щитов. Когорта Верадиса медленно, неумолимо проталкивалась вперед. Некоторые в первых рядах падали, спотыкаясь о мертвых или просто не выдерживая встречного напора, но зазоры мгновенно заполнялись. Затем Верадис почувствовал, что земля под ним изменилась и стала более твердой, а берег реки также стал красным оттого, сколько людей пало на нем, будучи раздавленными о непробиваемую стену из дерева и железа.
Давление на его щит неожиданно снизилось. Он увидел, что передние ряды врага отступили вверх по берегу: теперь в их глазах читался страх. Сражения часто выигрывались в яростном порыве первой атаки, пока в жилах еще кипела кровь. Этот бой должен был стать избиением более малочисленного противника, барахтающегося по колено в бурной реке. Однако на деле потери понесло преимущественно войско Мандроса.
Верадис почувствовал, как его члены налились свежей силой, и, приободрившись, двинулся вперед, а его воины последовали за ним.
Теперь стало легче. Под ногами была твердая земля, вражеские ратники уже не так бешено рвались в атаку. Прочие люди Мандроса обошли фланги его колонны, с облегчением возвращаясь к привычному способу ведения боя, поскольку теперь из реки выходили люди Перитуса.
Когорта Верадиса безрассудно рассекала вражеские ряды. Затем сквозь шум битвы донесся протяжный дикий крик. Он поднял взгляд и различил возле полосы деревьев чью-то фигуру верхом на коне; юноша удивленно моргнул, увидев лес так близко. Фигурой оказался сам Мандрос – он изрыгал какую-то тираду, полную ярости пополам со смятением, подгоняя своих людей и дико сверкая глазами. «Убей его!» – прогремел голос в голове. Вокруг Мандроса топталась кучка всадников с мрачными и сосредоточенными лицами.
Он рванулся вперед, яростно нанося удары, опережая своих товарищей по оружию. Бок свело резкой болью: его щит пронзил чей-то клинок, но его защитила кольчуга. Острие соскользнуло вниз, ужалило его в бедро, и по ноге хлынула кровь. Юноша споткнулся, его внезапно одолела слабость, затем его схватили, подняли и потянули назад чьи-то руки. Верадис увидел Мандроса и выругался, сплюнув кровью на землю у ног. Он был так близко!
Затем где-то сверху и справа затрубили рога. На мгновение битва, казалось, затихла – все следили за звуком.
У подножия холма, который окаймлял поле битвы, строились шеренги воинов – в основном пехотинцев, но с тыла их прикрывали около двух десятков конников. Верадис увидел, как один из них достал меч и занес его над головой. Гундул, сын Мандроса, издал громогласный боевой клич, и его бойцы с криком понеслись вниз по склону.
Глава 51. Корбан
Корбан, хлопая глазами, уставился на человека, стоящего рядом с Гаром.
– Мейкал, говоришь?
– Да, – проворчала Кивэн, снова занявшись лошадью. – Он только что приехал. Я без ума от его коня – ты только погляди, какой красавец! Бьюсь об заклад, это самый быстрый конь, которого я когда-либо видела!
Корбан покосился на жеребца за спиной темноволосого мужчины: жеребец и правда был что надо – серый в яблоках, высокий, тонкокостный, но почти сразу его взгляд снова обратился к этому Мейкалу. Не успел он опомниться, как ноги сами собой понесли его к управляющему конюшен и его спутнику. Гроза шла на шаг позади.
Гар что-то говорил, но замолчал, как только Корбан подошел к ним.
– Бан! – окликнул его управляющий конюшен.
Корбан просто застыл на месте: вот он стоит, а дальше-то что – что говорить, что делать? Он никак не мог понять, зачем вообще подошел.
– Бан, ты чего-то хотел?
– Я… э… у вас отличный конь, – промямлил он, уставившись на спутника Гара.
– Спасибо, – сказал гость. Он был высокий, очень высокий и в свете солнца из-за спины казался сплошным темным силуэтом. В облике этого человека было что-то знакомое, и это что-то щекотало память, словно паук, ползущий по загривку. Они стояли, разглядывали друг друга в нарастающей тишине.
– Это Мейкал, – наконец сказал Гар; казалось, будто он испытывает непривычную для себя неловкость.
– Рад знакомству, – проронил Мейкал, и его губы изогнулись в легком подобии улыбки.
Корбан только кивнул.
Вновь повисло нарастающее молчание, они опять уставились друг на друга. Темные глаза Мейкала, казалось, приковывали его к месту; они смотрели не просто на него, но в него, производя какие-то непонятные измерения. Но потом он улыбнулся.
– У тебя необычная компания. – Мейкал посмотрел на Грозу.
Волчениха крепко прижималась к бедру и ноге Корбана – она часто это делала, когда чем-то раздражалась или тревожилась. Уши ее навострились, шерсть на холке встала дыбом, она вытянула шею и принюхивалась. Мейкал присел на корточки, глядя волченихе в глаза, и протянул руку, чтобы она познакомилась с его запахом. Длинные клыки, торчащие из-под губ по меньшей мере на пядь, коснулись его пальцев, но он не отстранился. Через мгновение Гроза фыркнула и поскребла когтями землю, а затем легла к ногам Корбана.
– Ее зовут Гроза, – сказал Корбан.
– Хорошее имя.
Мейкал быстро поднялся, затем покачнулся на ногах.
– Прошу прощения, – сказал он. – Я много времени провел в седле.
– Давай, – предложил Гар, – поставим твоего коня в стойло, а то он, судя по виду, устал не меньше тебя.
Гар посмотрел на Корбана:
– Ты к Брине?
– Да.
– Тогда бывай, иначе ведь и тут, на конюшне, для тебя работа найдется.
– Ага, – выдохнул Корбан, но с места сдвинулся не сразу: по коже снова проползло то самое неотвязное воспоминание.
Глава 52. Кивэн
Кивэн смахнула с глаз набегающий пот. Воздух был холоден и свеж из-за постоянного резкого ветра, дующего с моря, однако девушка так усердно трудилась, что было даже жарковато. Бо́льшую часть утра и хорошо за полдень она проработала, приучая жеребенка к седлу.
