«Дат!»
– Не знал, – пробормотал Корбан.
– Хорошие у тебя друзья, – похвалил Мэррок. – Верные.
Корбан оглянулся через плечо на Гара, который ковылял позади колонны.
– Знаю.
– Можно многое рассказать о человеке по его окружению, по его друзьям – и врагам, – сказал Мэррок.
Гроза внезапно замедлила ход и припала к земле: прижала уши к черепу, забила хвостом.
Мэррок поднял руку, и колонна стала.
– Отойди, парень, – прошептал он. – Если будет битва, найди Гара.
Корбан кивнул, но продолжал идти вперед, желая приблизиться к Грозе. Положил ладонь ей на спину – и почувствовал, как внутри нее нарастает утробное рычание.
По обе стороны от него прошли воины, все вдруг собравшиеся, напрягшиеся, затем до него дохромал и Гар – и успокаивающе положил руку мальчику на плечо.
Мэррок находился примерно в десятке шагов впереди – положил руку на рукоять меча и сосредоточенно осматривал лес. Застыл на мгновение, затем побежал вперед. Остальные сгрудились вокруг него, последними из всех – Корбан и Гар.
Земля здесь была утоптана, а среди подлеска лежало несколько тел: два в красных плащах, одно – в сером. Мэррок опустился на колени рядом с последним, одиноким телом в сером плаще и с глубоким порезом через все горло.
Корбан пригляделся – и внутри у него что-то оборвалось.
Это был Ронан.
Воины начали осматривать окрестности. Коналл наклонился, что-то подобрал и показал Мэрроку какой-то нож.
– Это нож Кивэн, – сказал Корбан.
– Уверен, парень? – спросил его Галион.
– Это ее, точно. Один из ее метательных ножей.
– Обыскать местность, – приказал Мэррок.
Пока десяток мужчин разбредались по округе, Корбан опустился на колени рядом с телом Ронана и вспоминал, как тот смеялся вместе со всеми, подтрунивал над Кивэн, всегда охранял Эдану. Глаза затуманились слезами. На земле он увидел меч Ронана и поднял его, вложил рукоять юноше в руку и сомкнул на ней его деревенеющие пальцы.
На плечо легла ладонь Гара. Корбан протер глаза и поднялся.
– Они всё еще живы, – сказал Мэррок, когда воины собрались вокруг него. – В этом я уверен. Впрочем, по-моему, здесь их все-таки захватили в плен. След сворачивает с их прежнего пути и тянется на восток. Надо поднажать.
Он выразительно посмотрел на Корбана, тот что-то шепнул Грозе, и волчениха снова отправилась в путь, припав носом к земле.
Продвигались они весьма живо – Гроза задавала всем хорошую скорость; среди людей нарастало напряжение – все осознавали, что они уже близки к цели.
Тем не менее спустя время, которое показалось Корбану мгновением, в лесу стало темнеть, и следов больше не было видно. Мэррок объявил остановку, и Корбан потянулся к меху с водой.
– Скоро совсем стемнеет, – сказал Мэррок сбившимся в кучу воинам. – Те, за кем мы следуем, разобьют лагерь и устроятся на ночь, но превосходный нюх этой волченихи даровал нам выбор. Мы либо делаем то же, что они, – разбиваем лагерь и продолжаем путь на рассвете, либо следуем сквозь ночь за волченьим нюхом. Я за то, чтобы идти дальше, – раз уж мы можем двигаться спокойно, надо бы сократить разрыв между нами.
Люди вокруг него согласно закивали, и Мэррок мрачно улыбнулся, скривив шрам возле рта.
– Вот и хорошо. Корбан, веди нас.
И с этими словами они углубились в сгущающийся полумрак – но теперь шли медленнее, и только Гроза все так же проворно бежала впереди всех.
Корбан споткнулся – уже не в первый раз: его сапог запутался в ползучих лозах, что ковром устилали землю. Мэррок протянул руку и не дал ему упасть.
Они уже довольно долго шли в темноте, а впереди белой молнией мелькала Гроза. Но вдруг Гроза встала как вкопанная – Корбан, не успев толком этого понять, чуть было не врезался в нее сзади. Колонна воинов позади него тоже притормозила.
– Что случилось? – прошептал Мэррок.
Гроза стояла совершенно неподвижно, в полуприседе, навострив уши, пристально вглядываясь в темноту. Ее клыки обнажились в безмолвном оскале, шерсть на загривке вздыбилась торчком.
– По-моему, там кто-то есть, – тихо сказал Корбан. – Впереди.
Мэррок неслышно прокрался в хвост колонны и вскоре вернулся с Коналлом и Галионом. Не говоря ни слова, двое мужчин проскользнули в заросли по обе стороны от волченихи и исчезли во тьме.
Корбан присел рядом с Грозой и напряг слух, но в течение нескольких минут, показавшихся ему бесконечными, слышал только биение собственного сердца, шелест листьев и ветвей высоко над головой и размеренное дыхание Мэррока за спиной. Потом он все-таки услышал что-то еще – или подумал, что услышал. Глухой стук. Он снова напрягся, но стук не повторился.
Наконец впереди появилась фигура – всего лишь более густая тень на фоне окружающей тьмы: к ним крался Коналл.
– Добрую службу сослужил нам этот волчень, – шепнул он Мэрроку.
– Что, нашли кого-то?
– Да. Видим – мужик в красном плаще на карауле стоит, скучает. Ну, вот мы ему улыбочку и подрисовали – как раз под цвет плаща. Галион сейчас тело прячет.
Мэррок созвал остальных ратников.
– Их лагерь явно где-то неподалеку, – сказал он им всем. – Мы убили часового. – Тут к ним из мрака выполз и Галион – и кивнул Мэрроку. – Подождем здесь до восхода солнца. Теперь до них уже близко, а вваливаться к ним в лагерь впотьмах как-то неохота.
С этими словами все залегли в зарослях; Корбан прислонился к Грозе, а та прижалась мордой к его руке.
– Молодчина, – прошептал он ей и потрепал за ухо.
Гар сел рядом:
– Когда начнется битва, останься со мной.
– Но ведь там Кивэн, – возразил Корбан.
– Они будут драться не на деревянных палках, Корбан. С восходом солнца здесь будут умирать люди. Ты остаешься со мной.
Корбан не ответил, просто сидел и думал о телах на поляне, о Тулле, о Ронане в лесу. Он передернулся, опустил глаза и прильнул головой к боку Грозы.
* * *
Гар осторожно потряс Корбана за плечо, и мальчик вздрогнул и проснулся. Гроза лизнула его в лицо, и ее выпуклые клыки вдавились ему в щеку.
Вокруг вырисовывались серые контуры леса, сквозь полог листвы над головой сочился ореол бледного света.
– Пора идти, – прошептал Гар и указал на Мэррока, к которому стекались остальные воины.
Корбан с трудом поднялся и присоединился к ловцам, чувствуя очередной всплеск страха. В голове вертелись слова Гара:
«Здесь будут умирать люди».
Мальчик сглотнул; внезапно захотелось оказаться где-нибудь в другом месте, как можно дальше отсюда, но затем он почувствовал прилив стыда: ведь там же Кивэн!
