– Так, значит, они с вами сразились? – спросила Кивэн. – Ну, то есть в ближнем бою?
– О да, – сказал Ронан. – Хотя не все они бились с одинаковой силой. Большинство из них привыкли грабить имения или с превосходящими силами нападать из засады на малые воинские разъезды. Однако, когда мы с ними сошлись, их было все же больше, чем нас. По крайней мере, до тех пор, пока не подоспели Гетин и Эвнис, а немногим после – и Утан.
– О, так они тоже поучаствовали в сражении? – спросил Корбан.
– Что-то вроде того, – проворчал Ронан. – Зависит от того, кого спросить. Любой из дружины Эвниса скажет вам, что они-то и выиграли битву. – Он фыркнул. – А спроси меня, и я скажу тебе, что они прибыли, когда все почти заканчивалось. Может, мы бы бились немного дольше, возможно, потеряли бы еще несколько воинов, но исход был бы таким же.
– Что с Брейтом? – спросил Корбан, думая о человеке, который ровно здесь, в этой самой крепости, дал ему клятву. И сдержал ее.
– Брейт? Он там тоже был. Многим хотелось заполучить его голову. Первым до него добрался Пендатран. – Молодой воин огляделся и понизил голос. – Только по милости Элиона он все еще с нами, – пробормотал он. – Этот Брейт умеет орудовать клинком.
– Что случилось потом? – спросила Эдана. – А то мне даже отец не рассказал.
– Брейт раскроил Пендатрану десницу, чуть было его не прикончил, но тут на него бросились эти двое братьев – Галион и Коналл. Вдвоем налетели на Брейта, точно Азротовы Кадошимы.
– Не говори так, – ойкнула Эдана и сложила пальцы в жест, отгоняющий злые силы.
– Так ведь правда же, – пожал плечами Ронан. – Именно так и налетели. Если бы не они, везти бы нам назад только хладный труп Пендатрана.
– Они его убили? Я про Брейта, – допытывался Корбан.
– Куда там. К Брейту присоединились другие – и отбили атаку братьев. Потом Галион мне как-то сказал, что среди них был разбойник, который сидел тут у нас в темнице, – тот, которого поймали в Баглуне.
Корбан покосился на Кивэн и сглотнул. В какой-то мере он почувствовал облегчение оттого, что Брейт выжил.
– Короче говоря, именно тут-то и прибыли Гетин и Эвнис. В этой схватке полегло большинство разбойников. Сам-то Брейт, правда, удрал, да еще и не один. Но спастись удалось немногим. Бьюсь об заклад, больше они нас донимать не станут. По крайней мере несколько ближайших лет. А то и вовсе больше никогда.
– Хорошо, – взволнованно сказал Корбан.
– Тебя не ранили? – спросила Кивэн.
– Меня? Нет. Оцарапали пару раз, да и только. В этом походе я впервые убил человека. Но не пострадал. Чего не скажешь о многих других.
Кивэн осторожно протянула руку и коснулась Ронана кончиками пальцев. Он взял ее за руку и сжал в своей ладони.
– Значит, в Темнолесье теперь чисто, – подытожил Корбан, хмуро глядя на сестру.
– Да. Настолько чисто, насколько это вообще возможно.
– Эвнис чуть ли не козлом скакал от счастья, – неодобрительно сказала Эдана.
– Почему? – спросила Кивэн.
– Потому что теперь ничто не мешает его племяннице выйти за Утана. Бедная Кайла.
– А что не так с Утаном? – спросил Корбан.
– Да нет, с ним-то ничего. Это все его отец, Оуайн. Тьфу. – Ее передернуло. – А еще это дает Эвнису новые силы для попыток выдать меня за Вонна. – Она снова нахмурилась.
– Когда они переплетут руки? – спросила Кивэн.
– Думаю, весной, – предположила Эдана. – Сейчас-то дело уже к зиме.
– Если только к весне Темнолесье снова не заполонят люди Брейта, – добавил Корбан.
Ронан покачал головой:
– Зимой нигде не бывает легко, а уж жить в лесу без крова над головой… Нет. Как я уже сказал, на то, чтобы восстановиться в прежнем количестве после того, как мы их проредили, разбойникам потребуются годы. Их силы сломлены.
* * *
В лицо несло холодные колючие капли. Корбан пригнул голову, крепче укутался в плащ и потащился дальше, ворча себе под нос. Воронья луна – не лучшее время, когда живешь у Западного моря.
Мальчик только что закончил помогать Брине и шел домой, думая только о горячем хлебе и жарко́м. Он ускорил шаг.
В последнее время Брина вела себя иначе – не так резко и грубо, даже порой приветливо. И стала поручать ему более интересные задачи: готовить припарки, смешивать травы и снадобья – словом, применять знания, которыми она засыпа́ла его весь последний год.
Примерно в пятидесяти шагах от него, но с той же скоростью позади по траве мягко ступала Гроза. Он посмотрел вверх и увидел, что Гаван уже близко, а крепость на горе почти совсем скрылась за пеленой дождя и туч.
На улицах деревни было почти пусто, редкие прохожие торопились домой, чтобы согреться у очага. Только Корбан ступил на извилистую дорогу, ведущую к крепости, как вдруг за спиной прозвучал знакомый голос.
– Привет, Бан, – нагнав его, сказала Бетан.
– О, привет, – ответил он, узнав сестру Дата. – Куда идешь?
– Наверх. Собираюсь кое с кем встретиться, – кивнула она на окутанную облаками крепость. – А до этого помогала с работой в коптильне. Пройдешься со мной?
Корбан принюхался и наморщил нос.
– По-моему, слишком уж долго ты пробыла в коптильне, – улыбнулся он, зажимая ноздри пальцами. – Так и быть, пойду с тобой, только не слишком близко.
Она состроила рожицу.
– С кем это ты собираешься встретиться?
– Не скажу, – сказала она, краснея.
– Ого! – воскликнул Корбан, – Занятно. Стало быть, кто-то за тобой увивается?
– Возможно, – теперь она уже улыбалась. – Скоро все обо всем узнают. Впрочем, сначала он должен поговорить со своим папой.
– Да ладно тебе, Бетан, кто это? Я никому не скажу.
Она опять лишь улыбнулась.
Они прошли около трети пути до крепости и приближались к повороту. Внезапно Гроза остановилась и навострила уши. Она смотрела налево, за валун, на густую купу разлохмаченных ветром кустов боярышника. Корбан напрягся: кажется, он услышал чьи-то голоса, но их заглушали вой ветра и шум дождя. Он внимательно взглянул на купу – кажется, среди ветвей кто-то шевелился.
Бетан тоже услышала эти звуки, сошла с дороги и направилась к боярышнику. Постепенно они подошли ближе, под покров листвы, и, поскольку кусты теперь защищали их от непогоды, громкие голоса стали слышны отчетливее.
Корбан остановился за деревом, придерживая Грозу ладонью. Ему открылась полянка, над которой сплетались ветви.
Там стояли три фигуры: Рэйф и Крэйн, потрясающий учебным мечом – его учебным мечом, – и Фаррелл. Рэйф что-то сказал, размахивая руками, затем плюнул Фарреллу в лицо.
