– Сколько ночей до Галдиса? – спросил Вандил.
– Пять, а может, и шесть, – сообщил Альцион. – Я бы проходить за две, если бы не этот много людишки, – оглядел он луг, покрытый стягивающимися рядами воинов, и пожал плечами. – Будем увидеть.
– Да. Но я не хочу, чтобы у наших ратников закончилась пища, чтобы они повернули назад прежде, чем мы достигнем этого места, – сказал Ромар.
– Тогда ты сказать свои люди идти быстрее, – проворчал Альцион.
– Может быть, стоит взять возы с продовольствием? Будет медленнее, но тогда не придется торопиться, и мои люди будут сыты и довольны. Мы всегда так делали.
– Нет, – отрезал Альцион. – Скорость есть жизненно важный. Нельзя дать, чтобы гунены собрать силы. И чем дольше им будет готовиться, тем больше их стихийники сможет поставить нам ловушки. Я провести нас так быстро, как вы смочь.
Ромар нахмурился.
* * *
Громко протрубил рог, и на лугу выстроились отряды. Во главе широкой колонны встали Вандил и его гадрайцы – все как один угрюмые, суровые воины. С ними был и Альцион – многие косились на него с опаской.
Верадис достиг передних рядов своей дружины.
– Пора, – объявил он, надел и затянул железный шлем, проверил, крепко ли подвязаны на спине ремни его щита, а под ним – сумка с походной снедью. Погладил зуб в рукояти меча – и ощутил внизу живота взволнованный трепет, зная, что они снова в шаге от смертной битвы.
Калидус стоял рядом с джехаром и ждал его.
Вновь прозвучали рога, и они тронулись в путь – вперед, прямо на нависающую над ними темную высокую стену леса.
– Все прошло хорошо? – спросил его Калидус.
– Да. Ромар поворчал, но, думаю, Брастер держит его в узде. Нас ведет Альцион.
– Хорошо. Ромар меня беспокоит, – сказал Калидус. – Его преданность…
– Да, меня тоже, – согласился Верадис.
У Калидуса был настороженный, задумчивый вид.
– Он нам как кость в горле, Верадис. Он выступает против Натаира, недоволен нашим присутствием. И, равно как и от кости в горле, просто так от него не избавиться. Он будет вонзаться глубже, вызывать нагноение, разложение.
– Если он будет перечить Серену Дисглайру, – сказал Акар-джехар с резким акцентом, – тогда, возможно, его голову следует разлучить с плечами.
Верадис фыркнул и улыбнулся Акару, посчитав его слова шуткой, хотя эта мысль была не лишена определенной привлекательности. Но Акар лишь взглянул на него холодным непроницаемым взглядом. Улыбка сошла у Верадиса с лица.
Калидус усмехнулся.
– Я попытаюсь его вразумить, – сказал вин-талунец, – прежде чем мы прибегнем к более крутым мерам. Кроме того, его защищает Гадрай.
Акар презрительно фыркнул.
Верадис посмотрел в пространство между Калидусом и Акаром, вспоминая слова Натаира. «У них есть право, – говорил Натаир, – служить мне так, как они считают нужным. Ты командуешь моим отрядом, Верадис, но джехаров я поручил Калидусу. Ты, Верадис, воин, а не хитроплет. Сражайся за меня с гуненами, а Калидус пусть налаживает связи. Пусть каждый занимается своим делом».
Ромар представляет собой помеху – в этом он убеждался со все большей уверенностью, но – неужели он еще и предатель? В этом он еще не убедился. И Макуин, и Кастелл ехали с ним. Он встревоженно нахмурился. Но ведь Калидус – один из Бен-Элимов, слуга Элиона, – он же наверняка поступит правильно? Едва лишь они ступили под тень деревьев, сделали первые несколько шагов по Форнскому лесу, у Верадиса возникло дурное предчувствие.
Глава 66. Кивэн
Кивэн услышала жужжание, глухой стук, похожий на звук топора, раскалывающего сырое дерево, и проводник выпал из седла; из его груди торчала стрела с черным оперением.
– Щиты к бою! – рявкнул Тулл, таща свой щит из-за спины, а затем взревел: одна стрела воткнулась ему в ногу, а другая пронзила грудь лошади.
Все перемешалось. Взгляд Кивэн лихорадочно метался по поляне. Воины кричали, вопили от боли, кони жалобно ржали, а со всех сторон в них летели стрелы. Половина уже пала – либо сраженная стрелами, либо погребенная под конскими телами. Остальные спешили к королеве Алоне, Кивэн и Эдане, пытались прикрыть их щитами, отгоняли их назад, на тропу, по которой они выехали на луг.
Новый шквал стрел, ржание, крики. Затем из-за деревьев высыпали фигуры в красных плащах, часть их выстроилась цепью и перегородила путь, по которому они приехали, другие отрезали выход на дальнем краю поляны, а еще больше устремилось к кучке в серых накидках, что сгрудилась посреди лужайки…
Двое из тех, кто по-прежнему был верхом, попытались было пробиться к выходу. Один упал сразу же – его коню подрубили ноги, но другой все же прорвался, хотя и замотался безвольно в седле, когда его лошадь поскакала прочь. Вслед всаднику понеслись стрелы – впрочем, Кивэн не разглядела, угодили ли они в цель.
Разрыв в цепи мгновенно сомкнулся.
– Без толку! – воскликнул Тулл, перекрикивая грохот. – Он стоял возле скакуна Алоны и закрывал их своим щитом. – Отступаем этим путем, – скомандовал он и потянул лошадь королевы к краю поляны между двумя выходами.
Кучка нападающих внезапно налетела на них – у некоторых были копья. Тулл взревел и рубанул мечом древко, пробившее брешь в щитах и погрузившееся в живот коня Алоны. Схватил Алону за талию, а скакун поднялся на дыбы и завалился на спину. Воин осторожно опустил королеву и бросился на нападающих. Через мгновение двое упали: у одного лицо было разбито железным умбоном щита Тулла, а другой схватился за зияющую рану в брюхе.
Всех лошадей теперь уже перебили, а Тулл и еще с полдесятка оставшихся в живых ратников окружили женщин и задним ходом начали отступление. В рядах своих защитников Кивэн поискала глазами Ронана, увидела, что он держит щит перед Эданой, и почувствовала прилив облегчения. Девушка насилу подавила в себе желание протянуть руку и прикоснуться к юноше. А снаружи, за Ронаном, смыкался круг мрачноликих, ощерившихся мужчин, все плотнее тесня прижавшиеся друг к другу тела тех, кто пытался ее защитить. Вот мужчины вре́зались в них. Железо столкнулось с железом, послышался хруст костей, чавканье плоти, раздираемой клинками, и крики людей, но их маленький круг все же выдержал натиск. Он отступил, а несколько нападающих остались бездвижно лежать на примятой траве.
– Баб живьем берите! – заорал кто-то. Выглянув из-за стены защитников, Кивэн увидела, что их немногочисленный уцелевший отряд окружило по меньшей мере два десятка человек. Затем нападающие в красных плащах снова хлынули в атаку.
Снова произошло короткое яростное столкновение, в самой гуще которого слышался боевой клич Тулла. Кивэн вдруг вспомнила о своих ножах, нашарила один на поясе, вытащила и швырнула его в лицо врагу в красном плаще – а затем увидела, как он заваливается навзничь, хватаясь за горло.
