– За мной, – скомандовал он; Коналл и Глин тотчас же встали. Оглянулся он только однажды, уже на выходе из трапезной. Бренин все еще пил и уже начинал клевать носом.
«Вот и хорошо».
Он и так был уверен, что от настоя валериановых капель, которых по его приказу подлили в королевскую медовуху, Бренина развезет, но ждал, потому что хотел убедиться, что снадобье точно подействовало. Жаль, что Пендатран на этот раз пить отказался.
«Ладно, нельзя же получить все и сразу».
Он вышел в разгар бури и направился к своему имению. Последним, на кого он взглянул, был Вонн – сын бросил на отца ответный взгляд исподлобья. Эвнис вздохнул.
«Тяжела родительская доля».
На днях они снова поспорили о Бетан, рыбацкой дочке. Вонн сказал ему, что любит ее и хочет переплести с нею руки. Девчонка была и впрямь довольно смазлива, подходила Вонну, чтобы повеселиться и узнать, как устроен мир, но вот чтобы переплетать руки? Эвнис считал, что Вонну уготована гораздо лучшая партия. По крайней мере, более благородного происхождения. Только вот с этим пока что как-то не задалось…
Еще будет время, чтобы все уладить. Но потом.
Вскоре они преодолели шквал и вернулись в имение; Коналл отправился отпирать дверь в башню. Он без тени веселья улыбнулся воину. Чтобы привлечь Коналла на свою сторону, потребовалось удивительно мало усилий. Его слабостью оказалась гордость. А может, и не она одна. Эвнису оставалось только заронить в плодородную почву семя, намекнуть, что Галион бросил его ради милости Бренина, потом полить росток явным неуважением к Коналлу со стороны короля – тонкий намек здесь, умело вброшенное замечание там – и зверь возрос. Когда он предложил Коналлу место у себя в имении, воин уже поддался искушению, был почти готов, и для раздувания в сердце у Коналла ревности и подозрительности потребовалось лишь немного силы земли.
Эвнис направился прямо к подвалам. Некоторое время назад, после встречи со змеем, подземные ходы заколотили. Но Эвнис знал их ценность и исследовал их вдоль и поперек. Так он и нашел выход в пещеру.
Они подождали немного у входа в подземелье, и вскоре Эвнис увидел мерцание факела и услышал шорох шагов. Шагов многих ног. Появился посланник, отправленный перед заходом солнца. Теперь он был не один.
Мимо него проскользнула темная вереница ратников, и вскоре они заполнили весь подвал. Сорок, пятьдесят и больше – все закутанные в черное, с изогнутыми мечами, выступающими из-за плеч. Один из них встал перед ним в ожидании.
«Дойти до конца», – сказал себе Эвнис.
Встал и подошел к лестнице.
– На Каменные врата! – скомандовал он.
Глава 84. Кивэн
Кивэн стояла опершись на стену и вглядывалась в темноту, что окружала крепость. Девушку хлестал ливень, стегали порывы ветра. Ей было все равно; по крайней мере, это означало, что она одна, вдали от всех остальных, которые ничего не понимали.
Она стояла на зубчатой стене над Каменными вратами, а отряд, что охранял ворота внизу, терялся в глубокой тьме. Во внутреннем дворе трепетал костер, а вокруг него сгрудилось человек восемьдесят воинов – все они пытались уберечься от стужи. Другие стояли у ворот и с такого расстояния казались не более чем смутными тенями.
Кивэн глубоко и скорбно вздохнула и отерла лицо от влаги.
– Выше нос, девка, могло быть и хуже, – раздался из-за спины чей-то голос. Кивэн вздрогнула – она совершенно не ожидала, что к ней кто-нибудь подойдет. Воин вышел из тени.
Это был Мэррок.
– По крайней мере, ты уже не в Темнолесье, – продолжал он. – И с правильной стороны этой стены. – Он всмотрелся в темноту.
Она знала, что он прав, но никак не могла подобрать ответных слов, которые не прозвучали бы грубо, поэтому просто кивнула и отвернулась. С секунду он смотрел на нее, затем пошел дальше.
Она рассеянно погладила холодную рукоять метательного ножа – одного из семи, что висели у нее за поясом. Осознав тогда в Темнолесье всю их ценность, девушка теперь никогда с ними не расставалась. Один из них ей вернул Кэмлин, лесовик, сказав, что он каким-то образом очутился у него в щите.
Каждый день после возвращения она упражнялась в их метании, представляя на месте каждой мишени Морканта. В отличие от Корбана или Бренина, она не имела возможности отомстить – женщинам не дозволялось сражаться. Это было несправедливо и заставляло ее чувствовать себя ужасно бесполезной – особенно зная, что не далее как в Гаване расположился лагерем неприятель.
Она сердито зыркнула за стены, в темноту, и уже собиралась было уходить, как вдруг заметила какое-то движение. Прямо на самом краю ее поля зрения, там, где темнота становилась совсем непроглядной. Перегнувшись через стену, она напряженно всмотрелась вниз, то и дело смахивая с глаз назойливые капли. Что это там? Неужели топот ног?
Потом позади, во дворе, раздались голоса. Она повернулась – и вдали на стене увидела Мэррока; он смотрел в том же направлении.
Вот во двор вышла горстка воинов – и двинулась к костру, громко поприветствовав собравшихся там ратников. Во главе колонны она разглядела Эвниса, позади него – нескольких дружинников из его имения, а среди них – Коналла, брата Галиона. Тот шел вальяжно, полностью уверенный в себе.
Очевидно, он почувствовал на себе ее взгляд, потому что резко поднял глаза на стену, почти прямо на Кивэн. Увидел ее – но на этот раз, вопреки своему обыкновению, не улыбнулся. Надо сказать, она никогда не делала из его улыбок далекоидущих выводов, ибо видела, что он ведет себя ровно так же с большинством женщин в крепости, да и, без сомнения, во всем Ардане. На этот же раз он лишь пристально посмотрел на нее, прищурился и начал подниматься на стену.
Затем Кивэн заметила людей, выходящих с улицы за Эвнисом: они молча разбрелись по углам двора, держась в тени, куда не доходил свет от пламени.
Кивэн открыла было рот, чтобы издать предупреждающий крик, и услышала голос Мэррока. Люди у костра посмотрели на Мэрокка, затем обернулись – и заметили в тенях затаившихся воинов.
Вдруг в руке у Эвниса блеснул нож, и он, к потрясению Кивэн, вонзил его в грудь стоящего рядом человека. Затем тени ожили – и бросились вперед, потрясая смертоносными клинками.
Все смешалось.
Многие полегли в этом первом наскоке, даже не успев толком обнажить мечи. Тем же, кому удалось-таки вынуть оружие из ножен, повезло ненамного больше – черные воины прорубались сквозь их ряды с пугающей легкостью. Через несколько мгновений почти четыре десятка человек у костра лежали замертво, а ратники перед воротами в смятении топтались на месте, не зная, броситься ли им на помощь товарищам или остаться и охранять вход в крепость.
Кто-то подумал, что надо бы подать сигнал тревоги, но едва лишь раздался звук рога, как его заглушила буря. Он не смог разнестись за пределы двора. Из строений, окружающих площадь, высыпали жители Ардана, сжимающие в руках мечи и копья. Многие из них пали на месте, так как не были готовы к атаке, думая, что Оуайн предпринял вылазку к воротам, но вскоре во дворе закипела битва.
