Вернулся Коналл с окровавленным ножом в руке.
– Следующий их караул много не накараулит, – сообщил он Мэрроку.
– Мы делимся на два отряда, – сказал Мэррок Корбану. – Один возглавлю я, другой – Галион. Думаю, тебе лучше остаться здесь и ждать нас.
– Что? Но ведь там Кивэн! – выпалил Корбан.
– Если бы не он, нас бы здесь сейчас и не было, – заметил Галион. – Он заслуживает большего, чем сидеть в тылу словно ребенок.
– Да, заслуживает, – неохотно согласился Мэррок.
– Да и волчень его нам еще пригодится, – добавил Галион.
Около минуты Мэррок оценивающе оглядывал Корбана, затем кивнул:
– Тогда ладно. Пойдешь со мной, Корбан.
Выступили они немедленно.
– Жди моего знака, – сказал Мэррок, расставаясь с Галионом, который повел свой отряд налево, сам же ловчий двинулся направо от тропы, вдоль которой они шли. Корбан встал рядом с замыкающим воином. Вслед за ним неслышно ступала Гроза, а сразу же позади прихрамывал Гар.
К привычным звукам леса добавился новый, и он делался все громче. То было журчание. Вскоре они подошли к широкому ручью с темной водой, свернули и тронулись вдоль берега. Медленно, почти беззвучно крались они по краю ручья сквозь густую колючую осоку и высокие тростники. В воду с плеском нырнул какой-то спугнутый зверек, полевка или крыса, и они надолго замерли – Корбан боялся даже дыхнуть.
Мальчик вдруг ощутил страх, у него вспотели ладони.
«Здесь будут умирать люди».
Он медленно и прерывисто набрал в легкие воздуха и зашептал молитву Элиону.
Затем они снова тронулись с места. Корбан уже видел, как в свете костерка движутся человеческие фигуры, слышал звяканье металла и приглушенные разговоры – лагерь начинал пробуждаться. Он невольно потянулся к мечу на поясе, но Гар схватил его за запястье и покачал головой.
Вот из-за костра стали доноситься более громкие голоса. С минуту окинув взглядом лагерь, Корбан рассмотрел, что перед могучим деревом собралась кучка людей в красных плащах, а вокруг ствола сидят другие фигуры. Он увидел Алону, рядом с ней – Эдану, а потом – и Кивэн. Гроза рядом напряглась, и он запустил руку ей в мех.
Становилось светлее, и теперь лагерь стало можно разглядеть во всех подробностях. С полдесятка мужчин стояло перед связанными женщинами, кажется, один из них с ними разговаривал. Затем Корбан услышал голос Кивэн, резкий и отчетливый. Она злилась – этот тон было ни с чем не спутать. Его сердце затрепетало от радости.
Вдруг поднялся вихрь движений: один из одетых в красные плащи занес копье и бросился к Кивэн. Другой опустил свой меч поперек копья, перерубил оружие, а потом встал перед женщинами. Неужели он их защищал? А еще в этом человеке было что-то смутно знакомое.
Затем другой тоже вынул меч.
Он узнал их. Моркант, телохранитель Рин, обнажил меч против разбойника Кэмлина. Бессмыслица какая-то.
– Приготовились, – прошипел Мэррок. Из-за деревьев раздался громкий крик, из подлеска выскочил Коналл с мечом в одной руке, с ножом в другой и по самую рукоять вогнал клинок в тело одного из воинов в красном плаще. А за ним Галион и его отряд уже вовсю рубились с людьми из лагеря.
Мэррок выругался и бросился по берегу ручья наверх, а его люди поспешили следом.
А потом мир погрузился в безумие.
Корбан вскарабкался по откосу и стоял, как завороженный глядя на битву – одна рука лежала на рукояти меча, а другая все еще крепко сжимала пучок меха Грозы. Меч Гара с шорохом покинул ножны, и управляющий конюшен встал на шаг впереди Корбана.
Повсюду кипело сражение, звучали боевые возгласы и предсмертные вскрики. Теперь женщины полностью скрылись из глаз – все пространство между Корбаном и пленницами заполнило бурлящее месиво железа, кожи, плоти и крови.
Несколько красных плащей, сметенных первой волной битвы, уже лежали на земле, но в целом они быстро овладевали собой и отбивались со свирепостью зверей, загнанных в угол. Красных плащей было больше, чем серых, – во всяком случае, так показалось Корбану, пока он пытался разобрать хоть что-нибудь в развернувшейся перед ним сумятице. Пока он смотрел, он увидел, как один из людей Мэррока – но кто именно, непонятно – рухнул с копьем в животе. Мэррок ударил хозяина копья рукоятью своего меча по лицу, но затем на него навалились двое в красных плащах, и он скрылся из виду.
Корбан подергал меч, почувствовал рукой его непривычную тяжесть и просто застыл на мгновение, не зная, что делать. Нерешительно шагнул в сторону схватки.
– Нет! – рявкнул Гар.
– Но ведь… Кивэн… – Корбан осекся, чувствуя, что должен что-то сделать, но отчасти радуясь тому, что можно просто постоять и понаблюдать; храбрость удерживалась на лезвии ножа. Он колебался, а затем вопрос разрешился сам собой.
Их с Гаром заметила кучка разбойников – четверо или пятеро – и кинулась на них.
Гар сделал несколько шагов вперед, двумя руками занес меч высоко над головой, затем они налетели на него. Он отклонил острие копья, нацеленное ему в грудь, вонзил наконечник в землю, и мужчина, держащий его, захрипел, когда меч Гара вспорол ему горло, затем управляющий конюшен поднырнул и двумя руками вогнал меч следующему противнику между ребер – и в этот миг Корбан понял: все искусство, которое Гар проявлял при его обучении, было лишь слабым отблеском, бледным отражением того, на что он был действительно способен. В его движениях имелась даже некая красота.
Гроза превратилась в комок мышц – прянула прочь от Корбана и опустилась на одного из воинов – слишком стремительно, чтобы он успел нанести удар; ее когти вцепились ему в туловище, а челюсти тотчас же вгрызлись в его лицо.
Теперь с Гаром обменивался ударами новый ратник, и на этот раз он, похоже, знал свое дело – впрочем, и ему пока насилу удавалось спасти свою жизнь: он яростно отбивал беспощадный шквал ударов Гара, но хромец парировал каждый его замах и без труда обращал его в новый выпад.
Затем кто-то из воинов пробился через оборонительный рубеж, который удерживали Гар и Гроза, и с высоко поднятым мечом пошел в атаку прямо на Корбана.
Корбан сделал шаг назад и по наитию заблокировал удар по голове – рука прямо даже онемела от его силы. Одновременно с этим он шагнул в сторону, развернулся на пятках, и воин пролетел мимо. Корбан запоздало подумал, что надо бы сделать задний замах, но воин уже развернулся и снова пошел на него. Он выставил защиту один, два, три раза, отступая с каждым ударом, чувствуя собственную неуклюжесть, разум захлестывало смятение, а от скрежещущих друг о друга мечей летели искры. Откуда-то сзади прозвучал рык Грозы, воин оторвал взгляд от него и заметил у себя за плечами волченью морду.
В этот миг Корбан рванулся вперед и почувствовал, как его клинок пробил вываренную кожу и вонзился мужчине в живот. Потом он отшатнулся – его ладонь, а там и всю руку обагрила кровь. Воин оседал на колени, вцепившись в зияющую рану. Сквозь пелену в ушах Корбан расслышал какой-то звук – кажется, крик – и понял, что это кричит он сам, выдавая некий бессвязный клич.
